Людмила Цымбал - Провидица [СИ]

«Ку-ку! Ку-ку»!

Где- то недалеко в лесу, я отчетливо услышала кукушку. И, как в детстве, шутя, решила задать вопрос.

— Кукушка, кукушка сколько мне жить осталось? А то чувствую, что с одноразовым питанием недолго протяну.

«Ку-ку, ку-ку, ку-ку»…

— Не хочешь ли ты мне голубушка сказать, что мучится я, буду еще долго?

— Очень долго, если будешь стоять и подпирать дерево, слушая кукушку. Может, наконец, возьмешь метлу и подметешь двор?

В дверном проходе появился Грем, затем вышел другой парень (я еще с ним не познакомилась). Они вдвоем несли по два пустых ведра. Видимо намериваясь отнести воды в жилую часть дома.

— А ты мне не указывай что делать. Хочу, стою. Двор можно и за пять минут вымести.

— Точно. А еще кур покормить. В поилку для свиней воды налить. Затем у них в загончике убрать. На учебной террасе полы вымыть, все перила протереть.

— Ты сейчас пошутил? — обалдела я.

— Ни в коем разе. Я вполне серьезно говорю. Еман может подтвердить.

Второй парень уже с полными ведрами воды, проходя мимо ошарашенной меня, утвердительно кивнул. Он был чистокровный шийенец, со смуглой кожей и раскосыми угольно черными глазами. У него единственного был длинный волос. Наверное, ниже лопаток, если распустит. Сейчас же волос был собран в хвостик. На голову он был ниже Грема.

Я была просто убита этой новостью. Когда парни зашли опять в дом я, ругаясь про себя, взялась за метлу. Осмотрев с тоскою поле деятельности, принялась за работу. Теперь двор не казался мне таким уж и маленьким. Куры, снующие туда — сюда, все время мешали мне мести. Я их вместе с мусором и мела: «Нечего тут расхаживать, покуда я убираюсь»! Те, совсем были не рады моему появлению. Видимо кроме меня никто их так не шпынял. Нахохлились, глазки, обиженные вытаращили. Хотя, что тут подметать? Только пыль поднимала пополам с куриными перьями. Иногда веточки собирала руками и выкидывала в уже собранную мной кучку.

Солнышко пыталось мне сказать, что слишком много работы на сегодня я уже выполнила. И знаете, я была с ним согласна. Сидя на пороге кухни, я пряталась от солнечных лучей, мокрой тряпкой вытирая прилипшую грязь со лба. Волосы все время мешались мне. И я их связала узлом на затылке, закрепив найденной веревкой. Разило от меня не самым приятным образом. Мне даже пришлось расстегнуть халат и остаться в одной рубахе и штанах. Благо в это время на заднем дворе не было ни души.

Судя по звукам, доносящимся с переднего двора, у парней вовсю шла тренировка. Разобрать (то бишь услышать) что к чему, мне мешали куры, постоянно кудахчущие. И, конечно же, старый облезлый петух, время от времени громко голосящий на всю округу. А может быть и не такой уж и старый. Может быть, дед говорил правду, о такой общипанной пароде. Не может же в самом-то деле тот петух, что мешал мне в далеком прошлом, быть жив до сих пор.

А вот девочек я увидела на той террасе, где мы были вчера. Они сидела так же перед дедом, а тот что-то говорил им. Пока я занималась физическим трудом, они просвещались духовно. Я слышала лишь некоторые моменты, когда достаточно близко подходила к веранде. Учитель Шин, говорил размеренно и не громко, что-то об усердном пути к духовному и физическому самосовершенствованию. Якобы путь этот не легок, тягостен, ведет ко множеству самоограничений. На последнем я даже остановилась с метлой в руках. По-моему, у меня в этом монастыре больше всех самоограничений.

Живот уже сводило от голода. Дед еще много говорил. О том, чему будет обучать нас. Помимо медитаций, мы будем изучать прикладные науки. Среди прочего, я услышала про древний язык. Только никак в толк не могу взять, зачем? А вот про медицину — это он правильно сказал. Женщина — лекарь, то что нужно. У нее руки нежнее. И обучение, как оказалось, будет проводить не только один дед, но и несколько других старших монахов, которые прибудут сюда, как только это будет возможно. А пока учитель Шин будет проводить свои лекции в одиночку.

Все что я услышала, за время моего уборочного процесса, ни в коей мере не вдохновил меня. Порой мне казалось, что лучше на фабрике работать. Там таких стараний не требуется. Мы столько должны будем выучить и познать, в голове не укладывается. Особенно если я вот так буду слушать, в пол уха. Боюсь, придется по ночам осваивать науки. Я тяжко вздохнула и отложила метлу в сторону.

Несколько недель прошли в относительном спокойствии. Меня не часто наказывали. В основном за опоздания на утреннюю молитву. Ну не могу я проснутся вовремя, пока солнце еще не встало. Для меня это слишком рано. А ложилась я поздно (тоже все из-за занятий). Почему все остальные к этому привыкли?

Из-за того, что я систематически пропускала завтрак (и конечно же в наказание физический труд) мне удалось сбросить несколько килограммов. Хотя если быть откровенной, то они для меня были абсолютно не лишними. Это вынужденно.

Впрочем, так считали многие и не стеснялись мне об этом говорить. Особенно Ориен, вечно со своими нравоучениями.

— Ты скоро на рыбу сушеную станешь похожа. Или тень. Так нельзя! Умей держать язык за зубами. Знаешь, как мудрые люди говорят: молчание — золото.

— Ориен, а тебе не говорили, что ты зануда! — ныла я в ответ на его проповедь.

— Говорила… Тебе тоже говоришь, а все равно бесполезно…

После пропущенного завтрака (и перед моим наказанием) мы все вместе выходили во двор, перед храмом и медитировали. В любую погоду. Хоть дождь, хоть ветер. Не важно. Лично я была этому не рада. Как, впрочем, Тия и Ами. Только они не высказывали это учителю, в отличие от меня. За это я тоже была наказана. И провела на кухне весь день. А ночью училась. Все как я и предполагала в начале. Но мой характер было не сломить. Я уперлась, как бык рогами в землю. Если я такая, какая я есть, то этого не изменить никакими наказаниями. Хотя все же пронимала, что иногда и я перегибала палку. Девочки очень за меня переживали и постоянно просили меня быть повнимательнее.

Не говорить лишнего и делать все как говорят. Я пыталась. Честное слово! Мне и самой не в радость постоянно выполнять дополнительную работу. Но, несмотря на это, единственные кто все же этому были искренне рады — парни. Причем все до единого. Теперь у них была помощница в хозяйстве. Так как монастырь не принимал на постоянную работу других людей, а жили тут только мы. Лишь иногда в монастырь заходят паломники или люди из деревни. Всю работу по уборке, готовке, глажке и так далее, выполняли поначалу ученики деда. А с некоторых пор их быт существенно облегчило мое появление.

Зато нам было весело. Они были такими разными. Каждый со своими жизненными историями. У кого простая, а у кого весьма сложная, но непременно каждая очень интересная. К примеру, каким образом тот или иной ученик попадали на обучение к моему деду. Еман и Грем были первыми, лишь потому что они остались круглыми сиротами в свои четыре — пять лет… Их родители жили в одной деревне. Во время последней эпидемии многие погибли в том числе и они. А вот своих детей им удалось спасти, вовремя переправив их в монастырь и уговорив старого отшельника принять и обучить мальчишек. Сначала дед не хотел никого принимать и тем более обучать, но понял, как это важно для этих детей, оставшихся совершенно одних.