Марина Леванова - Давным-давно [litres]

Илиодор разжал руки, придерживая друга и не давая ему тут же свалиться на землю.

– Никогда не понимал, в чем у тебя душа держится? – хитро прищурился он, заботливо оправляя одежду на друге и вспоминая добрую шутку про себя из далекого прошлого. – Ну вот, даже не сломал, не помял и не испортил.

– Чего тут непонятного? Ведь ведомо, что на одном энтузиазме, – едва переводя дыхание пошутил хозяин. – Пошли в мой кабинет, поговорим по душам, оформим документы. Чего время зря терять? Ты ведь ничего не забыл? На этот раз все документы в порядке? Да и расскажешь, как все прошло с твоей родней.

На лицо Илиодора набежала тень. Он весь подобрался и серьезно посмотрел на собеседника, обдумывая свой ответ, затем все же кивнул.

– Да не может быть! – Мужчина не мог скрыть своего удивления. – Неужели они до такой степени погрязли в глупых предрассудках, что закрыли свои сердца? И я просто умираю от любопытства в ожидании рассказа, как ты смог обнаружить, что твоя племянница находится именно в этом приюте.

– Как раз таки с обнаружением не возникло никаких трудностей. Эльхор – маг наших старейшин – указал место, где находилась моя племянница и какое носила имя. – Илиодор видел, как от удивления вытянулось лицо друга. – Да, я обратился к совету за помощью и все рассказал.

– Кстати, я помню его визит и тот странный разговор о детях-сиротах, как они попадают к нам, кто приводит, – глава Ветернхильского приюта тяжело вздохнул и задумался, – но не придал ему тогда значения. Сейчас припоминаю: твое первое письмо пришло как раз после его визита. На тот момент твоей племяннице как раз исполнилось десять лет. Значит, я правильно считал ее ауру. – Мужчина, довольный собой, улыбнулся. – Ну да ладно, расскажи мне лучше о твоих родителях. Как они восприняли такую новость?

– С моими родителями не возникло никаких проблем. Все очень осложнилось после визита ближайших родственников моей снохи, – тяжело вздохнул он, замолчал и мгновение раздумывал. – Заметь, никто из ее родных даже не показался. Ты сам понимаешь, оформление опекунства – сложная и длительная процедура, а когда еще неожиданно объявляются дальние родственники и начинают оспаривать твое право, то дело осложняется в разы и может затянуться на года, что и случилось со мной. Но впрочем, эта история достойна подробностей. Показывай, где твой кабинет, – пропустил хозяина вперед и двинулся следом. – Надеюсь, у тебя там найдется что-нибудь для настоящих мужчин?

– Обижаешь, однако. – Мужчина увеличил шаг. Дальше шли молча. Поднявшись на третий этаж, лишь однажды задержались возле самого кабинета отдать строжайшее распоряжение: не входить никому, ни под каким предлогом.

Через час Ректор выглянул и потребовал немедленно найти и привести в его кабинет девочку, которую все знали под именем Джим Ветерн – столь странной фамилией награждались все дети, у которых не было официальных родителей (Ветернхил – местность на севере страны, где находилась школа). Имя же она получила от человека, который на тот момент был единственным сторожем главных ворот. Он и нашел ребенка на ступеньках возле маленькой сторожки сразу же после того, как утром открыл главные ворота, и было совершенно непонятно, чем он руководствовался при своем выборе, дав маленькой девочке мужское имя – Джим.

А спустя пять лет после описанного выше события Ректор получил престранное письмо от Илиодора Деф’Олдмана – боевого товарища и своего старого друга. Текст гласил следующее: найденыш этот – Эвелин Сен-Ревилью Деф’Олдман, единственный ребенок и наследница ныне покойных ее родителей (ни слова описания обстоятельств гибели четы) Исидора Деф’Олдмана и Лисинды Сен-Ревилью (подтверждающие этот факт документы в свое время будут обязательно предоставлены главе Ветернхильского приюта). Потом шло пространное описание быта друга, новости о его родителях и даже подробный рассказ об уборочных работах по осени в полях, но ни единого больше слова, касающегося данного дитя. В конце письма друг сообщал, что в скором времени прибудет с визитом, а до того момента настоятельно рекомендовал бы держать эту новость в тайне как от общественности, так и от самого ребенка (по причинам, известным только самому отправителю). Сей «скорый визит» был отложен на пять долгих лет. За это время декан успел отослать несколько писем с описанием и подробным рассказом о жизни и успехах его племянницы, на которые так и не получил ответа. И только месяц назад была получена срочная депеша с гонцом, в которой сообщалось, что Илиодор Деф’Олдман уже в двух днях пути от школы. И вот сегодня он с неподдельным интересом слушал историю о том, как его друг стал по воле брата-близнеца единоличным опекуном своей племянницы. О том, как был украден ребенок в день зачтения завещания, о долгих годах непрерывного поиска похитителей и самой девочки. И подробный рассказ о непримиримых разногласиях не только со своим собственным кланом, но еще и с родственниками по линии матери, неожиданно объявившимися в момент, когда стало известно, что ребенок жив и пребывает в полном здравии, благополучно находясь в школе-интернате.

В ожидании встречи Илиодор принялся нервно расхаживать по комнате. Он был излишне молчалив и рассеян. Отвечал на вопросы невпопад и явно не слушал то, что говорил декан. Через какое-то время в кабинет заглянул обеспокоенный декан факультета естествознания и удивленно сообщил о том, что ребенка не могут найти нигде. А через несколько минут уже вся школа стояла вверх дном, переполошенная известием об исчезновении одной из учащихся – событие, никогда ранее не случавшееся в истории школы-интерната.

Старый сторож появился ближе к вечеру. В этот момент не осталось ни одного человека, за исключением младших групп, кто не был бы занят поисками ребенка. Узнав, из-за чего переполох, пожилой мужчина сразу же направился в кабинет к Ректору, там он рассказал об утреннем инциденте, невольным участником которого ему довелось стать.

Когда через несколько минут сонная повариха с неохотой открыла дверь нежданным посетителям, она не особо удивилась, увидев на пороге своего жилища Ректора вместе с незнакомцем. Признаться, она совсем забыла, что не выпустила девчонку из подвала, и не придала никакого значению шуму, поднявшемуся вечером во дворе. Быстро сообразив, чему обязана столь позднему визиту, она начала слезно причитать о невосполнимых убытках школы из-за участившегося в последнее время воровства. Столь проникновенная речь была остановлена Ректором одним лишь взмахом руки и коротким требовательным «где она?» от незнакомца. Похлопав недоумевающе ресницами, как если бы только что заметила присутствие другого человека, она молча развернулась и направилась по узкому коридору, ведущему на кухню, а оттуда и в подвал.