Дж. Андрижески - Чёрному, с любовью

Здесь тоже никаких тел на полу.

Взгляд Брика упал на кровать.

Он знал, что именно здесь закончатся его поиски.

Он подозревал это сразу же, как только пришёл, но узнал это по-настоящему в то мгновение, когда вошёл в трёхкомнатную квартиру и почувствовал их обоих в просторной комнате, отделённой от общего помещения. Он мог найти любого из своих детей, приложив немного усилий для поисков.

Почти полная тишина, приветствовавшая его, сообщила ему всё остальное.

И всё же он не спешил, рассматривая остальную часть вампирского жилища — возможно, для того, чтобы подготовить себя к тому, что обнаружат его глаза, когда он наконец посмотрит на двух его пропавших вампиров.

Он всё равно слегка поморщился, когда его взгляд остановился на них.

Дориан лежал там, растянувшись голышом, закрыв глаза и властно обхватив их новорождённого рукой и ногой.

Что касается самого Наоко, то судя по виду, он едва ли возражал против такого контакта. Напротив, он прильнул к высокому мужчине, обхватив ладонью обнимавшую его бледную руку Дориана.

Пока Брик смотрел, лицо Наоко заметно дрогнуло, глазные яблоки зашевелились под веками, грудь вздымалась от фантомных вздохов. Он поморщился, напрягся, на лице отразилась серия сложных и отчётливо различимых подергиваний и выражений — как у животного, которое охотится или дерётся во сне.

Когда Наоко издал низкий гортанный рык, лежавший позади него вампир крепче обхватил его руками и прижал к груди в сокрушительном объятии. Ногой он тоже покрепче обхватил его и вонзил клыки в его плечо, которое и так изобиловало отметинами — как и руки новорождённого, шея, спина, задница, бок, одна видимая нога.

Укус не был агрессивным.

По крайней мере, в этот раз.

Вместо этого вонзившиеся клыки успокоили Наоко, напомнили ему.

Они напомнили ему подчиняться.

Они напомнили ему, кто здесь главный.

Более того, они напомнили ему, что он в безопасности.

Здесь присутствовал более сильный вампир. Ничто не случится с ним под присмотром этого вампира. Не без разрешения этого вампира.

Они не спали.

Вампиры не спали.

Брик нахмурился, глядя на этих двоих и пытаясь решить, стоит ли выдёргивать их из этого состояния сейчас, или позвать кого-то из других на помощь. Он знал, в каком они находятся состоянии. Он узнавал это состояние, а также сопутствующие ему угрозы — что будет, если он неправильно попытается их разделить, или сделает это до того, как приведёт их в адекватное состояние, в котором они его узнают.

Они обожрались кровью друг друга.

Или, что куда более вероятно, подумал Брик с гримасой, Дориан обожрался кровью Наоко, кормя новорождённого людьми на протяжении всей ночи, чтобы не дать ему слишком ослабеть. Если дело обстоит так — а Брик в этом почти не сомневался — то сейчас Дориан полностью погрузился в разум и воспоминания новорождённого, изучая каждую деталь жизни, которую он сумел возродить в память Наоко.

Что бы там ни было на самом деле, они оба явно опьянели от связи.

Если они занимались этим всю ночь — а то и несколько ночей, а то и несколько недель, что казалось Брику более вероятным, учитывая молчание Дориана, длившееся с самой середины месяца — то к этому моменту они зашли настолько глубоко, что Брик мог бы палить из пистолета в комнате и ничуть их не потревожить.

Ну, хотя нет.

Это было бы правдой с любым вампиром, кроме Дориана; с Дорианом же более вероятен другой исход.

С Дорианом Брик, скорее всего, окажется втянутым в драку с вампиром, поскольку опьяневший от крови мужчина будет защищать свою игрушку для траха от того, кого он посчитает опасным вторженцем.

Раздражение Брика усилилось на несколько градусов.

Он ещё несколько секунд наблюдал за этими двумя, заметив безошибочно узнаваемое выражение удовлетворения на лице своего друга.

Брик знал, что Дориан до безумия влюблён в новорождённого.

Он знал, что это даже может быть настоящей причиной, по которой Дориан попросил разрешения тренировать Наоко. И неважно, что сам Дориан говорил себе о причинах такого предложения. Если увлечённость не зародилась тогда, то она определённо зародилась позднее, когда Наоко не только свирепо напал на него и попытался сбежать, но фактически перехитрил его.

Брик всё равно дал своё одобрение.

Он сделал это скорее из соображений логики и целесообразности, нежели из уважения к своим чувствам, которые в этом отношении были довольно смешанными. Более того, он нарочно проигнорировал свои личные чувства, какую бы боль это ни причиняло. Он старался сделать то, что лучше для Наоко, и лучше для его людей в целом.

Теперь он ловил себя на том, что почти сожалеет об этом.

Он предпочёл бы стать первым для Наоко.

Он фактически сказал Дориану об этом, хоть и дал ему разрешение сделать то, что он сделал.

Опять-таки, сейчас он мог дать рациональное объяснение такому решению.

Он знал, что Дориан прав. Дориан на самом деле был лучшим вариантом.

Люсия даже не рассматривалась. Найроби обошлась бы с ним слишком грубо. Наоко попросту не боялся самого Брика в достаточной мере.

Возможные последствия последнего факта тоже раздражали Брика.

Подсознательно или нет, но Наоко воспринимал как альфу их маленькой стаи именно Дориана, а не их законного короля — как бы он ни почитал на словах роль и титул Брика. Тот факт, что Брик обладал властью над Дорианом, скорее всего, мало что значил, поскольку такие вещи полностью подсознательны.

Конечно, Брик знал, что не всё так просто.

Дориан, похоже, считал, что Наоко воспринимал Брика как доброго милостивого отца, почти как своего человеческого отца. Очевидно, Наоко питал к своему человеческому отцу довольно нежные и тёплые чувства и в детстве, и во взрослом возрасте.

Что бы там ни было, Дориан явно был наилучшей кандидатурой, чтобы сломать Наоко, пока тот всё ещё нуждался в твёрдом обращении. Брик это видел ещё до того, как Дориан обрисовал свои мотивы кропотливыми и раздражающе логичными деталями.

И всё же Дориану не стоило так наслаждаться этим заданием, на которое он сам себя назначил. Он явно наслаждался и продолжал наслаждаться с таким энтузиазмом, что Брик ощущал всепоглощающее желание свернуть шею своему другу на этом самом месте.

И всё же явное согласие Наоко на все требования Дориана в сексе не говорило Брику ничего о том, были ли тренировки Дориана успешными для их молодняка — то есть, сумел ли он в некотором роде приструнить Наоко.

Глядя на этих двоих, Брик поймал себя на мысли, что Дориан наверняка скажет, будто сделал это — по крайней мере, в том отношении, которое имело значение.

Брик даже не был уверен, что станет с ним спорить.