Мари Ардмир - Разбуди Лихо! [СИ]

— Чего спешим, приборы уже горят? — я оторвала ватную голову от плиты и воззрилась на любителя самообслуживания. — Или основной прибор настолько мал, что показать стыдно?

Он встал на колени в поисках кляпа, о другом явно не думал, потому что я тут же дала оценку его достоинству.

— А, нет, не стыдно. То есть, продемонстрировать не стыдно. — Улыбнулась во все тридцать два зуба, глядя на его звереющую мордашку. — Но, чтоб ты был в курсе, сообщаю, порноиндустрия тебе не светит.

Подумала и внесла дополнение:

— Тебя в нее, даже с приплатой через постель режиссера, не пропустят.

Он бросил мысль о кляпе и с рычанием продолжил свое простое дело.

— Нежнее, — подсказала я. — Трепетнее…

Красавец не внял.

— Слушай, старшеклассники в школе и те знают, что дергать себя за самое ценное нельзя. Или ты так стар, что основ уже не помнишь?

На лице неизвестного проступила холодная решимость меня удушить, желваки заходили ходуном, кадык дернулся, а затем уже и плечи напряглись.

— Что ты на меня смотришь? Не отвлекайся, сконцентрируйся. Проговаривай про себя как мантру: «Ты у меня не маленький, а миниатюрный, не вяленький, а дряхленький».

— Заткнись! — прошипел он.

— Ой, да точно! Так не надо. Лучше вот как: «Ты, как лев, непобедим, а всего-то пять сантим!»

От бывшего владельца простыни послышался тихий рык.

— А еще можно так: «Встряхнись, стручок, воспряньте, колокольчики…»

— Молчать, я сказал!

Я бы помолчала, но тут в голове возникли новые доводы в пользу его несостоятельности, и так захотелось их озвучить:

— А знаешь анекдот про балованную Галю? Так вот, я не балованная, но прекрасное ценить умею. А, глядя на твою «бесценность», задаюсь вопросом, где же замещение недоступных в твоем лице удовольствий?

И пока он озадаченно молчит, глядя на «творение» рук своих, я продолжаю:

— То есть, где блага, оправдывающие этот, извини за выражение, мини контакт? Где дворец, горы шоколада и шелковых одеяний, сундуки драгоценностей, толпы некастрированных евнухов и бардов, поляны цветов, путевки в Таиланд и другие места отдыха? И личный массажист где? Ну, знаешь, такой отличный личный массажист с внушительным массажером?

Скосила взгляд на онемевшего чудика и, прищурившись с едкой улыбкой, завершаю свой перечень претензий неприятным сравнением:

— Раз так в семь внушительнее, а можно и в восемь раз.

Кажется, я только что видела, как у него глаз дернулся, вначале правый, затем левый. На лице появилось очень неприятное выражение хищника, и в кривой улыбке показались совсем не маленькие клыки. Страх сковал не хуже наручников, которые уже имелись, а вот язык продолжал работать, как заправский трудоголик.

— Хочешь сказать, что я тебя уже достала? К твоему сведению это не я, а ты тут кое-что достал.

Он наклонился ко мне, потянув расширившимися ноздрями воздух. Жуть просто, но мысль пришла, надо же ее озвучить.

— И за… задолбать я тебя тоже не могу. Тут уж, извини, твоя прерогатива и прямая обязанность. Хотя, с последним справиться будет ой как не просто, с такими-то размерами…

Его рычание усилилось, и этот красивый, основательно озверевший вампирюга начал медленно подтягиваться ко мне, чтобы нависнуть сверху в непозволительной близости.

Ой! Что-то это как-то совсем уж страшно!

— Я… я! Я пилить умею… — его перекошенное гневом лицо оказалось на уровне моей груди, поэтому окончание мысли получилось сбивчивым, — кстати, ты удостоился этой чести чисто по-дружески… так как я еще не разогре-л-а-лась.

Вот он уже зло смотрит в мои глаза и позволяет оценить свои клыки. Кажется, наступило самое время поговорить по душам, начать его расспрашивать о жизни, состоянии дел и прочих насущных вопросах. Что я и сделала, срывающимся голосом:

— Ну, а ты как? Там…? — глаз он него не отвожу, но по интонации, надеюсь, он понял, к чему веду и о чем беспокоюсь. — Накалил докрасна, или он от активных действий он у тебя вообще отвалился?

— Ты…!

С перепуга я глаза все-таки опустила, чтобы в следующую секунду заметить:

— А нет, не отвалился, висит.

— Рашарасса, рашвараварса! Раррвирут, грыгр рогошарс, грашорторах риишш-шс! — взревел неизвестный и начал срывать с меня одежду.

А я… А что я? Все, что можно было сказать, уже сказано. О главном я ему сообщила, упрекнуть в эгоизме упрекнула, намекнуть на его маломерность намекнула. Что дальше делать? Молча получать наслаждение? Ну, так я бы с радостью, да не могу. Взялась комментировать все происходящее.

— Аккуратнее, оно от демонессы! — меня не услышали, платье пошло по швам, а затем было варварски отброшено. Следом полетели чулки.

— Это от дьявола!

На красивой серокожей морде появился недоверчивый прищур, но вампира от процесса моего оголения это сообщение не отвлекло.

— Подвязки от рыбок! — продолжила я комментировать.

— Белье от черта! Блин!

Маленькая белая тряпочка полетела в сторону белой кружевной кучки, которая, как не странно, начала уменьшаться. Вначале пропало платье. Затем белье, а после и чулки с подвязками.

Неужели все исчезло? Хотя, чего горевать, он же изверг, порвал, не задумываясь.

— Хоть бы трусики целыми оставил!

В ответ рык, а следом удивленное:

— А это от кого?

Своим когтем он поддел цепочку с кулоном — подарок Шпунько и сейчас очень внимательно его осматривал.

— От инкуба, до которого тебе очень и очень далеко, лапонька.

— Сними.

— А хрен тебе!

Сжала кулаки и злобно прищурилась. Если этот кулон работает, как оберег от нападений, я его в жизни не сниму.

— Снимай, я сказал!

— А мне плевать, что ты сказал.

И вот тут наперекор всем моим нечаянным удачам он замахнулся. Успела отстраненно подумать, что до этого ни разу по лицу не получала, а вот теперь на тебе, после стольких геройских побед меня, нежную, милую, ранимую бьют. Накатила странная апатия, я зажмурилась и… отключаясь, задалась вопросом, а где же тот умник серокожий по имени Лихо?

После того, как смерч выбросил в сторону Нардо семь белоснежных предметов, скручивающаяся спиралью темнота с грохотом распустилась поверх пентаграммы и ушла сквозь руны.

Черт с болью в синих глазах смотрел на разорванные предметы одежды, зажмурился и прижал к лицу пенное кружево ее подвенечного платья. А ведь Галочка специально не сняла его, чтобы муж мог насладиться процессом обнажения супруги. И он понял это, но вот теперь все кончено.

— Галя… — сдавленно прошептал Нардо.

— Она… она… она… — отрывисто просипела Олимпия.

— Всего лишь раздета, — опередил дьявол слезы своей нежной демонессы. — Ткань все еще содержит ее тепло. И то, что она порвана, свидетельствует лишь о том, что наша Галя опять нашла приключения на нижние девяносто в обществе серых.