Эрика О'Роурке - Создательница

Все постояльцы смотрели либо на Чарли, либо на входную дверь. С того места, где я стояла, в заднем конце стойки, я могла видеть только их затылки. Лишь один единственный мужчина смотрел в другую сторону.

На меня.

На долю секунды я так четко смогла его разглядеть, будто сделала фотографию — насмешливо приподнятые брови, рот скривившийся в саркастической улыбке — затем брешь закрылась, когда толпа вновь заполнила пустующее пространство.

Не Люк.

Внезапно мне захотелось, чтобы это был он.

Антон Ренард. Лидер Серафимов, группы Дуг-отступников, которые хотели видеть меня мертвой.

Это было взаимно.

Я заставила себя пойти к нему, но, когда добралась до барной стойки, он исчез, а в лей-линиях царило спокойствие.

— Какие-то проблемы? — спросил сзади Колин.

Он положил руки на мои плечи, и ощущение их веса утишило меня.

Я, дрожа, сделала вдох, и повернулась к нему.

— Мне показалось, будто я увидела Антона. Здесь.

Выражение его лица ожесточилось.

— Ты уверена?

— Нет.

Если бы это действительно был Антон, то я почувствовала бы в линиях отголосок заклинания, которое он использовал, чтобы скрыться. Либо я ошиблась, либо ему удалось как-то совсем не выделяться из толпы в баре Плоских, на южной стороне Чикаго. Но Антон, которого я знала, был слишком высокомерным, чтобы приспосабливаться к окружению.

Что-то раздосадовало магию, или, возможно, это была мое собственное недовольство. Три месяца назад я добровольно отдалась магии — приняла ее в себя, объединилась с истоком магических сил Дуг — и выяснила, что это не просто сверхъестественный источник энергии, а разумное существо.

Живое. С тех пор наша связь усилилась. И хотя мы не могли разговаривать друг с другом, но мне все лучше удавалось понимать настроение магии, а она реагировала на мое: приятное жужжание под кожей, когда я была довольна; дрожь, каждый раз, когда я переступала порог Моргана. Я не знала, кто из нас был виновником диссонанса, который я ощущала.

Где-то впереди кто-то выкрикнул:

— Они здесь! Где Мо?

Как только входная дверь открылась, Колин схватил меня за руку и потащил вперёд. Толпа одновременно вдохнула, когда моя мать зашла внутрь с раскрасневшимися от холода и возбуждения щеками. И я забыла, что мне померещились какие-то там лица, потому что прямо позади нее стоял мой отец и моргал из-за шума и криков: «Сюрприз!» и «Добро пожаловать домой!». Я не видела его последние пять лет.

Я внимательно разглядывала его сквозь стену толпящихся людей. Все же он был моим отцом, с зоркими, зеленовато-коричневыми глазами, обрамленными тяжелыми, черными очками. Темно-рыжим волосам, которые завивались у воротника, не помешала бы стрижка. Ему удалось изобразить на своём узком лице удивление, хотя оно появилось слишком поздно, чтобы быть настоящим. Но в уголках глаз у него образовались морщинки, которых раньше не было, а в волосах седые пряди. Он шел немного ссутулившись, будто пытался уйти в себя. Он обнял одной рукой мою мать и притянул ближе к себе, в то время, как толпа выстроилась в очередь, чтобы поприветствовать его.

Билли поймал меня на том, как я пытаюсь затеряться в толпе и схватил за локоть.

— Не вздумай все испортить, — пробормотал он и затащил меня в круг, который образовался вокруг моих родителей. Внезапно его голос наполнился весельем:

— Джек! Добро пожаловать домой! Смотри, кого я тебе привел — бальзам для твоей души, не находишь?

Он отошел назад и отпустил меня. Ожидания зрителей, которые рассчитывали на полное слёз воссоединение, так давило на меня, как воздух перед штормом.

Мгновение спустя отец отпустил мать, сделал нерешительный шаг в мою сторону и раскрыл объятья.

— А вот и моя девочка, — сказал он, его голос надломился во внезапно наступившей тишине. — Вот моя Мо!

Я хотела отвернуться и наказать его за всю ту боль, на которую он нас обрёк. Я не приму его с распростёртыми объятиями, и причин нет, чтобы притворяться.

Пока я не увидела, как моя мать, с нерешительной улыбкой на губах, сморгнула слёзы. Все ее надежды, касательно нашей семьи, кристаллизовались в этом единственном моменте, а моя реакция либо позволит этой надежде расти, либо разобьёт её о потертый дубовый пол. Я облизала губы и сглотнула пыль, застрявшую в горле.

— Привет, пап, — я так крепко обмотала пояс фартука вокруг пальцев, что он перекрыл поток крови, а потом снова размотала. — Это… здорово, что ты снова дома.

Он пересек комнату в три шага и притянул меня к себе так же крепко, как обнимал, когда мне было ещё пять.

На протяжении одной секунды я позволила себе поверить в то, что моя мама права.

Сегодняшний вечер может послужить новым началом, шансом снова стать одной семьей. Возможно, его возвращение все же не такое ужасное событие.

А затем, мой отец прошептал мне на ухо одно единственное слово, в то время как всё ещё крепко обнимал:

— Лгунья.

Час спустя мой отец всё ещё был окружён толпой поздравителей, моя же собственная добрая воля истощилась. Я села возле бара, попросила, чтобы Чарли налил мне колу лайт и тыкала пальцем в мараскиновую вишню, которой он украсил стакан. Колин прислонился к прилавку, и не смотря на свою небрежную позу, разглядывал каждое отдельное лицо.

— Ты кого-нибудь видишь? — спросила я.

— Никого, кому здесь не следует быть, — ответил он и переплёл свои пальцы с моими. — Ты выглядишь очень уставшей.

— Я думала, он будет более милым, — необдуманно сказала я.

Рот Колина дрогнул.

— Тоже самое он, наверное, думал о тебе. Мужчина сидел двенадцать лет в тюрьме, Мо. Там невозможно оставаться долго милым.

— Он отправился в тюрьму вместо Билли и, чтобы позаботится о нашей безопасности, примирился с ещё семью дополнительными годами, добавленными к его изначальному наказанию. Это ведь мило с его стороны, не так ли?

— Не мило, а отчаянно. Он сделал всё, что требовалось, чтобы защитить свою семью, — он допил пиво, которое уже весь вечер потягивал, и с треском поставил стакан на стойку бара. — Не путай «милый» с «хорошим».

— Ты веришь в то, что он хороший?

Колин видел мою семью намного яснее, чем я сама. Если он считает, что мой отец заслуживает второй шанс, то я, возможно, смогу немного смягчиться.

— Думаю, он направляется к нам.

Толпа расступилась, но мой отец не торопился пересечь комнату, хотя его внимание сосредоточилось на нас.

Колин хотел отойти в сторону, но я удержала его.

— Ты не хочешь представить меня, Мо? — спросил мой отец, а потом продолжил, не дождавшись ответа. — Вы Колин Доннелли.

— Я рад познакомится с вами, сэр.

— Энни много о вас рассказывала. Она сказала, что вы хорошо заботились о том, чтобы не вмешивать нашу дочь в неприятности.