Светлана Дениженко - Мой Бюсси [СИ]

— Скорее, сударь!

Тот понял, что от него требовалось, вскочил на коня позади меня, и мы понеслись дальше под бурные выкрики оставшихся с носом господ. Управлять жеребцом мужчина умел значительно лучше меня и, отдав ему власть над животным, я оказалась в роли пассажира. Отъехав на приличное расстояние, решила распрощаться со спасенным господином.

— Простите, сударь, но мне нужно в другую сторону, — сказала, заметив, что идти пешком будет довольно далеко, и если не уйду сейчас, то окажусь еще дальше.

Мне ответила тишина. Перехватив из обмякших рук удила, я остановила коня у какого-то храма (поняла это по высокому куполу здания) и, обернувшись, увидела, что молодой человек без сознания. Он навалился и тяжестью своего тела почти придавил меня к холке жеребца. Кое-как спешившись (юбка сильно затрудняла движение), я стянула мужчину за собой. Он прерывисто дышал, стало быть — живой!

Это обнадеживало. Оттащила его под развесистую ель. Под ней было сухо, и низкие ветви защищали от ветра. Развязала тесьму на его плаще и, свернув в несколько раз, подложила его под голову господину, словно подушку. Дрожащими от волнения руками, разорвала на нем рубашку. Рана кровоточила из продырявленного бока.

Нужно было срочно делать перевязку. Но как? Чем? Его одежда вымокла в крови и испачкалась, от этого я могла только навредить, занести инфекцию в открытую рану…

Иногда в сложных жизненных ситуациях я действую необдуманно и спонтанно, словно со стороны наблюдая за происходящими событиями. Так же произошло и на этот раз.

Отыскала в траве подорожник (умытый дождем, он был практически стерилен) и, надеясь на чудо, приложила его к ране — растение должно остановить кровь. Затем, сняла с себя рубаху, разорвала её на тонкие полосы, впиваясь зубами в ткань и глотая слезы, перевязала парня. Сильно, насколько смогла, затянула повязку и, закутавшись в плащ, выстукивая марш зубами, наклонилась к нему, прислушиваясь к дыханию.

Мужчина застонал, открыл глаза и увидел меня. Я узнала незнакомца. Это его скакун чуть не раздавил моего Роки в наше первое появление тут.

— Боже! — выдохнула я. — Вы?

Он смотрел на меня, не мигая и, казалось, что не видит и ничего не слышит.

Его взгляд упирался в мою стрекозу, болтающуюся на груди. Она вывалилась из плаща и раскачивалась, как маятник на ветру.

— Сударь, я скоро вернусь, — прошептала ему в ухо, едва коснувшись губами завитков темных волос. Затем поднялась, и на этот раз намного увереннее запрыгнув на коня, поспешила отыскать дом лекаря.

Улица Ботрейи спала так же, как и многие другие в это час. Пересилив свою робость, постучала в первую попавшуюся дверь. Сонный мужской голос хмуро поинтересовался тем, какой черт разбудил его в это время, но услышав мой вопрос, назвал номер дома и, страшно ругаясь мне в след, пошел досматривать сны.

Поблагодарив моего незадачливого осведомителя, постучалась в нужную дверь. За ней кто-то, громко зевая, повторил почти слово в слово вопрос первого потревоженного мною жителя.

Услышав, что срочно нужен доктор Реми ле Одуэн, голос незнакомца смягчился:

— Простите, сударыня. Прошу вас немного подождать.

Через время, показавшееся мне вечностью, дверь открылась, и на её пороге оказался небольшого роста, худощавый мужчина в скромном сером костюме, с котомкой за плечами:

— Я готов, моя госпожа! — сказал он с пафосом, затем продолжил. — Куда прикажете следовать?

— Господин Реми, нужно очень поторопиться. Я вам щедро заплачу. Вы умеете ездить верхом?

— Да. Немного.

— Тогда садитесь за мной и поспешим!

Я летела со всей прыти к незнакомцу. Он лежал на том же месте, где я его оставила. Надо сказать к чести доктора, он тут же принялся за дело. Убрал мои тряпки, кровь уже не текла, все-таки я тоже приложила к этому руку.

— Вы, умница! — констатировал эскулап. — Не растерялись и все правильно сделали. Осталось только немного заштопать нашего пациента и уверяю вас, он выздоровеет, не успеете вы дважды прочитать молитву, — после этих слов, ле Одуэн склонился над бездыханным телом. Я услышала стон и ругательство:

— Иди к черту! — выкрикнул незнакомец и снова провалился в забытье. Закончив с ним, Реми обернулся ко мне и, улыбаясь, изрек:

— Молодой господин будет жить! Но его нужно перевести в дом. Где вы живете, сударыня?

— Я?

— Да. Ведь ваш супруг…

— Нет-нет. Мы даже не знакомы с этим господином. Просто я оказалась рядом и не смогла пройти мимо…

— Боже! У вас чуткое сердце, сударыня. Так что же теперь с ним делать?

— Спасибо вам, за все, господин Реми… вот деньги, — протянула ему холщовый мешочек, доверху заполненный монетами, который я осторожно вынула из кармана раненного господина, когда обрабатывала ему рану, и сейчас он мне пригодился.

— О, сударыня, вы слишком щедры! Мои скромные услуги не стоят того…

— Я прошу вас, господин Реми, возьмите эти деньги, лошадь и позаботьтесь о господине. И не говорите ему о моем участие, очень прошу вас об этом…

— Хорошо, моя госпожа, я все сделаю, как вы просите…

— Это еще не все, господин Реми. Мне нужна ваша помощь… Болен мой батюшка — у него сильный кашель, он весь горит — как это можно вылечить? — спросила я сквозь слезы, которые снова отчего-то навернулись на глаза.

— Мне нужно осмотреть вашего батюшку…, но как же оставить больного на улице? — развел руками доктор в недоумении.

Да не простая задача. Два человека почти одновременно нуждались в его содействии. Не мог же ле Одуэн разорваться на части.

— Вы не поняли меня…, — продолжила я, — скажите только, как мне лечить, какие снадобья нужно купить?

— Да-да, конечно, — Реми зарылся в свой мешок и вытащил оттуда какие-то скляночки. — Я на всякий случай беру все необходимое, ведь, порой, неизвестно, чем болен пациент… Так вот — эту микстуру давать три раза в день по целой ложке, ничем не запивая, а вот этой мазью натирать больного и закутывать в теплый платок или шаль. И давайте ему больше теплого питья.

— Спасибо, — поблагодарила я и поспешила к Люку.

Услышала вслед:

— Если микстура закончится раньше, чем поправится больной, приходите ко мне, я еще приготовлю для вас.

— Хорошо! — крикнула, обернувшись, и побежала к мосту через Сену. Мы жили на другом берегу.

Добралась домой вместе с рассветом. Да, меня только за смертью посылать! Ну и ночка выдалась!

Люк спал, разметавшись во сне. Его лихорадило. Жаркое дыхание говорило о том, что моему другу стало хуже. Не мешкая больше, нашла в шкафу свою цветастую юбку и чистую рубашку. Быстренько переоделась и принялась за дело: растопила печь, поставила чайник. А сама занялась Фаре. Открыла баночку с микстурой (ну и вонючая оказалась!) и как велел ле Одуэн наполнила ей столовую ложку. И только тут подумала о том, как же буду поить снадобьем человека в бессознательном состоянии. Пришлось идти на крайние меры, разжала с помощью ножа плотно сомкнутые зубы Люка, затем осторожно влила жидкость, стараясь, чтобы мой друг и не захлебнулся, и не выплюнул горькую отраву.