Эн Варко - Там высоко, высоко (СИ)

Поэтому я скрепя сердце вытащила из сейфа бархатный мешочек, где лежали вырученные за книгу деньги.

— Пересчитывать будете? — угрюмо поинтересовалась я.

Лис открыла рот, но Лоран опять перебил ее:

— Нет. Но разговор, как понимаешь, еще не закончен.

Он несколько раз подбросил мешочек, слушая звон златонов, а потом галантно предложил своей спутнице локоть.

— Ну, двигаем громить ювелирную лавку, дорогая?

Они ушли, а я заглянула в кассу. Там лежал десяток медняков и три сребрала. Похоже, пирожного мне сегодня не видать. Расстроившись, я раскрыла злосчастную книгу о феях, поспешно перевернула первую страницу, где на меня с безмятежной улыбкой смотрела фея, а на следующей прочитала:

«Феи — один из самых бесполезных народцев на земле. Их магия направлена на то, чтобы кружить голову мужчинам. Невоздержана, как фея — худшего оскорбления нельзя нанести эльфийке…»

Я густо покраснела. Ну, надо же! И на этот бред мистер Бесон заключил пари на меня? Мне стало так тошно, что я сделала то, что никогда не позволила бы себе раньше — использовала книгу вместо дров, чтобы сварить кофе. Вот только благородный напиток получился горьким. И пирожных решила не покупать.

Легкие искорки защекотали ладони, и дверной замок послушно щелкнул. Я с грустью перевернула дощечку на «Закрыто». Мистер Бесон отсутствовал почти неделю, и принимать посетителей книжной лавки в первую половину дня было некому. Утешало одно — большая часть покупателей приходила вечером, когда у меня заканчивались лекции. И все же выручки сильно упали. А главное, я понятия не имела, как долго еще будет отсутствовать хозяин. Невзирая ни на что, я скучала по нему. Не из-за денег. Всего неделя осталась до полнолуния, и я добуду то, что могло бы решить мои финансовые проблемы. Вот только вряд ли с таким подневольным лицом, как я, кто-то будет всерьез разговаривать. С мистером Бесоном я всегда чувствовала себя как за каменной стеной. Он вникал во все хитросплетения законов, принимал решения, договаривался о поблажках и скидках, он подписывал все сделки… Он по вечерам слушал мою болтовню о том, как прошел день. Теперь мне было страшно и одиноко.

Тяжело вздохнув, я поправила лямку сумки, набитой учебниками, и двинулась в сторону нашего университета. Здание было видно издалека: высокое, в четыре этажа, цвета густой охры, с величественным портиком белого мрамора и сложной скульптурной композицией на крыше. Творец всего Сущего Охон и шесть Межмировых Духов в виде четырех обнаженных мужчин и двух дев строго взирали сверху на сонных студентов, которые стекались спозаранку в храм магической науки. Автором этого творения являлся известнейший скульптор девятнадцатого века гном Артот Чернобров. В университете очень гордились этим фактом. Правда, его введение в сонм Духов еще одной женщины архимагов возмутило, но признанный мастер аргументировал свою позицию необходимостью соблюдения симметрии. И мудрые старцы поворчали, но согласились.

Скульптуры и правда получились как живые. Но мне больше нравился чудесный университетский сад: тенистый, раскидистый, напоминающий своей неухоженностью дикий лес. В конце лета опавшие яблоки плотно устилали землю, а к началу учебы аромат от гниения разносился по всему городу. Я любила этот запах, как и сам университет, с которым, возможно, вскоре мне предстояло расстаться.

Город просыпался неохотно, но ближе к университету улицы оживали, а на Университетской площади так и вовсе было многолюдно. Я услышала грохот догоняющего меня экипажа и оглянулась. Поравнявшись, усатый кучер осадил пару гнедых, и из кареты выглянуло улыбающееся личико:

— Астра!

— Доброе утро, Соль. — Я во все глаза рассматривала выпорхнувшую на мостовую подругу.

Выглядела она как важная дама. Жемчужный жакет и юбка, расшитые причудливыми цветами с капельками бирюзы, выгодно подчеркивали и золотистые кудри, и нежность кожи, и глубокую синеву глаз. На острых ушках эльфийки как капельки росы сияли топазы, а сама она лучилась от счастья.

На мое изумление она ответила задорной улыбкой.

— Рассказывай, — нетерпеливо бросила я. — Откуда такая роскошь?

— Представляешь, я вчера познакомилась с таким человеком… Ох, Астра, я не верю, что такое со мной произошло…

Соль махнула рукой, отпуская экипаж. Он загрохотал, отъезжая, а мы с подругой влились в один из ручейков, стекающихся со всех сторон на занятия студентов.

— Что за человек-то?

— Он учится на факультете некромантии.

— Шутишь? — удивилась я.

Некромантов у нас никто не любил. Туда только отпрысков аристократических семей принимали. Они себя называли чистокровными дьюингами, так как вели свой род от небольшого племени с одноименным названием, что объединил все остальные племена людей. Считалось, только дьюинги способны к магии смерти, а, следовательно, только они могут заниматься на элитном факультете некромантии. Преподавали у них лишь архимаги, а учились они во второй половине дня, когда студенты с других факультетов расходились по домам. Предварительно тщательно вымыв все коридоры, между прочим. И все же периодически пересекаться с этими снобами нам приходилось. В основном на магических турнирах, где некросы-первокурсники оттачивали на наших бедных мальчиках боевые умения. Ну и недавняя моя встреча с двумя представителями этого племени лишний раз подтверждала, что от некромантов лучше держаться подальше.

Подруга не разделяла моего мнения. Она сияла, как новенький сребрал.

— До сих пор в себя прийти не могу! — заявила подруга. — Даже страшно делается — вот как я счастлива!

На нее оглянулись идущие рядом студенты, и Соль заговорила тише:

— Я тебе так благодарна…

— За что?!

— Ты просила меня вчера подменить?

Просила. Мне в книжную лавку бежать нужно было, и мы договорились с Соль, что она одна дежурить будет, пока мистер Бесон не вернется.

— Так вот, вымыла я коридор и пошла грязную воду сливать. Вдруг у меня кто-то ведро отнимает и говорит: «Не дело такой красавице тяжести таскать». Я чуть не заорала от неожиданности. Ты же знаешь, Астра, слух у меня очень чуткий, а тут не услышала, как ко мне приблизились. И голос такой мягкий, бархатистый. И духи… Святые Заступники, какие духи! Ты же знаешь, я диплом по парфюму пишу, так вот лионийский первоцвет там сто процентов присутствовал. Представляешь? Он же кучу златонов стоит! А еще…

Между тем мы вошли в яблоневую аллею. Ее подметали каждый день, но все равно раздавленные яблоки раскрашивали мощенные белым камнем дорожки ржавыми пятнами. Чем ближе к проходной, тем сильнее стучало сердце. Я намного больше прониклась бы радостью за подругу, если бы не снедавшее меня беспокойство. Оно росло с каждым шагом, а подруга продолжала щебетать: