Дж. Андрижески - Тень

Чандрэ кивнула. Когда она присела и начала открывать первый наручник на его запястье, он тоскливо посмотрел поверх неё на кухню.

— Я так понимаю, тоста у тебя больше не осталось? — спросил он.

Она издала сдавленный смешок, потянувшись ко второму наручнику после того, как справилась с первым.

— Мы сделаем тебе тост, — сказала она. — Можешь поесть за рулём. Или заедем в одно из тех ужасных мест с едой в коробках. Которые нравятся людям.

Мэйгар покачал головой и щёлкнул языком, но она услышала в этом звуке веселье.

Когда она подняла взгляд, он смотрел на неё ясными карими глазами, потирая освобождённые запястья.

Она вновь удивилась, что за последний год из него, похоже, выбили немного гонора. Может, это побочное последствие того, что из-за его поступка по отношению к Элли от него отреклась Семёрка и большая часть Сиртауна. Может, сама Элли вызвала в нём эту перемену, едва не убив его телекинезом.

В любом случае, высокомерный и ухмыляющийся вид, который она обычно ассоциировала с его широкими китайскими чертами лица, теперь изменился.

Его лицо не совсем смягчилось, но, возможно, утратило некоторую юность.

— Ты в порядке, Шулер? — шутливо спросила она, хлопнув его по спине. — Ты выглядишь так, будто вот-вот расплачешься.

Несколько секунд он не отвечал. Когда он всё же заговорил, это оказались слова, которых она меньше всего от него ожидала.

— Спасибо, Чан, — он вновь посмотрел на неё серьёзными тёмными глазами. — Ты для меня как хорошая сестра. Даже когда я этого не заслуживаю.

Она подняла взгляд, усилием воли скрыв удивление.

Затем она фыркнула и опустилась ниже, к цепям на его лодыжках.

— Да я в любой момент готова тебя связать, брат Мэйгар, — сказала она, выбирая второй ключ на связке. — Просто не ожидай, что я после этого буду с тобой забавляться.

Он расхохотался, и это был самый искренний смех с тех пор, как он сюда пришёл. Он всё ещё потирал запястье, когда она расстегнула первый из двух органических наручников на его лодыжке и раскрыла его с тихим щелчком.

— Думаю, ты можешь не сомневаться, что я больше не допущу такой ошибки с тобой, сестра Чандрэ.

— Это хорошо, Мэйгар, хорошо, — сказала она. — Возможно, ты всё же чему-то учишься.

У них ушло несколько часов, чтобы добраться до Нью-Йорка.

Мэйгар, видимо, знал, куда направляется — она это заметила; он управлял своей почти антикварной машиной, не программируя GPS, и похоже, не слишком раздумывая над тем, как добраться до места назначения.

Судя по всему, он вообще почти не сосредотачивался на дороге, пока направлял их к автомагистрали Нью-Джерси Тернпайк. Вместо этого его внимание было сосредоточено в основном на самой Чандрэ — и на сэндвиче, который он ел с пугающим энтузиазмом после того, как они остановились в одном из человеческих ресторанчиков у шоссе.

Она с некоторым отвращением наблюдала, как он глотает куски, почти не жуя, и не только потому, что он то и дело заляпывал соусом тёмно-синюю футболку. Она часто задавалась вопросом, как некоторым видящим удавалось развить такое пристрастие к человеческой еде, особенно к самым ядовитым её вариациям.

Когда они въехали в Манхэттен через Холланд Таннел и выскочили на Каннал Стрит, она нахмурилась, глядя в окно.

Она забыла это место и то, каким оно было.

— Что? — спросил он, пихнув в руку. — Разве тебе не нравится Большое Яблоко, Чан?

— Это не дружелюбный к видящим город, брат мой.

— Ещё какой дружелюбный, — возразил он, широко улыбаясь, и показал на афишу, мимо которой они проезжали.

— О, приношу свои глубочайшие извинения, — отрывисто сказала она, щёлкнув языком и закатив глаза. — Я и забыла, в каком восторге они будут, если я соглашусь запихать их в коробку и несколько часов хлестать кнутом, называя их плохими, гадкими мальчиками.

Он рассмеялся, откинувшись на потёртое кожаное сиденье седана.

Чандрэ заметила, что он расслабился и выглядел на удивление в своей стихии среди гудков и агрессивного трафика нижней части Манхэттена. Поражаясь тому, как он может чувствовать себя комфортно в здешнем свете и энергии, она отвернулась к окну и стала наблюдать. Люди толпились на улице бесконечным парадом самых разных особей, смешанных с виртуальными проекциями вездесущей рекламы, которые следовали за пешеходами как жидкие тени. Те же рекламные проекции иногда следовали за людьми несколько кварталов от места происхождения, болтали без умолку и тем самым добавляли на улицы города ещё один компонент буйной энергии.

Что касается уровня «комфорта» самой Чандрэ, она просто радовалась, что захватила свои бумаги о владении и пистолет.

Она поймала себя на том, что ей не хочется использовать экстрасенсорное зрение — по крайней мере, явно. Слишком много видящих могло наблюдать за близлежащим Барьерным пространством, и многие из них работали на людей.

К сожалению, это означало, что единственные представители её вида, которых она легко могла опознать, стояли и ходили по улицам как собаки-переростки в ошейниках. У многих имелись и поводки — настоящие поводки, а их человеческие хозяева широко улыбались и направляли их так, будто наткнулись на выигрышный билет в какой-то грандиозной генетической лотерее.

Она слышала об этом в новостях — очевидно, это новый модный тренд среди богатых и этично отсталых.

Наблюдая, как один из этих богатых идиотов дёргает за горло сестру, которая выглядела всего на несколько лет старше Моста, Чандрэ поймала себя на мысли, что ей надо было захватить пару пистолетов. Или хотя бы больше магазинов.

Они миновали ещё несколько фетишистских магазинов и бутик одежды, где человеческие «спонсоры» покупали одежду для видящих, находившихся в их собственности. Чандрэ осознала, что одной рукой стискивает мягкую приборную панель, всматриваясь в окна последнего магазина и дожидаясь, пока переключится светофор. Буквально надеясь, что это произойдёт до того, как она успеет что-то различить за мутными окнами.

И всё же она успела мельком заметить эти разноцветные полоски, которые только из вежливости можно назвать костюмами. Наряды варьировались от детальных исторических костюмов до розовой тафты, шипованной кожи и мини-платьев с ВР-панелями, в верхней части которых имелись лишь лямки.

К тому времени, когда светофор переключился, Чандрэ уже прикусила язык так крепко, что ощутила вкус крови.

— Объясни мне ещё раз, почему ты здесь живёшь, Мэйгар?

Взглянув в зеркало заднего вида на тот же магазин, он нахмурился.

— Брось, Чан, — сказал он. — Это дерьмо повсюду. Здесь оно просто более явное.

— А значит, больше людей считают это нормальным, — прорычала она.