Тамара Шатохина - Хозяйка [СИ]

Ты же слышишь, Дар? Открывай глаза, не пугай меня, пожалуйста. Сейчас приедет Назар. Подкормит тебя своей силой. Спасибо тебе за то, что спас. Я помню, как сердце остановилось, помню, как завелось. Спасибо тебе. Да, кстати — Яшка рассказывала, что у кухарки две новые помощницы. Это я так — в порядке размышления. Не хочу никого обвинять бездоказательно.

О, привет. Ты слышал меня? Ага, я знаю, что слышал. Рада, брат. Выздоравливай. Вам маму хоронить нужно. Организовать все. Все равно сегодня нам ночевать еще здесь — пошла я, прилягу. Зодар, пошли. Ты же в состоянии встать? Кровать огромная. И мне не страшно и ты за меня спокоен, а я — за тебя. Никто ничего не скажет — мы сейчас способны только спать. Вставай, пошли. Я рада, что выжили мы оба, Дар. Очень рада. Я не знаю, как пережила бы, если бы ты…

Пока я мылась в ванной, Зодар следил, как переносили Дара. Потом отправила в ванную его. Отвернулась к стене, потушив все вечерние свечи, оставив одну, чтоб не заблудился. Когда скрипнула дверь, плюнула на приличия, неловкость и стыдливость, которых не наблюдалось, повернулась и смотрела, как он подходит. В слабом свете свечи ко мне шел молодой бог. С влажными темными кудрями, в моем самом большом полотенце, обернутом вокруг бедер. Громко сглотнула, закашлялась и спросила прямо:

— Зодар, а может ну его — обряд? Насколько это обязательно? Кажется, я переоценила степень своей усталости. Я понимаю все — но у нас в старину принято было после похорон любиться, утверждая жизнь. Что ты молчишь? Тебе стыдно за меня? Мне самой сейчас станет стыдно…

Меня в мгновение укутали покрывалом и в этом коконе водрузили себе на колени. Он уткнулся мне в волосы. Улыбаясь, я слышала это по его голосу, сказал:

— Я сразу понял, что это плохая мысль — спать сейчас вместе. И понял, почему ты так сделала — расставила для брата все по своим местам. Мама сейчас счастлива, Волчица моя. Она была бы не против. Но за нами сейчас внимательно наблюдают, любимая. Брат увидит завтра. Он умеет видеть это — твой свет изменится. Мы все, у кого огонь, можем видеть свет тела, если захотим. Ему и так тяжело… почти невыносимо. Не нужно, солнышко мое, мы потерпим. Если бы ты знала, как я хочу сейчас раскутать тебя, вынуть отсюда… Я за подушкой подошел и за поцелуем на ночь. Мы не уснем вместе, не сможем. Посплю в соседней комнате. И нам обоим, действительно, нужно отдохнуть. Я потом расскажу тебе суть передачи жизни… Поцелуй меня… сама, как в лесу.

Я уснула на удивление быстро, как будто провалилась в бездонную яму. Было спокойно и хорошо. Уверенность Зодара в том, что его мама сейчас счастлива за нас, сгладила потрясение от ее смерти. И то, что он здесь, рядом, внушало удивительное спокойствие и уверенность в том, что все будет хорошо.

Я не очень хорошо знала историю. Так, урывками иногда всплывали необходимые сведения — все-таки в школе я училась неплохо. Помню, было что-то про обряд похорон у древних славян. Здесь, правда, древность была условная, скорее — инакость, я бы сказала. Тут покойников не сжигали. Их растворяли. В воздухе.

Тело Марашки, вымытое и обернутое в полотно, вынесли и положили на дощатый помост на опушке леса. Поляна была довольно большая, без сухой травы и веток. Люди проходили мимо ручейком, вглядывались в ее лицо, запоминая, кланялись. Некоторые клали что-то в ногах — мелкие вещи, цветок. Зодар положил сверток с ее праздничной одеждой. Я тоже поклонилась и поблагодарила шепотом маму, надеясь, что она слышит.

Потом тело накрыли цветастой тканью с головой. Все смотрели на небо. Потом стали на колени и поклонились. Ветерок поднялся неожиданно, вздернул ткань куполом вверх и тихо опустил, стихая. Перед глазами осталась ровная поверхность помоста с угадывавшимися подношениями на нем. Тела не стало. Помост подожгли. Он сгорел очень быстро, просто неестественно. Вот и весь обряд похорон. Потом была еще тризна, но родственники в ней не участвовали — они постились до следующего дня.

Я шла к городу между Зодаром и Даром. Некоторое время шли молча. Потом Дар спросил, сколько мы будем оплакивать мать? Зодар ответил:

— Оплакивать не будем. Она знала о нас — ушла счастливой.

Дар кивнул, прокашлялся. Сломал колосок, шелушил его в ладони.

— Оставайтесь, Зодар, Наташа. Не нужно…

— Нужно, брат. Завтра похороны Тодора. Уже трое. Она чудом жива. Я спрячу в лесу. Об этом месте никто не знает, только вы и волки. Разберись тут. Если что срочное — попроси Галу. Она не откажет. И то, что говорила вчера Наташа, ты помнишь?

— Я уже сделал это. Сообразил сам, еще когда доложили о змеях. Или не успели отозвать убийцу, или просто оставили, как есть. Не думаю, что будут другие попытки.

— Я хочу быть уверен в этом. Когда найдешь того, кто отравил еду, и если будешь уверен полностью, дай знать. Отправь волка.

— Обряд…

— Через две недели, как положено. Сейчас отправь с нами большой отряд. Поедем в сторону дома Хозяйки. По дороге отстанем. Они пусть едут до конца, побудут там с неделю, потом возвращаются. Давайте прощаться, — он оглянулся на Натана с Назаром.

Я ждала, пока они прощались. Ко мне подошел Дар. Я видела, как напряглись мышцы под рубашкой Зодара, но он не обернулся.

— Наташа… Как ты наречешь его? Какое дашь имя?

— Любимый. Любый мой.

Он смотрел на меня. Всматривался в глаза.

— Если бы не та комната… Наташа?

— Я бы просто поняла позже, Дар. Не вини себя. Ты жизнь мне спас. Спасибо — это не подходящее слово. Мне трудно сказать, высказать… Я была бы… Это было бы честью для меня — стать твоей сестрой, брат. Я не хочу тебя терять. Тебе скоро станет не так больно, вот увидишь. Мне тяжело из-за того, что тебе плохо, поверь мне. И еще — тебе нужно отлежаться после вчерашнего, ты бледный, аж зеленый. Где задержался Назар? Он помог тебе?

— Остановился в своем доме в городе. Я теперь справлюсь сам, просто немного ослаб. А он с Марьяшей… не надышатся …может, все и к лучшему, Наташа. Я справлюсь, не переживай. Но сестрой назову через месяц… прости.

Он обернулся: — Зодар, отряд будет ждать через час у конюшни. Собирайтесь и выходите. Коней оседлают и подведут ко входу. Багаж — на вьючную. В первую очередь вызови кого и отдай, пусть приторочат, чтоб на задерживаться. Еду возьмете в харчевне — не хочу рисковать. Я выходить не буду. Простились уже. Удачи… и…

Он прокашлялся и промолчал. Они ушли вперед.

В нашем отряде было двадцать всадников. Несколько вьючных лошадей. Привал решено было сделать не доезжая до того места, где останавливались обычно. Именно там мы с Зодаром должны были уйти в лес. По времени привал совпадал с наступлением темноты, и я предложила ночевать с отрядом на стоянке. Меня не поддержали ни Зодар, ни начальник отряда. Ну что ж, мужчинам виднее. Мы не особенно спешили и во время езды шагом, когда коням давали отдохнуть, я выспрашивала у Зодара об интересующих меня вещах. Например, что это за передача жизни, чем грозит передающему? Как и куда исчезает тело во время похорон, тоже хотела узнать, но повременила с этим вопросом.