Тамара Шатохина - Таша [СИ]

Но, чтобы это случилось однажды, мне нужно отпустить Микея. Не забыть — нет, а просто отпустить, насовсем… Хотя бы попытаться это сделать! Я хочу это сделать! И в каком-то неясном даже для себя порыве я поднялась с места и, выхватив из ножен дареный клинок, чиркнула острием лезвия по руке… С двух пальцев закапала кровь в костер, зашипела, пятная алые угли, а я шептала, будто в бреду:

— Я отпускаю тебя, совсем отпускаю… больше не буду звать. Не забуду никогда. Микеюшка, отпусти и ты меня… не держи — жить хочу… прости… Хочу попробовать жить в полную силу, — тихо шептала я, давясь слезами.

Зажала порезанные пальцы ладонью и тихо побрела от костра в темноту. Мне нужно было побыть одной. Нужно было выплакаться, простить себя за то, что почти обрадовалась тогда его отъезду — мне нужно было время обдумать то, что со мной делалось. Я не поняла тогда, что опять полюбила! И, может быть, если бы ждала его, как они все мечтают… как в этой песне… а разве я не ждала? Почему же тогда, за что?

У костра снова зазвенели струны, о чем-то тихо пел Данил… А я сидела на обрыве и отпускала с соленым морским ветром все свои душевные муки, свою вину перед ним, прощалась и отпускала, прощая себя. Я и правда — хотела попробовать жить в полную силу. А значит — взглянуть по сторонам, не отстраняясь и не закрываясь от людей, и от мужчин тоже. Может быть, я увижу кого-нибудь или меня увидят такой, как видел Микей — кто знает? Даже если не сейчас, а через годы… но у меня теперь будет надежда, что однажды исполнится моя самая большая мечта — иметь любящую семью. Для себя и для сына.

Оставалось совсем мало… вот только через этот лес и перед глазами — столица. Потом — предместье, через городские ворота — по улицам и через парк… и передо мною наш дом. Я не оглядывалась и не ждала никого, оставив отряд, еще только въезжающий в город. Спешила увидеть Зоряна, обнять его, услышать его забавный лепет, смех, расцеловать щечки… Слетела с коня и бросилась в дом. Радостно кивнула знакомому стражнику. Губы растягивались в улыбке — вот сейчас я увижу сына, сейчас обниму…

В своем кресле, как почти всегда — с книгой, сидел Мастер. Я скучала и за ним, потому крепко-крепко обняла, не давая встать, засмеялась ликующе:

— Сил уже не было — так хотела к вам! А где Зорян? Спит, ест? Где он, с кем? — дернулась я искать сына.

— На улице, с отцом. Вышли побегать в парке, — рассказывал мне дед, улыбаясь, — ты поешь, переоденься и пойди за ними. Хочешь — теплая вода есть, попрошу Чеслава натаскать для тебя — помыться?

— Не могу ждать, — смеялась я, — вы что? Хоть одним глазком глянуть на него.

Развернулась и выскочила из дома, оглянулась вокруг и пошла по дорожкам — искать сына. Крутила головой по сторонам, хотелось крикнуть, позвать, чтобы увидеть скорее. Там и Юрас… я споткнулась, остановилась… и пошла дальше. Ничего, что я в грязной, пропыленной и пропотевшей одежде. Ничего, что косы давно толком не прочесывались. Он сам воин, был во многих походах — поймет. Хочу увидеть Зоряна! Но ступать я стала не так скоро, провела руками по голове — насколько все плохо? Что мне вдруг пришло это в голову, отчего я чувствую неловкость? Может, и правда — стоило привести себя в надлежащий вид, а уже потом…? Он тогда приходил проводить меня…

Услышала смех и детский писк и, отбросив все метания и неуверенность, поспешила туда. Вышла из-за поворота дорожки и увидела… По траве носились трое деток, смеялись и кричали, а сбоку, рядышком друг с другом, стояли Юрас и Дарина. Говорили о чем-то, поглядывая на детей.

Я поспешила к сыну, добежала к нему, не глядя по сторонам, кинулась на колени, прижала к себе… Он весело пискнул, обхватил меня крепко за шею, закричал: — Мама! Плиехала! А-а-а!

На миг замолчал и потом старательно проговорил: — Ма-мо-цька.

— Солнышко мое! — подхватила я его и понесла к дому. Он крепко вцепился в мою шею и лепетал что-то, от волнения совсем уж непонятное — глотая окончания слов, не успевая выговаривать их. Только старательное и незнакомое раньше «мамоцька» слышалось ясно и радовало мой слух. Уже подходя к дому, увидела на пороге Мастера — старик не утерпел, очевидно, хотел скорее узнать, чем закончился наш поход. Сзади послышались шаги, и меня окликнул Юрас:

— Таша…

— Ты уже можешь уйти, я сама займусь сыном. Уходи, Юрас, там тебя ждут, — проговорила я сквозь зубы.

— Я просто хотел…

— Уйди, Юрас! Уходи и не приходи больше никогда! Иди к той, кто тебе нужен по-настоящему!

— Таш-ша… — появился у него на лице подобие улыбки, — ты что — ревнуешь к Дарине?

— Да! — взвилась я, — ревную! За своего сына! Он для тебя только способ и возможность находиться рядом с ней. Он сам по себе тебе не нужен, он просто как способ… причина быть возле нее, оправдать то, что ты… Уходи отсюда!

— Он играет с детьми! Учится говорить. Он отстает от них, выговаривает не все звуки, знает мало слов, хотя и старше. Для него …

— У меня самый умный сын и самый лучший! Он ни от кого не отстает, просто всему свое время! Ты ничего не знаешь о нем! Его учит сам Мастер, с ним много говорят ребята и я. Он знает все — цвета, названия, разумно считает до пяти и обратно! На своих пальчиках! Он очень умный, потому язычок и не поспевает за мыслями, потому он глотает слова, не успевая договорить их. Он никого не хуже, понял ты?! Мой сын ничуть не хуже!

— Я и не говорил, что он…

— Не смей сравнивать моего ребенка ни с кем, понял?! Убирайся туда, откуда пришел!

— Ты не имеешь права так… — начал он, сжимая зубы.

— Имею — я его мать! Это не он, это ты не достоин такого сына! Верни мне мое слово! — кипела я.

— Возвращаю! Забирай, если это для тебя так просто — дать, отобрать… — он резко развернулся и пошел назад.

А я шагнула с дорожки, оставив сына стоять, и распылила очередной камень, даже не касаясь его, просто выкинув руку в ту сторону. Каменная пыль еще кружилась в воздухе, когда я подхватила Зоряна и вошла в дом, прикрыв за собой дверь. Легко… да что бы ты знал об этом? Да ты меня тогда и не слышал! Тебе дела нет до той моей любви, до тех моих слов. Это тоже просто способ отомстить, досадить мне, держа на привязи никому не нужного обещания. Ну, так я оборвала ее и теперь свободна. Мастер покачал головой, сказал:

— Воды уже натаскали, иди, вымойся с дороги. По себе знаю — первое дело от усталости. Только не вздумай сразу стирать одежду. Завтра придут и все сделают, сегодня просто отдыхай. Ты прямо сейчас иди, мы с Зоряном подождем тебя, потом будем вместе обедать. Иди, Ташенька, иди, дочка. Все будет хорошо. Ты все правильно сказала — всему свое время…

Я сама не понимала — отчего, как только мы приближались друг к другу, между нами только молнии не били? Что он так страшно бесит меня, почему мы не можем говорить спокойно? Я злюсь на него, на себя… Меня душит обида, хотя с чего? Но сейчас я готова ответить за каждое сказанное мною слово. Ладно — я… Но сын! Чем он ему плох? А оказывается — и плох, и просто не нужен. Таскает его за собой к этой… к этой…