Иар Эльтеррус - Дар [СИ]

— Уже совсем немного осталось, потерпи, — попросил Фэб.

— Всё нормально, — заверил Ит. — Я в порядке.

— Хорошо…

Следующий этап был гораздо легче — то ли потому что с ногой дела обстояли получше, чем с оперированным участком груди, то ли потому что после предыдущего этапа становилось уже всё равно. Ит под конец сеанса даже немного задремал, но тут пришла Берта, и от дремы в считанные секунды не осталось и следа.

Берта приходила каждое утро и каждый вечер, и от её появлений Иту становилось даже больнее, чем от приходов Фэба.

Нет, она не говорила ничего такого, что выбивало бы из равновесия, она вела себя спокойно, она проводила в квартире минут по десять-пятнадцать максимум, но Ит то и дело ловил на себе её осторожный и в то же время отчаянный взгляд, от которого некуда было деваться, и который словно бы резал его, беспощадно, безжалостно. Как-то раз он подумал, что она словно бы держит его этим взглядом, и всё никак не отпустит. Не может? Наверное.

Он и сам не мог. Всё понимал, и не мог.

По крайней мере, пока.

Может быть, если пройдет время… если получится уехать… через какой-то срок станет легче.

— Ребят, я оладьи принесла. Рыжий, идем, выдам твою порцию. Фэб, вам еще долго?

— Через пять минут закончим, — пообещал Фэб.

— Хорошо. Ит, ты, по слухам, в Японию собрался? — Берта усмехнулась.

— Было дело. Но там нет мест, всё укомплектовано, — Ит зевнул. — Так что придется искать другие варианты.

— Ясно. Оладьи будешь?

— Я только что ел, — Ит приподнялся на столе, но Фэб махнул ему рукой — лежи мол, мешаешь. — Не хочется пока что.

— Ну, пару штучек съешь, а остальное на завтра, — попросила Берта.

— Ладно.

…Оладьи, наверное, были вкусные, но Ит, в который уже раз, вкуса не почувствовал. Какой там, к черту, вкус, когда кусок в горло не лезет? До тошноты. Когда он съел, едва ли не давясь, обещанную пару оладий, Берта попыталась было положить ему еще парочку, но наткнулась на запрещающий строгий взгляд Фэба — не надо. Фэбу Ит в тот момент был даже благодарен. Фэб понимает, что попробуй он, Ит, запихнуть в себя хотя бы еще кусок еды, дело добром не кончится. Даже сейчас тошнота подкатывает к горлу, а в ушах шумит. Надо прилечь.

— Спасибо, Бертик. Очень вкусно, — Ит встал с «табурета четвероного», попытался улыбнуться. — Если можно, я…

— Иди, ложись, — Фэб вздохнул. — Так, завтра суббота. Может быть, немного позже придти? Рыжий, выспаться не хочешь?

— Я-то не против, но это не от меня зависит, — Скрипач покосился на дверь, за которой скрылся Ит. — Давайте в восемь, что ли.

— Хорошо. Ладно, мы пойдем, пожалуй. Не сидите долго, ложитесь пораньше, — попросил Фэб.

— Темнеет поздно, — проворчал Скрипач. — При свете не очень поспишь. Наберу я завтра газет, и заклею это окно к чертовой матери! Достало меня каждый день в полпятого просыпаться.

— Хочешь, посмотрю, что можно из тряпок придумать? — предложила Берта.

— А чего смотреть, когда там нет ничего? — удивился Скрипач. — Не косынки же твои на окно вешать.

С косынками и старыми анализаторами вышло очень весело. Неведомый мародер, по всей видимости, хотел их вынести, но не вынес. А вот сложить успел. Почему-то в нижние ящики чудом уцелевшего шкафа. Один ящик был доверху набит легкими разноцветными шелковыми косынками (в своё время Берта их любила носить), а другой — экспериментальными анализаторами, в подавляющем большинстве своем нерабочими. При других обстоятельствах, возможно, два ящика старого шкафа стали бы источником шуток и приколов, но сейчас шутить и веселиться ни у кого не было охоты.

— Да, косынки для этого точно не пригодятся, — согласилась Берта. — Фэб, идем. Там еще Кир некормленый.

— Да, да, идем, — согласился тот. — Я тебе пирожков припас от щедрот Томанова.

— Правда? Вот спасибо… Ребят, пока. Мы домой.

— Пока, — отозвался Скрипач. — Спокойной ночи.

Когда ехали в лифте, Берта безнадежно спросила:

— Что же нам делать, а?

— Не знаю. Томанов предложил попробовать вызвать сюда Маден, — осторожно начал Фэб, — но даст ли её приезд хоть что-то…

— Маден? — Берта подняла глаза. — Может быть, она сумеет как-то повлиять, поговорит с ним?

— Сомневаюсь, — покачал головой Фэб. — Подозреваю, что с ней он будет говорить примерно так же, как и с нами. С таким же результатом.

Маден приехала через десять дней, и не одна, её сопровождали Фэйт и Ветка. Приехать-то приехала, но вот встретиться с ней у Фэба и Берты получилось только через трое суток, потому что, разумеется, выпускать просто так погулять по городу женщину рауф, занимавшую один из высоких постов в Сопротивлении, официальная никогда бы не согласилась. В результате Маден, Светлана и Фэйт просидели трое суток в карантине Домодедовской базы, и лишь потом Берте и Фэбу было разрешено приехать к ним на свидание. Почему-то ни Скрипача, ни Кира официалка к этому свиданию не допустила.

Скрипач, конечно, негодовал. По дочери он очень соскучился, рвался её увидеть, недоумевал, почему не пускают. Кир, подумав, высказал предположение, что не пускают из-за того, что боятся какой-то диверсии, но что это может быть за диверсия, ни один из них придумать не сумел.

Иту про то, что дочь приехала, говорить пока что не стали, и, как выяснилось впоследствии, поступили совершенно правильно. Маден, еще до свидания, сама стала просить, чтобы её приезд от Ита по возможности скрыли. Берта в первый момент удивилась — для чего так? — но потом всё очень быстро встало на свои места.

Встретиться удалось в первый день июня, вызвали их к десяти утра, поэтому выехать пришлось в семь, чтобы был хоть какой-то запас времени. Со временем угадали: официальная мурыжила их почти час, проверяя и запугивая. Фэб и Берта в результате лишь насмешливо переглядывались: после почти годовой отсидки им эти запугивания были как слону дробина.

— А день какой хороший… Фэб, ты только посмотри, какая замечательная погода! — обрадовалась Берта, когда их, наконец, выпустили на территорию базы. — Солнышко, тепло.

— И правда, — кивнул Фэб. — Не иначе как ради Маден погода постаралась.

Домодедовский комплекс сейчас выглядел едва ли не нарядно — яркие разноцветные корпуса временных зданий, ровные светло-желтые дорожки, зеленая весенняя травка и даже клумбы с каким-то цветами. Картину, правда, слегка портили отряды военных, которых сегодня было особенно много, но Берте и Фэбу на этот факт было, в сущности, наплевать.

Они шли за сопровождающим в дальний корпус, в зону карантина. В этом корпусе Маден и Фэйту с Веткой предоставили две комнаты. На улицу им выходить запрещалось. Но Маден на выходах и не настаивала. По крайней мере, пока.

— Простите, — обратилась Берта к военному, который их сопровождал. — У нас час, да? Больше никак нельзя?