Дж. Андрижески - Чёрные сны

Я не боялась, что Блэк швырнёт что-то в меня.

Я никогда не боялась такого от Блэка.

Возможно, отчасти это потому, что я тоже видящая, так что я чувствовала его свет.

Ему и в голову не приходило навредить мне.

Найти какой-то способ выплеснуть интенсивность света, собиравшегося вокруг него, справиться с обострёнными эмоциями видящего, создать как можно больше блядского шума… вот что проносилось у него в голове.

Но не вредить мне.

Если уж на то пошло, эта часть Блэка хотела убежать от меня.

Я ощущала слои печали, раздражения и боли за этой жёсткой стеной гнева, пока он сердито смотрел на город. Я также чувствовала, как всё это сводилось к тому, что Ник сделал со мной — это было даже важнее того, что я накачала его наркотиками, или что я встретилась с Бриком за его спиной.

Видящие склонны быть гипер-эмоциональными по сравнению с людьми.

Я привыкла к этому, особенно с ним — особенно с нами.

Блэк искал способ дать этому выход. Желательно такой способ выразить свою злость, который не заставит его вовсе покинуть моё общество.

Чёрт, да я сама испытывала то же самое в его адрес, не так уж давно.

Как и он, я кричала на него. Ломала вещи.

Угрожала ему всем от развода до измены.

Пока я буйствовала, била вазы и стеклянные безделушки, швыряя их в стену дорогого номера отеля на Пятой Авеню в Нью-Йорке, он большую часть времени сидел, позволяя мне справиться со своими чувствами, позволяя мне успокоиться.

Практически этим же я занималась сейчас.

Но в отличие от Нью-Йорка, теперь мы были связаны.

Мы полностью связаны, то есть, на всю жизнь связаны.

Из-за этого многие угрозы, которыми я тогда швырялась в него, исключались.

Ну, во всяком случае, я надеялась, что они исключались.

Конечно, всё равно существовал миллион других способов, какими мы могли превратить жизнь друг друга в ад. Связь в некотором отношении делала это даже более вероятным. Но развод, супружеская неверность, полный разрыв отношений… всему этому в данный момент не бывать, и мы оба это знали. Мы могли угрожать этими вещами, конечно, но такие угрозы окажутся практически пустыми.

Ну… опять-таки… надеюсь .

Надо отдать Блэку должное, он до этого даже не дошёл.

Что касается меня, то я просто сидела там, и моя голова раскалывалась так сильно, словно кто-то бил по ней заострённой колотушкой. Я сжала ладони между коленями, наблюдая, как Блэк ходит туда-сюда передо мной. Краешком сознания я гадала, может, мне всё-таки стоит поговорить, даже если на ум не приходило ничего ясного или связного, даже более-менее приличного извинения.

Я чувствовала — Блэк хочет, чтобы я ему ответила.

На каком-то уровне я ощущала, что ему почти всё равно, что я скажу — хоть я заявлю, что он не прав, хоть я скажу, что сожалею, или что я не сожалею.

Мое молчание сводило его нахер с ума.

— Если бы я проснулся, я бы подумал, что этот мудак опять тебя забрал! — прорычал он, и его грудь тяжело вздымалась, когда он перестал нарезать круги и посмотрел на меня. — Блядь, я бы подумал, что он забрал тебя, Мириам… и я бы даже не знал, где начинать поиски. Я бы подумал, что он куда-то забрал тебя и выпивает досуха в этот самый момент…

Его подбородок напрягся, глаза сделались поразительно яркими.

— …Я бы подумал, что он насилует тебя, — закончил он сиплым голосом. — Опять.

Я сглотнула, глядя на его лицо, глядя в его золотые глаза, искрившие светом.

Боль в моей груди усилилась.

Даже теперь мне нечего было сказать.

Указывать на то, что он только что описал ту самую причину , почему я изначально накачала его наркотиками, тоже ни к чему хорошему не приведёт.

Серьёзно, мне нечего было сказать.

Я ужасно себя чувствовала.

Я могла сказать, что чувствую себя ужасно, но это не изменит того, что я сделала, и в тот самый момент, наверное, это лишь заставило бы его ещё сильнее материть меня.

Я имею в виду, его проблема заключалась не в том, что я накачала его наркотиками.

Он злился на то, почему я изначально улизнула — почему я действовала за его спиной.

В этом плане мои отговорки были отстойными.

Ну, с его точки зрения. Если быть полностью честной с самой собой, то я всё ещё сомневалась, что поступила неправильно.

Должно быть, он отчасти это услышал.

Его глаза прищурились, сделавшись более животными.

— Ну охренеть, — прорычал он. — Ты думаешь, я этого не знаю, Мири? Думаешь, я не знаю, что ты считаешь, будто ты права? Что я, блядь, «реагирую слишком остро»? Что я просто чрезмерно эмоциональный видящий… как обычно? Я вижу, как твоё психологическое дерьмо прямо сейчас искажает всё и рационализирует нахер. Я вижу, как ты притворяешься, будто это ты всё видишь ясно. Что ты сидишь тут тихо, потому что ты ведёшь себя «разумно», или «ждёшь, пока я успокоюсь» или «справлюсь», или что ты там себе говоришь…

Он повернулся ко мне, и его золотые глаза потемнели.

— … Вместо того чтобы признаться себе, что дело не в блядских вампирах , Мириам. И не в Чарльзе. И не во мне. Дело в факте, что ты всё ещё пытаешься спасти Ника, этот кусок дерьма, даже после всего, что он с тобой сделал. Ты всё ещё пытаешься не дать мне убить его.

Я открыла рот, собираясь ответить, но Блэк поднял ладонь, жестом затыкая мне рот.

— Блядь, даже не пытайся это отрицать, Мири! Я прекрасно понимаю, что ты, наверное, на 80 % пошла только из-за этого. Даже если ты не можешь признаться в этом самой себе.

Он опять стиснул челюсти и посмотрел на горизонт финансового квартала. Его тигриные глаза поблёскивали на солнце.

— Этот кусок дерьма насилует тебя, а ты всё ещё пытаешься его защитить. Ты всё ещё пытаешься спасти его жизнь. От меня , не меньше…

— Блэк… — начала я.

— Заткнись нахуй! — рявкнул он, повернувшись ко мне. — Теперь ты решила поговорить, Мири? Теперь тебе есть что сказать? Как только всплыло имя этого засранца?

Я замолчала, настороженно наблюдая за ним.

Я знала, что в его словах есть некоторая правда.

Я чувствовала это, даже когда он произносил эти слова.

Я знала, что он также выдернул часть этой правды из моего собственного света.

В этом и проблема пожизненной связи с видящим, особенно с таким хорошо обученным, как Блэк. Иногда бывало такое чувство, что он видел мой разум и свет более ясно, чем я сама.

Его подбородок вновь окаменел, пока он уставился на меня.

— Господи Иисусе. Зачем , Мири? Зачем ты это сделала?

Когда он не пошевелился и не перестал пристально смотреть на меня, я решила, что он хочет услышать от меня что-то, хочет услышать настоящий ответ.

— Ты знаешь, зачем, Блэк, — вздрогнув от боли в голове, я откинулась на плетёное кресло и покосилась на кофе, который я так и не тронула, и который, наверное, был уже чуть тёплым. Затем я посмотрела обратно на Блэка. — Очевидно, некоторые вещи ты понимаешь лучше меня.