Леонид Антонов - Не герой. Том 2 [litres]

Теперь немного о другом. А вернее о попытке суицида Ивлены. Я не стал ругать ее, или говорить о том, что мне сказала Тиффани, ведь такие раны лучше не будоражить, иначе это может обернуться более плохими последствиями. Можно сказать, что в душевой мы с ней просто обнимались, вот и все. Да и я узнал некоторые моменты, которые немного раздражали ее в других девчонках и во мне, и выслушал ее жалобы на отца, мать и сестру. Такие же жалобы я выслушал и от остальных жен, так что, я, можно сказать, узнал их всех еще лучше. А еще мне сильно попало от Силари и Лиф, которые пожаловались мне на то, что их раздражает, когда я заставляю их есть нелюбимые блюда, и пообещал что так больше делать не буду.

Что еще не могло меня не порадовать, так это то, что остальные мои жены, вели себя более адекватно после моей смерти. Джейн, как уже известно, затеяла вместе с Арикавой, которую оказывается, сама и купила на торгах, революцию, а потом выполняла вместе с Артёмом задания, чтобы не думать о плохом; Ульяна, которая лишь совсем чуть-чуть погоревала, пыталась найти себе богатого мужа, но ее захотел один лишь лорд, который после того, как переспал с ней, бросил ее; Силари тоже погрузилась в задания и путешествие по миру, в поисках моего бати, тоже по идеи, чтобы отвлечься от плохих мыслей; ну а Лифхель собиралась жить дальше в одиночестве, в своей Избушке, храня память обо мне.

И вот дни откровений закончились! Конечно, благодаря им я узнал своих девчонок получше, но при этом, они вынесли мне весь мозг, жалуясь друг на друга. Хотя, это дало все же свои результаты, ведь каждая, под конец, говорила, что выговорившись, ей стало немного легче. Ну и мне, если честно, тоже!

И вот, на следующий день, после последнего «утра откровения», как я назвал эти дни, закончив с физическими упражнениями и приняв душ, наконец-то, в одиночестве, я сидел за столом, привязанным к стулу, и молча терпел страшную месть, которую надо мной совершали Лифхель и Силари. Да, они вдвоем решили, что хотят хотя бы раз накормить меня моей нелюбимой едой, чтобы свести со мной счеты. Вся проблема была лишь в том, что я был, если так можно выразиться, всеядным… ну разве, что живых осьминогов не стал бы жрать, и каких-нибудь жуков и пауков, но о таком я им не стал говорить, а то мало ли… еще притащат каких-нибудь личинок, знаю я их! Когда они спросили, что я не люблю, я сразу понял, что замышляют эти две ушастые, и ляпнул, что терпеть не могу овсянку, так что…

Я просто молча открывал рот, когда Лиф и Силари, по очереди, подносили к моим губам ложки с овсяной кашей и специально морщился, делая вид, что мне не нравиться еда. Хотя, признаюсь, моя актерская игра была довольно-таки ужасна, и только эти две верили будто мне не нравиться овсянка, тогда как Ульяна и Джейн тихо хихикали, но ничего им не говорили. А Ивлена и остальные, не обращали на нас никакого внимания, разговаривая о своем.

— Я совсем не чувствую себя отомщенной, — вздохнула Силари, положив ложку на пустую тарелку. — Почему ты совсем не сопротивляешься, не дергаешься и не вопишь? Фёдор, ты становишься каким-то… скучным!

— Я с тобой согласна, — согласилась с ее словами эльфийка, щелкнув пальцами, освободив меня от магических пут. Когда мои руки стали свободными, я потер затекшие запястья и взяв кружку, с уже немного остывшим чаем, сделал глоток. Ах, какой приятный вкус! Все же, ничто не могло сравниться с чаем из самовара, который мы перенесли из Избушки в столовую и поставили в центр стола! И так как самовар был по идее мой, как и Избушка, я разрешил им пользоваться и слугам, которые тоже говорили, что из него чай намного вкуснее, чем из котла.

