Инга Ветреная - Попасть в сказку и не выйти замуж?

— Малия Васильевна, это я во всем виноват.

Я подбежала к оболтусу и начала трясти его за плечи, он не сопротивлялся моим действиям. Меня колотило, из глаз лились неконтролируемые слезы.

— Ты зачем его одного оставил, я же говорила с него глаз не спускать.

И тут меня мягко, но настойчиво оторвали от царенка и прижали к чьему-то боку, в руки сунули голубенький носовой платок. Я подняла свою зареванную мордашку и уставилась в очень встревоженное лицо Святояра, он покрепче прижал меня к себе и начал допрос царского отпрыска:

— Рассказывай, как дело было.

— После того как Малия Васильевна с бабушками плисли, и мы отобедали, то с Ваняткой еще немножко полисовали. Ванюшке уж больно это понлавилось, — начал свой рассказ кривенький.

Я под боком у Святояра попыталась подавить свои завывания и методично вытирала слезы с изрядно покрасневшего лица. Меня не оговаривали, только очень бережно и беспрерывно гладили по спине.

— А потом нас в сон потянуло, да и Малия Васильевна дала указание не плопускать тихий час, вот мы спать и улеглись. Я Ваню у себя положил, одеяльцем уклыл, а когда плоснулся, его уже нигде не было. Я из голницы выскочил, там охлана, сплашивал, куда Ваня без меня убежал, а они говолят, что мальчонка никуда не выходил из голницы. Ну, я к отцу слазу. Он весь цалский телем поднял, с тех пол ищем, да вот только найти не можем.

Я нервно начала грызть голубенький платочек. Меня усадили на стульчик, боясь, что я свалюсь прямо к ногам боярина.

— Елисей, где те охранники? — четко задал вопрос воевода. При этом царь стоял подле него и не вмешивался.

— Так подле двели стоят, — шмыгая носом, ответил кривенький.

Царь махнул служивым, и они вошли в горницу царенка, вид у них был очень расстроенный.

— В горницу к царевичу кто-нибудь входил? — вел допрос Святояр.

Служивые дружно закивали головой: — Мария Васильевна, баба Яга, баба Янина, подавальщицы обед приносили.

— А после обеда кто-нибудь заходил? — мы пристально следили за воями.

— Нет, никто не заходил, — ответил стрелец, и в его взгляде мне показалось какое-то сомнение.

— А вы отлучались от дверей после обеда? — я-таки смогла взять себя в руки и задать вопрос.

Стрелец опустил голову и признался: — Да, ненадолго, по малой нужде, отходили.

— А двери в горницу без присмотра оставляли? — Святояр спрашивал спокойно, но от пристального взгляда даже у меня побежали по спине мурашки.

— Никак нет, приказ был охранять, — запинаясь, ответил конник.

— Бабушки, а почему Елисея сон тоже сморил? Может колдовство? — обратилась я к экспертам, качественно обмусолив один край многострадального платочка.

— Нет на нем колдовства, — немного настороженно ответила баба Яга.

И подойдя к внуку поближе, начала его плотоядно обнюхивать. Увидев это, стрелец с конником побледнели и стали пошатываться.

— Сон-трава, — поставила вердикт мой эксперт.

— Где-то я название этой травки слышала, — пытаясь сосредоточиться, бубнила я себе под нос.

— Ключница Ирина ночью к знахарке Збаре за ней бегала, — зловеще напомнила баба Янина.

Я подняла глаза на Святояра, он задумчиво свел брови на переносице, но взгляда не отвел. Неужто, действительно ничего не знает?

— Ключницу сюда привести и быстро, — от громогласного приказа царя-батюшки я чуть со стула не упала. Святояр меня заботливо поддержал и тоже ушел вместе с царем на поиски матери.

Мы остались в горнице Елисея под охраной стрельца и коника, что ранее стерегли Ванятку с царенком, в полной и гнетущей тишине. Единственное, что ее нарушало это наше с царенком шмыганье носами. Затем, повнимательней взглянув на воев, не смогла себя остановить и зашипела:

— Я вас предупреждала, чтобы вы с сына глаз не спускали? Предупреждала, о последствиях?

Служивые, затравленно оглядываясь и отступая к двери, покивали мне.

— Ну, вот теперь и не обижайтесь, — мстительно хрипела я. — Коли сына моего проворонили, пусть и ваши любимые от вас скроются, до тех пор, пока я Ванятку своего не верну.

После моего «пожелания» в царенкиной горнице традиционно потемнело и громыхнуло, отчего конник со стрельцом повалились на колени и стали усердно креститься, шепча молитвы. Я же не придала этому никакого значения, а все время в голове прокручивала информацию и пыталась выделить полезное для поисков. Елисей отреагировал также, как и я, очень спокойно, соглашаясь с моими действиями:

— Поделом вам, лучше нужно было Ванечку охланять, — негодовал кривенький.

Примерно через полчаса запыхавшиеся государь и воевода вернулись к нам и сообщили, что ключницы нигде нет.

— Тоже пропала, — приняла к сведению я, оглядела свой боевой отряд, царя и Святояра и скомандовала: — Пошли домой, мы сегодня еще не обедали, а тут, как оказалось, опасно, опоить могут.

Говоря это, я не отводила своего обвинительного взгляда от царя-батюшки: — А ведь кто-то гарантировал нам абсолютную безопасность. А вот оно как вышло.

— Ну, Маша, ну кто ж знал? — виновато начал деспот.

— Не «нукай», не запрягал, — зло ощетинилась я. — И какая я тебе Маша, Мария Васильевна, на «Вы» и с придыханием.

На мои нападки царь покраснел от злости и приготовился орать на меня, но я его опередила: — Я тебе ребенка доверила, а ты его в собственном тереме не уберег. Удивляюсь, как ты еще государство-то свое не проморгал?

— После того, что между нами было, — многозначительно заявил высокопоставленный нахал, — мне «выкать» тебе как-то не с руки.

— Там на «было-то» не тянет, — смерив царя оценивающим взглядом, парировала я, — эка невидаль, за царский ЖЕЗЛ подержалась, не я первая, не я последняя.

От такого нахального заявления самодержец побагровел.

— Да ты, приживалка красноносая… — пытался вернуть свой потрепанный статус гарант стабильности.

Меня мягко, но настойчиво задвинули за широкую спину, тем самым закрыли обзор.

— Царь-батюшка, у нас двое детей бесследно пропали и мать моя, Ирина, а мы тут время тянем. Права Маша, поспешать нам с поисками надобно, чтобы беда не приключилась, — сказал Святояр тихо, но спорить с ним даже у царя язык не повернулся.

— Прав ты, боярин, мы тут поисками займемся, а ты поезжай заставу новую ставить, — перешел на деловой лад супостат.

— Заставу и без меня сладят, помощники у меня толковые, сам подбирал да обучал, — сурово проговорил воевода, — а вот мать одна. И пока ее не найду, никуда не поеду.

Я выглянула из-за спины Святояра и немного напугалась, причем за Ждана Годиновича, потому что грозный воевода навис над царем, и всей своей статью демонстрировал окончательность принятого им решения. Видимо, царский инстинкт самосохранения решил согласиться с доводами оппонента, потому что супостат выдал: