Ольга Гусейнова - Венчанные огнем

Как только Тери узнал, что я не специально утаивала от него тот факт, что вижу цвет его глаз, как и он моих, сразу изменил его отношение ко мне на более теплое, душевное, на более… И это «более» заставляло биться мое сердце все сильнее. И я тоже, наконец, поняла, из-за чего проклятый правитель холодно относился ко мне: решил, что я намеренно не признавалась о нашем совпадении и по привычке заранее отгородился, опасаясь отказа.

И все равно я не чувствовала, что Тервишесс воспылал ко мне любовью. Зато радовалась теплу во взгляде, когда он смотрел на меня. Подозреваю, что для него это вообще редкое явление. Мне было приятно его искреннее любопытство и неустанная забота. Впрочем, заботился Тер с самого первого дня, не ожидая ничего взамен, просто, в силу благородной натуры. Я трепетала от счастья, ощущая его прикосновения, — не напоказ, а легкие, незаметные, только для нас двоих, — и с удовольствием принимала эти знаки внимания. Вот если бы не его временами отсутствующий холодный взгляд, я бы сказала, трепетные и нежные знаки.

Вообще, моя синеглазая любовь состоит из сплошных противоречий. То он словно кусок айсберга сидит и пялится в небо, то, заметив, что я дрожу от холода, немедленно пересаживается ко мне, накрывает своим плащом и мягко привлекает к большому горячему телу, заставляя трепетать от желания и любви.

Нам не раз приходилось ночевать под открытым небом, но для меня неизменно ставили небольшую палатку, чтобы укрыть от непогоды. Спутники пытались узнать о моем прошлом, но я не хотела делиться воспоминаниями. Чтобы полностью ассимилироваться в этом мире сама доставала их расспросами, иной раз заставляя смеяться до слез. Даже Тервишесс пару раз посмеялся, правда, не размыкая губ.

Особенно все развеселились, когда я вспомнила заявление Арвена о том, что никто меня не сможет удовлетворить, и только дрийя или дракон подойдет физически. Конечно, сразу прямо ставить вопрос не стала, а, помявшись немного и покраснев, спросила о том, насколько совместимы различные расы. А потом, увидев наигранно недоуменные лица с веселыми морщинками у белесых глаз, обиделась и строго задала конкретный вопрос, уточнив про дрийя и драконов. Собеседники сначала насупились, как всегда происходило при малейшем упоминании недругов-ящериц, но потом, когда до них дошло, хохотали от души, заставив меня краснеть и злиться. Тервишесс тогда с улыбкой обронил загадочную фразу:

— Не волнуйся, Огонек, скоро на собственном примере поймешь, почему мы так мало совместимы с другими расами, кроме драконов. Я лично прослежу за этим и позабочусь.

Шервисс тут же вставил свое слово:

— После этого, высокий лорд, тебе придется сразу надевать на нее браслеты Ганту, чтобы следующим наследником трона точно стал потомок Черных Властелинов.

Глаза Тервишесса, сузившись, гневно полыхнули. Я сперва задохнулась от оскорбления, а потом, яростно посмотрев на Шервисса, ядовито выдавила, опередив уже открывшего рот Тера, чтобы отчитать своего «друга»:

— А ты не слишком беспокоишься о троне? Имеешь на него собственные виды?

Тот, ехидно приподняв бровь, усмехнулся краешком губ, и, по-моему, боязливо покосился на Тери.

— Как второй наследник по старшинству рода, конечно, имею. Виды! Но, убереги меня Ганту, получить трон сейчас. Приношу свои извинения, высокая леди Юлия, за свой несдержанный язык. Я думаю, он будет веской причиной для отказа мне в правах наследника, если такой момент когда-нибудь настанет.

Я опешила и нахмурилась:

— Что-то я совсем не понимаю, зачем в столь дальнюю и, возможно, опасную дорогу отправились сразу двое самых высокопоставленных дрийя. Других не нашли или расстаться друг с другом не смогли?

Теперь меня сверлили две пары яростных взглядов. Шервисс впервые заговорил серьезным тоном, в котором слышались отчаяние и боль:

— Это дело не только государственной важности, но и вопрос выживания целой расы. Нашей расы, огненная дрийя. Нас осталось не так много, и, хотя живем мы очень долго, но не бессмертны. Последний младенец, наш нынешний повелитель, родился семьсот лет назад. С тех пор — ни одного. Как ты думаешь, стоит ли беспокоиться о повелителях, если уже через несколько тысячелетий на Лайдосе не останется ни одного дрийя? Если проклятие не будет снято! И поверь мне, десяток тысячелетий — это не так уж много, как кажется на первый взгляд.

Я грустно кивнула, признавая его правоту. Тервишесс молча смотрел на меня и друга-родственника. Наконец, его глаза потеплели, и мое настроение начало улучшаться. Наш разговор и переглядывания неожиданно прекратились, когда мы вынырнули из очередного облака и заметили внизу странную, на первый взгляд, картину.

Наблюдая с высоты разворачивающиеся на земле действия, я почувствовала себя Гулливером в стране лилипутов. Огромный, бескрайний лес раскинулся под нами, перемежаясь блестящими полосками рек и яркими пятнами полян и пригорков. Весна уже вошла в полную силу, и все вокруг стремительно расцветало яркими красками, призывая маленьких летающих тружеников.

И эту пасторальную, умиротворяющую картину нарушили несколько сотен мохнатых существ, яростно вгрызавшихся в нестройные и уже довольно поредевшие ряды людей. Присмотревшись внимательнее, я узнала нападающих: мои старые, но не добрые знакомые — бредвиши! Как они тут оказались, за сотни, наверное, километров от прорыва непонятно. Ведь по дороге нам только один раз встретилась полностью уничтоженная деревня, где мы так и не смогли выяснить, что произошло с ее жителями и домашним скотом. А тут бредвишей не меньше двух сотен будет!

Мы сделали пару кругов, оценивая обстановку, а затем мои спутники взяли прежнее направление, заставив меня зависнуть в небе с открытым от удивления ртом. Не веря своим глазам, я догнала Тервишесса и, схватив его за хвост, потянула:

— И это все? Вы же ничего не сделали, чтобы помочь тем людям внизу? Их же уничтожат одного за другим! — Увидев, что он совсем не реагирует на мой призыв, испуганно, отчаянно завопила: — Неужели вы оставите их на съедение чудовищам?

Тервишесс слегка поморщился и, снова окинув взглядом поле боя, ответил, медленно цедя слова:

— Это не люди, Юлия! Это эльфы, а у нас с ними военный нейтралитет! Они вряд ли скажут нам спасибо за помощь; скорее всего, решат, что мы хотим воспользоваться ситуацией и добить оставшихся. Они живут так же долго, как и мы, и, думаю, еще не забыли, как мы им уши подпалили пятьсот лет назад.

Я гневно сопела и судорожно решала, что делать. Пролететь мимо, бросив погибать даже неизвестных эльфов, было не в моей натуре. Твердо выдержав напряженный взгляд потемневших глаз, упрямо заявила:

— Я остаюсь, а вы можете лететь дальше. Потом нагоню, если смогу!