— Ничего я не скучный, — пробурчал я.

— А вот и скучный! Раньше, когда я связывала вас магическими путами, вы дергались и кричали, чтобы я вас освободила, а сейчас вы спокойно терпите и их!

— Это называется примирение, рыжая! — усмехнулась Ульянка. — Слишком уж часто ты издевалась над своим хозяином, вот он и… привык к этому! Могу посоветовать тебе придумать что-нибудь другое… например, кожаные ремни… или даже цепи!

— Слушай, не учи эльфийку плохому! — громко сказал я. От слов Ульянки Ники и Тиффани переглянулись, а мой отец вздохнул и закрыл лицо рукой, что-то пробурчав. Остальные просто промолчали… ну а что тут сказать, ведь все уже привыкли что мы постоянно за столом говорим о какой-то херне, по другому это все и назвать нельзя.

— Кто бы тебе такое сказал, когда вы только попали в Торунвиль с эльфийкой… Хоть ты и говоришь, что ничего с ней не делал, не верю я тебе, Федя. Ой, как не верю! Не могла она просто взять и полюбить всякие извращения!

— Лиф, скажи ей, что тебе такое нравилось еще с тех пор, как ты жила в Аду!

— Что? Ну, хозяин… я же… это же вы попросили меня, чтобы я стала читать такое… чтобы подготовиться… — тихо прошептала Лифхель, нарочно покраснев, и начав смущенно теребить один из своих рыжих локонов. От ее слов, мой отец даже подавился чаем, отчего Юну, сидевшему рядом с ним пришлось похлопать его по спине. У меня даже не было слов, и я, как дурак, сидел открывая и закрывая рот, не зная, что ответить на такое ложное обвинение. Ну ничего, рыжая, останемся мы с тобой наедине!

Пока остальные мои жены едва не падали со стульев от смеха, Лифхель медленно поднялась со своего места и рванула к дверям, в которых едва не столкнулась со слугой, который успел отпрыгнуть. Пока я ворчал на вредную эльфийку, думая, что бы с ней такого сделать, слуга подошел к моему отцу и Бэльситте, и вручил им письма.

— Сэм передает тебе привет и поздравляет со свадьбой и очередной женой, — оторвав взгляд от письма, произнес отец, бросив на меня взгляд. — Говорит, что слухи о странном воскрешении мужа старшей дочери Владыки тьмы уже разлетелись по всему континенту. Он, кстати, благополучно добрался до Вордиса… ну, если тебе это вообще интересно!

— Не интересно, — фыркнул я. — Абсолютно плевать!

Если кому-то вообще интересно, куда пропал чернокожий попаданец и почему его не было на свадьбе, то стоит немного рассказать об этом. Хотя, рассказывать в самом-то деле и нечего, ведь он просто возненавидел меня, причем из-за того, что Силари, к которой он испытывал чувства, выбрала не его, а меня. Потому-то он и покинул наш отряд тогда, в Нижней, решив отправиться в путешествие с моим отцом. И именно из-за Силари и меня, он и покинул Наварико, когда отец получил письмо от Владыки, где говорилось, что я вернулся. Не хотел видеть ни меня, ни мою кошечку… Причем по словам отца, когда Силари, Ники и Юн отыскали их обоих, и сообщили о моей смерти, Сэм снова пытался подкатывать к моей милой нэко, но та снова его отвергла. Что именно она тогда сказала ему, отец не знал, но Сэм несколько дней выглядел злым и когда они сидели в таверне, он сказал, что считает будто бы я, каким-то образом промыл девчонкам мозги. Только как я это сделал, он не мог объяснить… В общем и для него я остался крайним, но кто бы мог сомневаться, верно? Вот честно, иногда так и хочется подойти к таким и сказать им в лицо «Завидуйте молча!»…