Светлана Шёпот - Королева Хальдора [CИ]

– Не понимаю, отец, почему ты не хочешь принять предложение Берхарта? – спросила, отпивая из чашки ароматный отвар.

– Потому что не хочу? – вопросом на вопрос ответил он.

– Ты любишь ее? – не сдавалась я, желая понять мотивы отца.

– Нет, давно уже нет, – после некоторого молчания все-таки признался он.

– Тогда почему? – спросила еще настойчивее, давая понять, что так просто я не отстану.

Отец рассмеялся.

– И в кого ты такая упрямая?

– В тебя, – фыркнула я, улыбаясь. – В кого же еще?

Через какое-то время он оборвал смех, тяжело вздохнул, окинув нас странным взглядом, а потом заговорил:

– Я чувствую себя виноватым в том, что случилось с вашей мамой. До свадьбы она предупредила меня, что в ее семье были случаи, когда колдуньи теряли свою магию. Случалось это после того, как они много и часто рожали. Конечно, речь шла не о четырех детях, а о куда большем числе, но я тогда впечатлился и сказал, что мне вполне хватит и троих. Я всегда мечтал о дочери, но она все рожала и рожала мне сыновей, – отец вздохнул. – Я не обвиняю ее и понимаю, что поступил ужасно, но тогда я думал, что ей ничего не грозит. Ведь я специально выяснял и знал, что колдуньи в прошлом теряли магию только после седьмого, а то и восьмого ребенка. Она была против, но мне удалось ее уговорить. Как же я был счастлив, когда ты родилась, Амелия. Я готов был носить на руках Адалинду. Что я и делал с большим удовольствием. А потом произошло самое страшное – магия оставила ее. С момента, когда Адалинда поняла, что магия не вернется, она изменилась. Вся ее ненависть, которая должна была быть направлена на меня, отчего-то обратилась в сторону ни в чем не повинного дитя. Вы просто не знаете, каково ей пришлось. Потерять магию – это то же самое, что потерять часть себя. Я слышал, как она плачет ночами, стараясь скрыть ото всех свои страдания. Я не могу предать ее. Это было бы с моей стороны подлостью.

После слов отца мы долго молчали. Каждый размышлял о своем. Не знаю, как остальные, но я думала о том, что не могу представить себя на ее месте. Легко говорить, когда нечто подобное касается тебя лишь косвенно. Я не знаю, как повела бы себя, если бы моя магия покинула меня. Что чувствует моя мать? Какие ощущения она испытывает? Может быть, ей всегда больно? А может, из-за потери магии в ее душе постоянно царит тоска и вечная печаль?

Легко сказать, что я на ее месте ни за что не стала бы травить собственную дочь, перекладывая на нее вину. Но кто знает, что было бы на самом деле.

– Я разбирался с этим вопросом, – привлек наше внимание Берхарт, разрушив тем самым задумчивую тишину. – Подобное – в действительности не такая уж и редкость. Магия матери не просто сгорела, а на самом деле перешла к Амелии, – при этих словах я побледнела и отшатнулась. – Именно поэтому ты, Амелия, намного сильнее нас всех, – договорил он.

– Что? – прошептала я пораженно. – Но как это возможно?.. Почему?! Я не ощущаю в себе какой-то особенно большой силы.

– Конечно, не ощущаешь, – фыркнул Берхарт. – Твоя сила для тебя привычна и вроде бы незаметна. Но, поверь, любой из нас чувствует, насколько ты сильнее магически. Однако ты не должна себя в чем-то винить. Все дело в самой магии. Если верить всему, что мне удалось узнать, то магия все равно вынудила бы маму родить девочку. Она ведь не рассказывала тебе, отец, что во всех случаях в ее семье женщины теряли магию именно после рождения дочери? И да, перед этим часто рождались только мальчики, и магия заставляла пары зачинать снова и снова, пока не добивалась нужного ей результата.

– Звучит жутковато и совсем немилосердно, – тихо сказала Бенедикта, нервно комкая в руках платок.

– Не говорила, – отец качнул головой, выглядя при этом так, словно его неожиданно ударили. – Ничего такого она мне не говорила.

– Я подозреваю, что она знала, – Берхарт вздохнул.

– Но почему магия так делает? – спросила Ариадна, покусывая четко выделяющиеся на бледном лице губы.

– Потому что подобное позволяет девочке стать очень сильной.

– Зачем? – стараясь скрыть волнение, спросила я почти шепотом.

Берхарт долго молчал, то ли собираясь с духом, то ли вспоминая, а потом принялся рассказывать:

– Вы же знаете, что мамина семья очень древняя? Корни этой семьи уходят так глубоко, что я так и не нашел ее истока. У них почти всегда рождалось много мальчиков. Иногда они меняли фамилию. Например, я точно знаю, что семья Адевиск как раз произошла после подобной смены фамилии, – Берхарт при этом посмотрел на Бенедикту.

– Но зачем они это делают? – спросил отец, явно растерянный из-за открывшихся фактов.

– Полагаю, это тоже воля магии. Лично я думаю, что Акерли – это некая скрытая жемчужина Хальдора. Посудите сами. Все члены этой семьи имеют превосходное здоровье, что говорит о сильной крови. К тому же все они колдуны. А это очень большая редкость, на самом деле. Это нам привычно, что мы все рождены с колдовскими силами, но в других семьях все совсем не так. Бывает, что из пяти детей всего один рождается колдуном или колдуньей. К тому же все Акерли очень красивы. Их женщины всегда рожают много мальчиков. И при всем при этом никто толком не обращает на них внимания. Разве это не странно? Если покопаться в родословной разных семей, то я больше чем уверен, что в любой из них когда-нибудь отметились Акерли.

Берхарт замолчал и как-то подозрительно замялся, явно не зная, стоит ли ему рассказывать дальше или нет.

– Еще что-то? – спросил отец, заметив его сомнения.

Берхарт вздохнул, каким-то совершенно несвойственным ему жестом взлохматил пальцами волосы, а потом все-таки продолжил:

– Я считаю, что Акерли – носители магической силы. Нет, нет, постойте, – он приподнял руки, замечая, как отец с Оллартом открыли рты, явно желая что-то сказать, а может быть, и возразить. – Я понимаю, что звучит совсем непонятно и даже глупо. Просто я долго разбирался с этим вопросом и заметил некую закономерность. Семей, в которых долгие поколения рождаются магически одаренные дети, не так много, как может показаться. Почти все они очень древние. Так вот о закономерности. Как только в какой-либо из этих семей начинало рождаться все меньше и меньше детей с колдовским даром, как в семью входила женщина из рода Акерли. И после этого все приходило в норму. Вспомни семью Маклэйн, отец. Еще недавно почти все в ней были простыми людьми.

Отец нахмурился, явно роясь в памяти. Через пару секунд он выглядел несколько удивленным.

– Ты прав. Еще бы немного – и в семье Маклэйн не осталось бы никого с колдовским даром. Я последний...

– Вот и я про то же. И никто не обращает на это внимания, так, словно сама магия отводит людям глаза. Поэтому я могу с уверенностью сказать, отец, что ты не виноват в том, что случилось с нашей мамой. Я уверен, что она все это, в отличие от нас и тебя, отлично знала.