Олеся Зайцева - Повелители снов. Предание

Мы проводили гостей, и, спустя двадцать минут, были, наконец, одни в комнате.

– Девчонки, нельзя позволить ему уехать! – воскликнула Юля, заломив руки. – Все получается точно так, как мы прочитали в его дневнике!

– А что мы можем сделать? – растерянно возразила Ольга.

– Давайте все расскажем, – предложила Катя.

– Действительно, предупредим его о разрушении Косино, и он останется. – Поддержала идею Лена.

Я встала и заговорила, теперь в моем голосе не было энтузиазма. В нем вообще не было красок, мой мозг работал на пределе, ища выход.

– Нет, что угодно, но не это! Вы хоть понимаете, насколько глупо ваше предложение!?

– Это почему же?! – выпалила Ольга.

– Да кто нам поверит, ты об этом подумала?! Что мы скажем?! Что прибыли сюда из другого Мира, чтобы предотвратить то, о чем они и понятия не имеют! И кем нас после этого будут считать?! Полоумными! А потом еще и запрут, вот это будет совсем хорошо. Когда мы говорили с ребятами, они ясно сказали, что мы сами должны все изменить!

Девчонки замолчали, между нами повисла напряженная, гнетущая тишина.

Блин, что же делать?

– У меня есть идея! – вдруг воскликнула Катя, подскочив на ноги.

– Что именно?

– Может, я притворюсь больной, тогда дядя, то есть, Владимир Алексеевич не уедет!

Как вариант сойдет, все равно пока ничего другого в голову не приходит.

– Катюш, прекрасная мысль. – Поддержала я. – Девочки, вы как?

– По-моему, превосходно, к тому же лучше мы все равно ничего не придумаем. – Заключила Юля.

– Тогда за дело! – в один голос воскликнули Оля и Лена, вскакивая со стульев.

Черное небо с россыпью звезд на нем, было прекрасно. Огромная луна выглядывала из-за макушек темнеющих деревьев, серебристым светом отражаясь в огромных глазах девушек. Нас окутали ночные звуки и запахи, щекотавшие ноздри своими пряными ароматами.

Было тихо. Лишь похрапывание лошадей, давно ждавших в упряжке, нарушало эту необыкновенную ночную гармонию.

– Катюша, зачем ты встала, дорогая, тебе же нездоровилось? – ласково произнес Владимир Алексеевич, обняв племянницу.

На ступеньках у дубовой двери стояли пять девушек, провожая дядю.

Как мы не пытались, но отговорить его от поездки оказалось невозможным, не смотря на все наши уловки. Катя, и в самом деле, казалась слишком бледной, особенно сейчас в просторном ночном пеньюаре, при трепетном свете нескольких ламп, которые держали слуги.

– Раз уж вы решили ехать, во что бы то ни стало, я не могла с вами не попрощаться. – Тихо отозвалась девушка.

Мужчина улыбнулся и обнял остальных.

– Олеся, мы с Николаем начали вырубку, если тебя не затруднит, наведайся туда, посмотри, все ли идет, как ты задумала. Я уверен, что ты справишься и проследишь за работой не хуже меня.

– Конечно, дядя, я все сделаю. – С ответной печальной полуулыбкой произнесла я.

Вырубка, хорошо, хоть с этим успели!

Через минуту лишь отдаленное цоканье, да скрип старых колес нарушали тишину, которые вскоре тоже смолкли. Мы вернулись в дом и, не разговаривая, разошлись по своим комнатам.

А что тут скажешь?

Нам всем было одинаково страшно. Похоже, что только сейчас пришло осознание всей серьезности сложившейся ситуации. Кровавая ночь приближалась, а мы не сделали ничего, чтобы ее предотвратить.

Более того, отпустили дядю!

От неожиданности все растерялись, и не смогли остановить, и теперь все идет точно по накатанной. От этой мысли стало еще ужаснее на душе.

Катя медленно закрыла дверь и прижалась лбом к прохладному, полированному дереву.

«Ей, действительно, было плохо, и дело было не в мнимой болезни, нет. Она уже успела привязаться к их дяде, этому веселому и милому мужчине, а теперь он уехал…, на встречу своей погибели, а они не смогли этому помешать. Бессилие….»

Девушка открыла полные слез глаза и, увидев Дани, бросилась к нему и разрыдалась.

– Котенок, ну что с тобой? – растерянно забормотал парень, нежно гладя ее по спине, пытаясь хоть как-то успокоить.

Странник привык видеть чужие слезы. Они никогда не трогали его сердце. Но не этой девушки. Тут все было совсем иначе. На этот раз они рвали его на части, делая еще тяжелее на душе. Ведь это он, так или иначе, причина ее переживаний.

Он принялся вытирать ее щеки, не зная, что сказать.

Но слезы скатывались по щекам одна за другой, и она не могла произнести ни слова. Молодой человек подвел ее к кровати и, усадив себе на колени, заставил посмотреть на себя со словами:

– Дорогая, объясни, что случилось? Почему ты так плачешь?

– Почему ты не сказал, что все будет так сложно? – упрекнула Катя, вытирая слезы, но потом поспешно добавила. – Мы не смогли ничего сделать, он уехал, мы проиграли.

Даниил улыбнулся и, легко поцеловав мокрые соленые губы, ответил:

– Катя, вы все делали правильно, а то, что он уехал, еще ничего не решает. У вас впереди еще много времени.

– Дани, ну почему вы нас не предупредили заранее… об отъезде Владимира?! Мы бы смогли что-нибудь придумать и задержать его?! – чуть успокоившись, спросила Катя.

Парень взглянул в голубые глаза девушки и проговорил:

– Я не мог, честно, не мог, я …

Катя приложила палец к его губам, не давая договорить то, что уже прекрасно знала:

«Вы добровольно пошли на это, а значит решать все должны сами».

– Поцелуй меня, мы ведь так редко видимся. – Прошептала девушка.

Дани улыбнулся и притянул любимую к себе.

Он приложил титанические усилия, чтобы заглушить ужасное чувство вины, которое испытывал. Что толку показывать ей это. А еще ему никогда в жизни не было так страшно, но не за себя, а за нее.

Я вздохнула и открыла ставни.

Ночная прохлада пахнула в лицо, развевая запахи старого дома.

Плотнее закутавшись в ночной халат, села в кресло у окна. Спать не хотелось. Мысли разного рода крутились в голове. Вспоминались события прошлого лета, начало этого в Санино, знакомство с Родионом.

Рон!..

Это имя болью отдалось в сердце, мысли о нем не покидали меня даже во сне. Где он сейчас, что делает? Каков его Мир, Мир грез….

Я смотрела на лес, на звездное небо, хотелось плакать от охватившего одиночества, но не получалось. Знала, что ребята навещали девчонок, я же не видела Родиона с того момента, как мы попрощались в мертвой деревне. Может, Юлька права, и мне не настолько плохо, чтобы он смог меня навестить. Тогда, что же означает «плохо»? У меня и так ощущение, что душу вывернули наизнанку, а потом спешно затолкали обратно. От одиночества хотелось выть.

«Будь проклят мой характер, который не позволяет мне не только сломаться, но даже поплакать!»

Окончательно продрогнув, закрыла окно и легла в кровать.

– Я хочу видеть тебя, хочу до безумия. – Прошептала я, задувая свечу.