Kapkan - Запах Вереска [СИ]

Все та же выжженная пустыня вокруг, и вой нестерпимой боли. Со скованными руками и ногами, в раскаленном ошейнике и кровавых ошметках за спиной. И одиночество долгое, бесконечное. На краю света, где бродят только безмолвные души. Без глаз, без ртов. Кричащие и шепчущие. Это его вечная тюрьма, его клетка, из которой нет выхода. Он может кричать годами, веками. Никто не услышит и никогда не придет за ним. Безвольный, бессильный, он никогда больше не поднимется, никогда не увидит свободу. Никогда, никогда, никогда….

— Никогда! — взбешенный крик вырывается из груди, и вместе с ним кабинет окатывает настолько сильной магией, что взрывает стекла в окнах, переворачивает стеллажи с книгами и, сметая всю мебель к стенам, отшвыривает не ожидавшего такого Кайрена в сторону.

Его вжимает в стену с такой силой, что вокруг уже глубокие трещины. Пол оседает и глухо скрепит. Замок трясет так сильно, что в столовой с грохотом падает люстра. Светильники нервно мигают, а во всех очагах замка огонь взрывается и жалит все вокруг. Замок стонет и воет так громко, что хочется зажать уши и забиться в самый темный угол. Слуги испуганно кричат и пытаются понять, что происходит. Маркус прижимает к себе шокированную жену и успевает только накрыть собой, когда окна рядом разлетаются на кусочки и их окатывает острыми осколками. Эдди и Уоли, перекинувшись, закрывают крыльями своих испуганных пар и пытаются понять, почему сошел с ума Блодхарт. Это не их дядя, но магия, рушащая все вокруг, похожа на его собственную. Но она намного темней, безумней и жаждет крови. Блодхарт стонет под ее когтями и выворачивается наизнанку. Лестницы рушатся, погребая под собой выходы. Оседает несколько этажей, и вся восточная стена с жутким грохотом складывается, словно карточная.

— Никогда! Больше никто никогда не вернет меня в эту клетку! — бешено орет Алан, и в его полностью голубых, лишенных зрачков глазах плещется вся тьма Бездны.

Кайрен смотрит прямо в ее адские недра и видит одно лишь безумие и жгучую ненависть. Полную, дикую и готовую утопить в крови весь мир. Он знает этот взгляд и знает, кому он принадлежит, но не может поверить. Разум отказывается осознать. А Алан полностью теряет себя. Вокруг него такой ветер, что закладывает уши, и огонь, тонкой прозрачной стеной окруживший и не дающий подойти.

Ему с трудом удается оторваться от своего места и двинуться к невидящему его Алану. Магия сбивает с ног, нещадно обрушивается и теснит со всех сторон. Но черный альфа, зло рыча, делает новый шаг. Сам не осознавая, в какую минуту начинает перекидываться. Вылезают клыки, удлиняются и чернеют когти. Черты лица расплываются и становятся жестче, уродливей, а в глазах горит тот же темный огонь. Кайрен знает этот прозрачно-голубой блеск глаз, потому что это глаза чудовища, живущего в нем самом. А теперь он словно смотрит в собственное отражение. Еще более древнее и сумасшедшее.

Шаг, еще шаг… Мимо летит кусок стены, а из-под ног уходит пол. Вокруг рушится Блодхарт, а он видит только исказившееся в злом оскале любимое лицо. Черные, вздувшиеся вены на руках, и блеск стали в растрепавшихся на ветру волосах. Магия нещадно жалит его и готова порвать на куски, когда он, не обращая внимания не ожоги на когтистых руках, сжимает запястья Алана и кричит, пытаясь быть услышанным сквозь тот хаос, который царит вокруг.

— Лио!

Три простые буквы, но это правильный ключ к сознанию. Правильное слово, как обжигающий удар, и руки, крепко сжимающие запястья. Это не раскаленный металл, но это настолько остро, что мощным кулаком обрушивается на сознание. А вместе с этими прикосновениями накатывает неконтролируемая лавина эмоций. Жарких, теплых и болезненных. Они стальными кольцами обвивают сердце и душат в своих тисках. Им нет названия и нет границ. Нет слов, которыми можно описать, но Алан чувствует все их.

Они вкуса слез на губах. Сладкие поцелуи и тихий шепот под сенью старого леса. Обжигающие прикосновения жаркими душными ночами и глухие стоны на грани сорванного дыхания. Теплые объятия и рассветы, разделенные на двоих. Не пустые клятвы и красивые лживые слова, а безмолвное обещание вечности. Той самой, о которой мечтает каждая гребанная принцесса. Его боль, его наказание и проклятие. С самой первой минуты встречи. С первого взгляда золотых глаз. Одних таких во всем мире, во всем мироздании. Его приз, его благословение и сбывшаяся мечта. Это вся его звездная вселенная, запертая в одном мужчине, который принадлежит ему. Только ему… Сейчас, тогда и всю вечность.

Алан знает это, читает душу, раскрытую перед ним, и не позволяет утаить от себя ни одного закоулка, ни одной тайны. Он жадно пьет чужие эмоции и мысли, не в силах отказаться. Он чувствует за двоих и сходит с ума, не имея возможности выплеснуть хоть каплю из того, что переполняет его. И если это любовь, то она сжигает их обоих.

— Ты… ты… — голос дрожит, как и пальцы, которые судорожно и так нежно касаются глубоких шрамов на щеке.

— Лио? — у Кайрена самого руки дрожат и внутри такой хаос.

Он обнимает Алана и прижимает так сильно, как может. Тело в его руках потряхивает, и оно напряжено настолько, что это пугает. Кайрен держит его крепко, но не может избавиться от чувства, что теряет безвозвратно. Он не знает, откуда опасность, кто пытается отнять его лио, и от этого еще страшней.

— Не отдам! — глухо рычит он и скалит клыки, — никому не отдам!

Ему не хватает слов, не хватает воздуха. Его выкачали из комнаты, и теперь легкие жжет. Его жжет от недосказанных слов, от осознания. На губах замирают все признания и вымирают все звуки. Кайрен может только звать его и смотреть, как гаснет весь мир в прозрачных глазах, в уголках которых дрожат слезы. Они срываются по щекам в ту же секунду, когда опускаются веки и тело в руках ослабевает…

Всю сложившуюся ситуацию охарактеризовать никак иначе, как полный звездец, было невозможно. Блодхарт стоял полуразрушенный, от Гора не было новостей, звонили родители Алана, которым Уоли успел что-то наплести о срочной поездке в Лондон. Алан лежал в клинике Волчьего Двора и не приходил в себя. Кайрен тихо психовал и готовился душить Николаса, который начал уже психовать громко. А Маркус стоял в стороне и, смотря на все это, чувствовал себя, как последний подонок.

— Я сломал им жизнь, — тихо и потерянно произнес он, не отрывая взгляд от прозрачного стекла, за которым в палате на больничной постели спал бледный Алан.

— Ты не знал, что может случиться такое, — сжав руку мужа, ответила Диана.

— Дети, стая, ты. Абсолютно все поверили в его любовь. А я, его брат, до последнего не верил, — зло усмехнулся Маркус, — посмотри, чем обернулось мое «благородство». Алан лежит здесь, и мы не знаем что с ним, а Кайрен на грани. Ты сама знаешь, что с ним случится, если…