Марья Моревна - В тумане пророчеств [СИ]

Идти недалеко — до поворота и направо. Первая дверь.

Она затаила дыхание, проверяя собственную решимость. Готова. Поковыряла в замке тонкой шпилькой. Если не получится — уйдет восвояси.

Но дверь неожиданно легко сдалась. Шпильку вернула в прическу, осторожно приоткрыла дверь. Оглянулась — все тихо. Вошла.

Довольно светлая комната — прямое отражение жизнерадостного Ярослава. Марьяна впервые в этом мире встречала столь солнечные покои. Как правило, все довольно мрачно.

Она прикрыла дверь, щелкнула задвижкой и выдохнула в восхищении. Пожалуй, комнату можно даже назвать красивой. Вместо привычного золота и темных панелей везде серебро и неведомое ей белоснежное дерево.

Марьяна приблизилась к столу. Документы и письма педантично сложены в несколько стопок, перья не разбросаны по столу. Она оглянулась. Если общий порядок можно отнести к хорошей работе прислуги, то порядок на столе — личное дело хозяина. Вряд ли служанкам позволено прикасаться к этим бумагам. Значит, товарищ вещатель — аккуратист.

Она бегло пробежала по строчкам — ничего примечательного. На краю столешницы книга «Пророчества и их природа». Марьяна открыла обложку, пролистнула несколько страниц. На пол выпал клочок бумаги. На нем убористым почерком начертано несколько слов, но язык незнакомый. Больше похоже на бессмысленные каракули. Она быстро подобрала записку и сунула в книгу. Брать с собой не стала, понятно, что пропажу обнаружат.

Дверь, не входная, а расположенная справа в стене, совершенно неожиданно распахнулась. В одном лишь полотенце на бедрах, словно после ванной, в покои вошел Ярослав.

Марьяна почувствовала, что краснеет, а руки начинают трястись. Какого черта он здесь делает? Или нет, не так. Какого черта она здесь делает? У него на лице застыл тот же вопрос.

— Марьяна? — он будто не верил глазам.

— Вы ведь должны быть на прогулке, — ляпнула она то, что пришло в голову.

— А вы в своих покоях, — в тон ей заметил Ярослав.

— Я немного перепутала дорогу. Забрела к вам. А тут так красиво. Извините, — она опустила глаза, чтобы не видеть смех в его глазах.

Оправдание нелепое, но что-то же нужно было сказать.

— Конечно. Я сразу подумал, что вы просто заблудились, — он накинул рубашку, широко улыбаясь. — Что ж, должен признаться, вы меня подловили.

Он что издевается? Она его подловила?

— Обещаю забыть, что видел вас здесь, если и вы дадите мне слово, что сделаете то же самое, — продолжил Ярослав.

Марьяна непонимающе глядела на мужчину.

— Как вы правильно заметили, я сейчас на прогулке с другом. И это правда, — сейчас он смотрел на нее серьезно.

Что происходит?

Марьяна кивнула, мечтая поскорей отсюда убраться.

— Замечательно. Я рад, что мы друг друга поняли, — улыбка вернулась на его лицо. — Кощею невероятно с вами повезло.

Марьяна заторможено кивнула.

— Извините, мне нужно идти.

— Конечно. Но вы заходите еще, не стесняйтесь. Буду рад.

За кого он ее принял? За навязчивую поклонницу?

— Спасибо за приглашение, но я откажусь, — Марьяна покинула комнату под веселым взглядом повелителя Трехозерья.

Раньше все называли его Иван-дурак, а Василису — Царевна-лягушка. Давно это было. Да и дураком он, конечно, не был. Просто детская влюбленность делала его рассеянным и слегка глуповатым.

Ванечка, как звала его Василиса, был сыном торговца, привозившего в Койград самую лучшую ткань для платьев. Фрол-богач был известен везде. Очередь из покупателей у его лавки не иссякала никогда. В отцовский замок он всегда наведывался лично, да еще и захватывал с собой сынишку. Кощей, Василиса, Ванечка, Алешка — сын казначея и Аленка — дочь поварихи всегда резвились вместе. Тогда-то влюбленного мальчика друзья и нарекли Иван-дурак, а его неказистую избранницу — Царевна-лягушка. Продолжались их игры до тех самых пор, пока у Фрола-богача не появился знатный недруг. Тогда вся его цветущая торговля враз пошла прахом. Василисе только минуло пятнадцать. Ванечка внезапно перестал появляться в Койграде, а ткань для платьев в следующий раз принес хмурый старик, который Василисе отчего-то сразу же не понравился. Отец от ее вопросов отмахивался, отвечая, что товар у прошлого торговца испортился.

Только через год Ванечка отыскал подругу и смог приблизиться к ней на рынке. Рассказал о том, что случилось. Они чуть-чуть подросли, немного поумнели, но детские игры не забыли. Юноша незнатного рода, несмотря на вынужденное расставание, продолжал грезить о высокородной подруге. А потом и вовсе попросил руки у ее родителей. Конечно же, его задумка обернулась унижением.

А потом стало еще хуже. Василиса плакала и не знала, что делать. Мучала себя и его. И когда терпеть стало невозможно, Ванечка предложил бежать.

Конечно же, она не решилась. А он проклял ее и пропал.

Родители вскоре погибли. Как и мечтали, в один день. И она в горе совсем забыла о Ванечке. Слезы стали ее вечными спутниками. Кощей прозвал ее Васька-озерцо, но сильно не трогал, защищая от внешнего мира. Время прошло, озерцо не пересохло, но спряталось вглубь, всегда готовое выйти на поверхность.

Прошло лет шесть с тех пор, как она видела его в последний раз. Вряд ли бы Василиса смогла узнать его, если бы Ванечка не назвал ее детским прозвищем. Тощий мальчик превратился в стройного широкоплечего мужчину. В разбойника.

Должно быть, он ненавидит ее. В голове раздались слова проклятья, но звонкий голос их перебил.

— Лягушка и правда стала царевной, — засмеялся знакомый из прошлого. — Ребята, бери этих. А девицу ко мне. Ту, что держится за ногу.

Разбойники загоготали и Ванечка вместе с ними. Хотя, какой он теперь Ванечка? Иван-дурак и то больше подходит.

— За девицу вам ничего не дадут, а меня выкупят за мешок золота, — голос Царевича Василиса была готова услышать меньше всего. — Может быть, лучше поговорите со мной?

Предводитель шайки зыркнул на зимоградца с неудовольствием.

— Чего болтать? Мешок так мешок, — оскалился он. — Девица мне нужна не для разговоров.

Василиса ощущала, как сердце бьется где-то в области живота. Точно, конец! Лишь бы не разреветься.

Злату и Царевича увели, а Василису, подхватив на руки, и мерзко гогоча, отнесли в шатер. Оказывается, место для отдыха беглецы выбрали прямо возле разбойничьего лагеря. Кажется, удача совсем от них отвернулась.

— Ваш жених слишком быстро сдался, как и я когда-то.

Они остались вдвоем. Василиса изо всех сил старалась сохранить остатки самообладания. Лишь бы не разреветься!

— Он и не старался. Мы вовсе не жених с невестой, — голос, слава богу, звучал спокойно.

Разбойник взглянул на нее неожиданно задумчиво и налил себе в бокал мерзко пахнущее пойло.