Пинтип Данн - До наступления завтра

У него во рту пересохло. Прекрати пялиться , — приказал он себе. — Ты смутишь ее.

Он стал смотреть вперед и поклялся себе, что не будет оборачиваться. В этом не было необходимости. Он мог ясно представить ее перед глазами по памяти. Изгиб ее щеки, выступы ее бедер, ее груди, круглые и полные…

Черт. Его мысли опять свернули в этом направлении. Он глубоко вдохнул, выровнял дыхание и вместо этого сфокусировался на деталях окружающих их окрестностей. Гальке, разлетавшейся в стороны от его кроссовок. Ежевике, мелькавшей по сторонам на их пути. Земля медленно, но уверенно шла под уклон вверх, вверх, вверх.

Они не говорили, но это не страшно. Он привык к тишине между ними двумя, и это была тишина между двумя людьми, потерявшимися в своих собственных мыслях, а не неприязненная, злая тишина между двумя враждующими экс-друзьями. Он бы обменял бессмысленную болтовню его одноклассников на эту тишину не раздумывая. Это бы значило, что он снова рядом с ней.

Наконец, когда они приблизились к вершине, она заговорила:

— Куда мы идем?

Логан оглянулся, притворяясь, что сканирует местность позади них, но в действительности снова украдкой взглянув на нее. Ее кожа раскраснелась, а из косы выбились завитки волос. Но именно от ее глаз — широко распахнутых и неуверенных — его тело вспыхнуло, поровну от страсти и желания защищать.

— Ты не можешь здесь оставаться. Они найдут тебя, где бы ты ни спряталась.

— Куда ты предлагаешь мне пойти?

Он скосил на нее глаза. Это была та часть, которую он говорить не хотел. Вот он, выставляющий себя ее героем, когда единственное решение, которое он предлагал ей, — спрыгнуть со скалы в реку. Рыцарь на белом коне — это не про него.

Он развернулся, и ему не потребовалось ничего говорить. Ревущая река ответила на все вопросы за него.

— Нет, — прошептала она. — Я не прыгну в реку. Это самоубийство.

— Нет, если ты знаешь, где прыгать, — произнес он, пытаясь звучать более уверенно, чем ощущал себя на самом деле. — Нет, если тебе есть, куда идти.

— Это очевидно не про меня.

— Зато про меня, — сказал он.

Она продолжили взбираться вверх, хотя расстояние между ними удлинилось. Он хотел бы, чтобы у него был другой вариант, который он мог бы ей предложить. Ты и я, давай сбежим вместе , — хотелось сказать ему. — Что бы ни были у тебя за демоны, я защищу тебя. Потому что нам предначертано быть вместе. Я знал это с самого начала, даже до того как я получил свое воспоминание.

Но она никогда не просила его защиты, и он не имел права ее давать. Ей будет куда безопаснее в Хармони. С его братом. С ресурсами Подполья. Он это знал.

Они достигли вершины, где земля выравнивалась, прежде чем обрываться отвесной скалой.

Логан глубоко вдохнул и повернулся к ней.

— Послушай, Келли. На незаселенных территориях есть безопасное убежище. Его называют Хармони, и оно является убежищем для любого, кто хочет начать жить сначала. Для людей с паранормальными способностями, которых преследует АпИТ. Для людей вроде тебя, которые хотят избежать своего будущего.

Она обхватила себя руками.

— Как ты это узнал?

В самом деле, как? Он мог бы провести весь остаток утра, рассказывая ей правду про ракетбол, историю Подполья, об его и Майки обязанностях. Но на это не было времени. Собаки приближались.

— Мой брат, — вместо этого сказал он. — После того как АпИТ арестовало его, моя семья вступила в Подполье, в отряд, который создал Хармони. На случай если они будут преследовать кого-нибудь, кого мы знаем.

Она пристально смотрела на него. И ему потребовались все его силы, чтобы удержаться от того, чтобы не сгрести ее в охапку и не предложить защиту, которую он не имел права предлагать.

— Не знаю, о чем я думала, убегая, — сказала она, тряхнув головой. — Я не могу избежать своего будущего. Я преступник.

Его сердце треснуло.

— Не хочешь прислушаться к себе? Все, что ты сделала, — села в неудобное кресло и получила воспоминание о будущем. Больше ничего не изменилось. Ты все та же Келли, которой ты была этим утром.

— Ты не понимаешь. Мое воспоминание…

— Еще не сбылось! — он потянулся вперед, чтобы схватить ее за плечи, но она была слишком далеко. Ох, как ему хотелось прикоснуться к ней. Его пальцы горели от желания. Но он боялся, что раз коснувшись ее, он уже никогда ее не отпустит.

— Что если у тебя получится изменить твое будущее? — сказал он. — Что если ты сделаешь так, что твое воспоминание физически никогда не сбудется? Я думаю, что если ты покинешь цивилизованный мир, то это будет достаточно хорошей попыткой.

— Но Председатель сказала, что это невозможно.

— Она соврала, — категорично ответил он. — Вся наша социально-экономическая система построена на том, что воспоминания о будущем сбываются, так что она, конечно, должна была это сказать. Будет непросто, так как сама Судьба работает против тебя. Потребуется огромное количество силы воли и упрямства, которых у большинства людей нет. Но это случается. Я видел.

Хорошо, он соврал. Он такого не видел — как и кто-либо из Подполья. Прошло недостаточно времени, чтобы узнать, удалось ли кому-то предотвратить его или ее воспоминание. Но они все надеялись. Они все молились. Хармони была построена на убеждении, что будущее можно перехитрить.

— Предположим даже, что шанс, что я прав, мал, — сказал он. — Разве не стоит воспользоваться им?

— Я не настолько сильная, — прошептала она. — Я не могу противостоять даже моим учителям в школе. Как я должна идти против Судьбы?

— Если кто и способен на это, то это ты, — он прямо посмотрел ей в глаза, подразумевая каждое слово. Она обладала большей силой, чем кто-либо еще, кого он знал — а он был окружен первоклассными спортсменами изо дня в день.

— Я не могу сражаться с Судьбой. Но я знаю, кто может. АВоБ. Я собираюсь позволить им арестовать меня. Запереть меня, чтобы я не могла реализовать мое воспоминание. Даже если захочу.

Что? Что она сказала? Не может же она иметь в виду…

— Но тогда ты окажешься в заключении. До конца твоих дней.

Это его голос? С каких пор он стал столь грубым и скрипучим?

— Я не могу даже размышлять о таком, что сделала будущая я, — сказала она, расправив плечи и вздернув подбородок. — Но это произошло. Так что я не могу гарантировать, что не поменяю свое мнение. Самое безопасное, что я могу сделать, — это лишить себя возможности решать. И АВоБ предлагает сделать именно это…

Он сократил расстояние между нами.

— Ты не можешь сдаться им в руки, Келли. Подумай о том, что ты говоришь.

— И ты, и Председатель, оба сказали, что от Судьбы не уйдешь. Мне потребуется приложить чрезвычайные усилия, чтобы нанести ей поражение. Что может быть более чрезвычайным по сравнению с направлением в заключение?