Дженнифер Арментраут - Сломленные [ЛП]

− Мне не нужно, чтобы он спасал меня, − правдиво ответила я.

Он усмехнулся.

− Но ты не сможешь спасти себя сама.

Сопротивляясь желанию вытащить наружу свою принцессу Лею, подлететь к кровати и обмотать веревку вокруг его шеи, будто он был дешевой версией Джаббы Хат, я раздраженно спросила:

− Ты позвал меня сюда, чтобы поболтать о Рене, пока совокупляешься?

− Это настолько очевидно?

Брина рассмеялась. Ладно, смехом это назвать сложно, ведь ее рот был занят. Ее голова качалась, а руку она расположила между ногами. Мое лицо вспыхнуло. Твою ж Фейрскую мать… у меня просто слов нет. Я посмотрела на Фэй, она уставилась в пол. Возможно, мне нужно последовать её примеру.

Определено так и сделаю.

Но вместо этого я посмотрела через плечо на Вэлора. Он жадно наблюдал за шоу, происходящим на кровати, а я действительно хотела выброситься из окна. Поскольку я не могла этого сделать, пришлось смотреть в пол и пытаться игнорировать звуки. Я не осмеливалась поднять голову, пока не услышала, как Дрейк снова застонал.

Оттолкнув голову Брины с колен, он опустил ноги с кровати и встал. Полностью обнаженный, конечно.

Я подумала о Динь. Он бы взбесился, будь здесь прямо сейчас. Во мне поднялось странное хихиканье, но я подавила его.

Дрейк подошел к стулу и накинул на плечи халат. Конечно, он его не запахнул, а зачем? Я имею в виду, после того, что я только что видела…

− Пришло время.

Эти два слова вернули меня из моих мыслей. Холодок прошелся по телу, быстро превращаясь в настоящий страх.

− Время для чего?

Принц подошел к нам.

− Пришло время ужинать.

Я едва ли могла понять, какое сейчас время суток.

Минуты превращались в часы, а часы в дни. Думаю, прошло дней десять с тех пор, как я впервые питалась той женщиной, но я не уверена.

Я чувствовала, что тону: всеми силами старалась удержаться на поверхности, но с каждой секундой погружалась все глубже.

Этот болезненно пугающий ритуал проходил снова и снова, и хотя я не желала в нем участвовать, у меня не было сил бороться. Сколько бы усилий я не прилагала, всегда падала под его давлением.

Принц приходил каждый день, иногда он появлялся после обеда. Для меня так было лучше, так как мне не приходилось проводить весь день в ожидании, зная, что он придёт и при этом боясь того, что произойдёт. Отчасти мне хотелось, чтобы всё быстрее закончилось. Время от времени он приходил вечером, и тогда я весь день проводила в страхе, который пожирал меня изнутри.

Но он всегда появлялся, а я больше никогда не оказывалась в его комнате.

Я пыталась сопротивляться манипуляциям, держать дистанцию между нами, так как больше не была прикована к кровати. Но ничего не получалось. Мне некуда было деться, некуда идти. Не помню, чтобы покидала комнату после освобождения от оков.

В моей голове были только отрывки воспоминаний. Я спускалась по лестнице. Сидела у кровати женщины и удивлялась, почему её вены такие тёмные. Потом я питалась. Я помню, как хорошо чувствовала себя в тот момент, а после этого не чувствовала совсем ничего, затем проваливалась в сон. Каждый раз, когда я просыпалась, я была полна энергии жизни. Жизни, которую я была вынуждена украсть у кого-то другого. Затем я мылась. Я всегда мылась. Подробности кормления были размытыми тенями, которые я не решалась рассмотреть поближе.

Каждый день был похож на предыдущий.

Около полудня или часа дня цепь снимали, но ошейник оставляли как напоминание − глупое, бессмысленное напоминание, потому что, если Принца не было рядом, я либо спала, либо ходила кругами. Дверь была закрыта, и прорваться сквозь толщу дерева словно ниндзя, было невозможно. Никто не приближался ко мне.

Ни Брина.

Ни Фэй.

Когда я просыпалась, еда всегда была на тумбочке. Я понятия не имела, приносила ли ее Фэй или кто-то другой, но это всегда был сэндвич. Весь день я питалась подобной едой, и иногда мне совершенно не хотелось есть, потому что… я уже была сыта другой пищей.

Когда у меня был полный контроль над разумом и телом, мне необходима была каждая капля силы воли, чтобы голыми руками не вырвать Принцу сердце. Это было бы тяжело и грязно, но существовала очень неплохая вероятность, что мне удастся это сделать. Ненависть, внутри меня горела ярче тысячи солнц, но даже с ней мне всегда, всегда было холодно. С каждым новым днём я все больше покрывалась льдом изнутри. И я не ощущала этого лишь когда спала.

Больше я ничего не чувствовала.

Однажды Принц разъяснил мне, почему я засыпала сразу после кормежки. Оказалось, это что-то сродни желанию вздремнуть после обеда в честь Дня Благодарения, или после того, как весь день загорали на солнышке. В конце концов, ты чувствуешь себя истощенным, и тело перестает сопротивляться. Но я не страдала от похмелья и моему телу не нужны были силы на восстановление. Единственное, в чем я нуждалась — во сне. И всякий раз по пробуждении я чувствовала себя намного лучше, как бы горько ни было это признавать.

Все эти дни я не думала о Рене. Не могла себе позволить, ведь когда он завладевал моими мыслями, я не могла не волноваться о его жизни. Я знаю, Принц не в силах навредить ему. Даже косвенно он не мог нарушить клятву, но другие Фейри… с радостью принесут голову Рена на тарелочке с голубой каемочкой. И как бы я ни старалась, слова Брины и Дрейка преследовали меня. Как они и рассчитывали, их слова выбили меня из колеи. Нередко я думала о том, что если бы меня не заперли в этой комнате и не заставляли изо дня в день вытворять ужасные вещи, у меня бы были силы противостоять их словам.

Однако я уже ни в чем не уверена.

Но в часы одиночества безмолвствующих дней, рассекая комнату, я страдала по Рену, хоть и старалась изолироваться ото всех чувств. Даже если мне повезет, и я выберусь отсюда и встречусь с ним, мне не верилось, что нам предначертан счастливый конец.

На шестнадцатый день Принц пришел после полудня. К тому времени я уже была вся на взводе. Облаченная в темно-зеленое платье, сильно напоминающее то, в которое меня заставили вырядиться в первый день, я стояла у ночного столика. Понятия не имею, чем Фейри не угодили брюки, но в очередном платье я походила на диснеевскую принцессу.

Принц остановился у порога комнаты, и его взгляд скользнул от кровати ко мне. По опыту знаю, первое, что он сделает — подавит мою волю, и как только это произойдет, я буду неподвластна сама себе.

− Можем ли мы немного поговорить? − выпалила я, прежде чем он успел сделать что−либо.

Он изогнул бровь.

− Поговорить?

Я кивнула, обняв себя руками.

− Да. Обычно люди это делают.

− Но мы не люди.

Раздражение зашкаливало, и я сделала глубокий ровный вдох. Сохраняй спокойствие, Айви.