Властелина Богатова - Невеста княжича [СИ]

«Значит, живой ещё княжич!» — обрадовалась Влада, и сразу легко стало, будто воспарила над землёй, даже погреб уже не казался темницей. А перед ней как будто и не стояла чёрная ведьма Ясыня.

— Но тем даже и лучше, — тонкие губы скривились.

Радость Влады так же быстро отхлынула, как и настигла, и теперь по спине пополз лёд.

— Ведь ныне ты пришла ко мне в чертог, — глаза ведьмы сверкнули искрой алой, пронзили шипами.

— Что тебе нужно? — спросила Влада, сжимая подрагивающие руки в кулаки.

Недавно и равнодушна была к своей судьбе, теперь же страх взял — пусть жизнь и заберёт, но душу отдать ведьме в услужение страшило Владу.

Ведьма посерьёзнела и спросила тихо:

— Слышала о русальем посохе?

Явь словно опрокинула Владу, она так и остолбенела.

— Вижу, слыхала. Русалки не просто так отдадут его, за то цену потребуют высокую…

Влада не в силах была оторвать взор от страшных очей Ясыни, разглядев в них кровавые прожилины.

— Коли пришла ко мне, знать прикипела ты к княжичу, но так ли любовь твоя крепка? Сможешь свою жизнь обменять на жизнь Мирослава?

Влада подняла подбородок. Ясыня только усмехнулась.

— Глупая. Думаешь, любит тебя? Не любит. Нужна ты ему, чтобы жизнь свою сберечь.

Ведьма сорвала кружево с пояса, расправила, встряхнула. Владу так и окатило горячей волной, которую она хорошо знала и принимала всем своим существом. В том, что в это полотно были вплетены жизненные соки княжича, Влада не усомнилась.

— Хотела волю его подчинить, через него завладеть княжеством Кавии, но Мирослав упрям больно. Долго я с ним тяготилась, потратила полгода, чтобы задавить его. Сильный муж твой оказался, не так прост. Но теперь я осуществлю задуманное куда скорее… Я ведь сначала как хотела поступить? Дочку свою за княжича выдать. Подослала к Мирославу, а тот, охочий до юбок, легко поддался. Мне-то что было надо? Чтобы Угла волосы срезала, да кожу его принесла под ногтями своими, и всё. А там я быстро проклятие навела. Чтобы дочка моя, Угла, жила припеваючи в княжестве. Я волей своей Мирослава себе бы подчинила, легко управляла бы, что куклой тряпичной. Дочка моя бы веселилась, гуляла. А мне для силы своей больше воли бы открылось. Только одно упустила… Не думала, что княжич женится быстро. Сначала разгневалась. С Ханом-Бату уговор закрепила обменять тебя на княжича. А теперь вижу, что и к лучшему всё. Не догадалась, что ты не простая девка, что Мирослав обавницу в жёны возымел, чтобы шкуру свою спасти, от проклятия уйти. Умница, что пришла ко мне, теперь обменяю тебя на посох. С его-то помощью мне так и вовсе никто не нужен будет — любого смогу себе подчинить, волю подавить, а коли надо — сломить. На кой нужен княжич хворый дочке моей?! Теперь ты пойдёшь для дев речных ценным даром, — Ясыня приблизилась, заглядывая Владе в глаза.

В ушах тут же застучало, а сердце так и попыталось из груди выпрыгнуть. Укололи сотни игл — так от ведьмы веяло холодом, будто из Нави.

— Такой дар получила я… Истинно, Боги мне покровительствуют и помогают! Мне нужны земли, люди, силы. А ведь власть такая упоительная, сродни сладкой медовухе — чем больше пьёшь, тем больше хочется. Да и боги требуют простора, больше молитв, больше почитания. Марёне поди не каждый дары преподносит, а потому власть её не так и велика. Как и власть Чернобога — Князя Ночи. Навьи духи тоже в обиде на людей. Загнали их в самые недра болотные, а ведь в них сила-то пуще всех светлых богов вместе взятых. Да и на просьбы людские куда охотнее откликаются, нежели боги верхних миров, до которых простым людям не дотянуться.

Влада слушала Ясыню, и всё больше страх её брал.

— Ныне они просьбу твою выполняют, а дальше душу твою загребут во мрак беспросветный, и как бы за деяния такие светлые боги не отвернулись! Так и останешься в муках навечно.

Ясыня только надменно косами встряхнула, резанула взглядом.

— Ну что ж, право твоё. Не желаешь по добру, значит, жертвоприношение моё против воли твоей сотворится. Тебе только хуже. Ты подумай ещё хорошенько. Нет? — разочарованно развела руками ведьма. — Что ж, желание Дамира я всё же исполню, пускай напоследок сыновья его порезвятся, не просто же так добру пропадать. Им — на усладу, тебе — чтобы помнила хорошенько меня, — Ясыня всё больше улыбалась, пока не засмеялась звонко, что молодуха, и от её смеха дрожь по спине прокатилась.

Больше не сказав ни слова, Ясыня окинула Владу пронизывающим взглядом, развернулась и ушла, оставив пленницу томиться одну в заточении.

Влада тяжело опустилась на лавку и долго смотрела в чёрную землю, до тех пор, пока в погребе темнеть не стало. Одно понимала Влада — ведьму ей не одолеть. Коли было бы у неё время, можно было попытаться распутать сети, которые она наплела вокруг себя.

Значит, Дарёну удалось отбить Мирослава…

«Может, верно Ясыня говорит, что княжичу она нужна только лишь потому, чтобы самому выжить?»

От этого стало одиноко и больно. Но как вспомнила слова Мирослава, взгляд глубокий, проникающий в самую душу, прикосновения, так и ложью показались слова Ясыни. Но не это было важно теперь. Всё больше Влада сокрушалась на саму себя, что далась врагам так легко.

Пусть княжич её и не любит, но она любит! От этого осознания сделалось тепло и хорошо.

Влада моргнула, когда поняла, что в заточении стало совсем темно. Смеркалось, видать, на улице. Из щелей веяло сквозняком, пахло сыростью и плесенью. Дрожь била Владу изнутри. Слишком быстро для неё настала ночь. Вскоре послышались шаги за дверью, низкие голоса.

Влада встрепенулась, подскочила с лавки, в груди так и заклокотало.

На порог ступил суровый Алкун с факелом в руках. В свете его видно было, что хмурое лицо сына волхва теперь тронула ухмылка, глаза сини одержимы буйной страстью, будто пеленой подёрнутые, и бился в них жаждущий огонь. Влада пуще испугалась, когда заприметила за спиной его и младшего Бермяту, тот следом ступил за братом. Влада попятилась назад.

«Всё же Ясыня решила сдержать своё слово».

— Смотри, братец, как нужно усмирять гордых пташек, — прохрипел Алкун, передавая ему пламя.

Оставив младшего у двери, старший сын волхва медленно зашагал к пленнице. Влада, похолодев, спиной вжалась в стенку — бежать некуда. Но помнила она про дар свой и потому зашептала заветные слова, чтобы упала сила мужская. Однако тот так не остановился, приблизился и, не отводя взгляда пламенного, процедил сквозь зубы:

— Шепчи, чародейка. Видно, запамятовала ты, что находишься в чертогах колдуньи. Ничего у тебя не выйдет, — одним рывком он развязал пояс на своей рубахе и сделал ещё шаг.

Влада моргнула, дёрнулась, было, но куда? Отчаяние забилось внутри, да только чего упираться, теперь уже не спастись. С ними ей не совладать. Влада подняла на Алкуна презрительный взгляд, попыталась пихнуть его, но тут же увесистая пятерня отпечаталась на её щеке, что Влада отшатнулась, а ланита вспыхнула болью. Алкун не дал ей упасть, подхватил, навалился всем своим могучим телом, придавил к камню — не вздохнуть. Окатил резким запахом солёного пота. Лицо Влады пылало, сердце задёргалось, казалось, в горле. Подавив слёзы, Влада сглотнула и более не смела смотреть Алкуну в глаза — только хуже себе сделает.