Дарья Вознесенская - Жена для наследника Бури

Неуместно вспомнив Винни-Пуха, я отступила еще дальше, встревоженно глядя в ту сторону, откуда мы приехали. Из-за рощи, переходящей в густой лес, видно ничего не было…

Примерно секунду.

А потом они выскочили.

Больше, чем у Гиро – и земных больше – раза в полтора, совершенно железные и с крыльями. И всадники на них были не менее… железные. В огромных черных плащах с капюшонами – дементоры отдыхают.

Не обращая внимания на замерших на обочинах людей, с диким грохотом пронеслись мимо и скрылись за очередным поворотом, оставив дорогу еще более раскуроченной, чем до этого.

– Ух ти-и… – восторженно пропищал Макс.

– Угу. Полное ух ты.

Ведь могли затоптать кого-то! Но, судя по поведению местных, те о подобном пренебрежении к другим знали.

Я посмотрела на кузнеца и только тут заметила, что взгляд у него совершенно остекленевший и восхищенный.

– Эй! Ты чего?

– Черная Буря…

Умом тронулся, что ли?

– Какая еще Буря?

– Отряд Черной Бури, женщина. Говорят, встретить их, да пустить вперед себя, к удаче, – счастливо улыбнулся кузнец и принялся деловито вытаскивать телегу назад на дорогу.

Ага, к счастью. Странному какому-то.

Кажется, Теймар тоже говорил про отряд, правда, серый. Интересно, черный – это лучше? Хотя, скорее, хуже.

– А они маги? – спросила я у своего спутника.

– Глупая женщина у меня, даже к лучшему, – сделал неожиданный вывод Гиро, – Кто ж не магов-то возьмет туда? А в Черном только высшие и служат.

Та-ак. Новый термин. Интересно, высшие и благородные – синонимы, или все-таки нет? Но вряд ли я добьюсь внятного объяснения от деревенского великана – вот он как счастливо бормочет, что соприкоснулся с таким чудом.

Я передернулась.

Терпеть не могла насилия, а от этого «чуда» так и веяло яростью и смертью.

Мы снова двинулись вперед, медленней – я попросилась размяться немного – а когда с сыном окончательно перепачкались в глине, вернулась на свое место.

Цхалтур, которого мы достигли на следующий день, заночевав под открытым небом все в той же телеге, меня поразил.

Даже не размерами – для меня, землянки, это был не город, а поселок. Но он оказался настолько удивительно скроенным, в прямом смысле слова, что первые минут пятнадцать мы с ребенком только осматривались, открыв рот.

Все в нем было как бы немного неправильной формы. Чуть изогнутые дома, застывшие в танце. Они достигали порой шести этажей и каждый был будто изломан. Крыши, покрытые железными заплатами и клепками. Круглые окна и витрины. Множественные чуть проржавевшие железки, висюльки и короба, служившие то ли для украшения, то ли устрашения. То тут, то там попадались крупные штуковины, напоминавшие избушки на железных ножках да колонки, которые и древними то не назовешь – блестели себе медью и шестеренками.

– Воду тут, женщина, не из источника берут, вон, механизмы качают, – объяснил довольный нашим удивлением кузнец.

А ведь и вправду цивилизация. За эти месяцы я вдоволь натаскалась из колодца; да и «удобства во дворе» ужасно надоели.

Канализация, как я поняла, также имелась. Поскольку пахло из пары канав, спрятанных за каменными бордюрами и жиденькой сероватой травой так себе.

Я продолжила осматриваться.

Факельные фонари не горели, но полумрак было бы не плохо разогнать – Цхалтур был частично окружен горами и покрыт туманной дымкой. Дальше, если пройти городок и свернуть по основной дороге налево, начинался хребет Ахалктала, который по обратную сторону имел «жуткие топи и пустоши». Наверное, именно там и жили перерожденцы, но уточнять не стала. Никто из простых жителей на эти темы говорить не любил, будто один разговор призовет на них беду; опасливо косились на рассуждающих и поджимали губы.

А вот рынок представлял собой все то, что я предполагала о средневековых рынках из фильмов и книг.

Шумная площадь, уставленная телегами, лотками, шатрами и – вот тут, конечно, опять я открыла рот – диковинными механизмами, маленьких и больших размеров, то исторгающими пар, то огонь, то воду. Я так полагала, что это была вполне себе домашняя техника, созданная для обеспеченных хозяек, но спросить стеснялась – на меня и так многие смотрели. Джандарские простолюдины были, в основном, крупные, громоздкие, темнокожие и русоволосые; причем девушки любили заплетать множество косичек и вплетать в них проволоку, всяческие винтики и остатки железных изделий, которые им по доброте отдавали кузнецы. Я же, несмотря на обычную одежду – холщовую широкую юбку с запахом поверх дурно скроенных брюк и громоздких сапог, да пожелтевшую от старости рубаху – со своей светлой кожей, серо-голубыми глазами и гладкими короткими темными волосами выделялась. И довольно сильно.

Да и чувствовала себя пришлой.

Зато сыну было вполне комфортно. В крохотных полуботинках, что ему справил деревенский сапожник за то, что я отдраила ему домик сверху донизу, в ветхой и грязноватой рубашонке с широким воротом и широких штанах, подпоясанных веревкой и чумазый, он мало чем отличался от прочих ребятишек и тут же нашел себя компанию, упросив отпустить в импровизированный детский сад, точнее, на пустую площадку, образовавшуюся за телегами, где уже собралось немало ребятни пинало мяч из тряпок и крутило какие-то железные веретенца под присмотром пары старух. Его отросшие светлые вихры – наследие папаши, в моей семье все были темненькие – тут же смешались с такими лохматыми головами. Макс был спокойным, добрым и улыбчивым мальчиком, ну и проказником, как и все в этом возрасте; дети и взрослые его любили, ну а он сам с восторгом воспринимал новую действительность. И даже несколько раз заявил мне, что в «Дзантале» ему нравится больше, чем раньше, там, где было много игрушек, но мы мало гуляли.

Взяв обещание, что никуда сын не дернется с этой площадки, я пристроилась со своими травами рядом с кузнецом, разложившим угрожающего вида мечи, пару секир с причудливо украшенными ручками и несколько довольно крупных грубых шестеренок, которыми тут же заинтересовались праздные гуляки.

Я же жадно изучала местные манеры и моду.

Даже в таком небольшом городке жители сильно отличались от привычного мне окружения, да и многие, я полагаю, были приезжими из более крупных населенных пунктов.

Девушки и женщины оказались одеты очень эффектно. Ассиметричные юбки с рюшами, обнажавшими колени – причем далеко не всегда под ними скрывались брюки, а вот кожаные сапоги – обязательно. Даже в Цхалтуре не было мостовых. Сверху, как правило, были белые рубашки, тоже с рюшами, или совсем прозрачные кофты, а также обязательный кожаный корсаж, с шириной варьировавшийся от пояса, до полноценных «доспехов», закрывающих тело от ключиц до талии.