Екатерина Богданова - Невеста на ужин [litres]

– А выкуси, голлум-переросток! – прокричала, подпрыгивая от радости. Такого адреналина мой организм еще не знавал.

И тут что-то ткнулось мне в пятую точку.

– Ой, – пискнула, инстинктивно присев.

Сзади фыркнули и еще раз ткнулись, только теперь в поясницу.

– Мама, – проблеяла я, так и замерев в полуприседе.

А за дверью бесновался монстр, которому свеженинка не обломилась. Не то чтобы бесновался – порыкивал, хрюкал и в дверь скребся, но на волне эмоций мне показалось, что он сейчас эту дверь выломает… и спасет меня от того, что сзади в спину тычется. Вот что значит между двух огней! И впереди не малина, и сзади… А что, собственно, сзади? Никто пока не набросился, филейную часть не покусал. Так, может, и не стоит паниковать раньше времени? Вот сейчас повернусь, посмотрю, тогда и паниковать буду.

Сказано – сделано. Выдохнула и резко развернулась, не забывая светить разнесчастным фонариком. А батарея-то на телефоне неминуемо садится… И я села – от облегчения. Прямо где стояла, там и сползла по двери.

– Ты ж моя прелесть, спаситель мой, – прошептала, протянув руку к огромному серому псу.

Собака руку понюхала, фыркнула и отступила на пару шагов. Склонила голову набок и уставилась на меня большими добрыми глазами.

– А тебя за что? – спросила я у зверя.

Пес громко вздохнул и уселся напротив меня.

А я направила на него фонарик, чтобы получше рассмотреть, и как-то нехорошо мне стало. Уж больно этот пес на волка смахивал.

– А ты, часом, не из этих? – спросила, кивнув на дверь.

Зверь недовольно фыркнул и прикрыл нос лапой.

– Надо же, какие мы обидчивые, – проворчала я.

В принципе, тут все логично, если можно вообще о какой-то логике в сложившихся обстоятельствах рассуждать. Если есть вампиры, а они, судя по всему, есть, то почему бы не быть оборотням? Вон как этот лохматый на меня разумно смотрит. Будто всем своим видом старается выразить, какая я дура.

– На себя посмотри, – буркнула, выключая телефон. – Можно подумать, ты от большого ума сюда попал.

В воцарившейся темноте послышался очередной вздох.

– То-то же, вот и нечего на меня так смотреть, – заявила я, устраиваясь поудобнее. – Нам с тобой неизвестно сколько камеру делить, так что давай жить дружно.

В темноте фыркнули.

– Не умничай, может, тебя первого сожру-у-ут, – прошептала я, невольно переходя на подвывание на последних звуках.

В щеку ткнулся холодный нос, а потом еще и язык по ней прошелся, слизывая слезы.

– Не жалей меня, так только хуже, – всхлипнула я.

Ну вот, разревелась, как последняя истеричка. А кто на моем месте не разревелся бы? Имею право! Я и так столько времени держалась, а тут этот ужас лысый, с зубами.

Всхлипнула еще раз. На колени опустилась лохматая голова и начала посапывать.

– Точно оборотень, – провыла я, зарываясь пальцами в шерсть и утыкаясь носом в макушку сокамерника.

– Ну вот куда меня понесло? – вопрошала я, продолжая плакаться в макушку оборотня. – Там и светло – относительно, и кормят хорошо… как на убой. И даже на колени передо мной все падают. А знаешь, какую они мне там ванну приготовили? У-у-у, сладкую! И вообще, мне уже двадцать лет, давно замуж пора. Так нет же, поперлась куда-то, сижу теперь здесь, с тобой, а там крова-а-ать мягкая, наверное. Я вообще не проверяла, но на вид точно мягкая…

Очередной громкий вздох поведал мне о том, что мой собеседник устал изображать жилетку.

– И что ты пыхтишь? Лучше скажи, как нам отсюда выбираться, – проворчала я прямо в уже порядком увлажненную макушку. – И вообще, ты когда в последний раз мылся? От тебя псиной несет.

Сокамерник рыкнул и отошел.

– Не вредничай, – буркнула, утирая слезы.

Все, хватит ныть, надо что-то придумывать. А что тут придумаешь? За дверью все стихло, но выйти я туда ни за что не соглашусь. А вдруг страшилка зубастая притаилась и только и ждет, когда я сама высунусь? Может, здесь есть другой выход? Надо проверить.

Включила многострадальный телефон, повздыхала над тем, что зарядки осталось тридцать процентов, и пошла осматривать камеру. А осматривать тут особо и нечего. Каморка три на три, солома в углу и плошка с водой. Вот и вся обстановка. И конечно же никаких дверей, кроме той, через которую я сюда вошла. Про окна и говорить нечего.

– Какое-то у тебя жилище необустроенное, – посетовала, посветив на зверюгу.

Серый рыкнул и отвернулся.

– Ну что, сбегать будем или как? – попыталась наладить контакт с оскорбленным населением каземата.

Ответом мне были тишина и нервно дернувшийся хвост. А меж тем с момента моего побега прошло уже приличное время, и мне захотелось уединиться. Не то чтобы вот прям сейчас, но, если в дверь начнут ломиться чудища, может, и казус приключиться.

– Пошли сбегать, а? – взмолилась я, мелкими шажками продвигаясь к двери.

А этот предатель засеменил в обратную сторону.

– Вот трус! Неужели ты бросишь девушку в беде? – возмутилась я.

Ответом мне было невразумительное ворчание. Надо же, вроде в зверином обличье, а ворчит, как заправский зануда!

– Ну и ладно! Я сама нас спасу!

Подошла к двери и уже протянула руку к засову, как вдруг с той стороны кто-то постучал.

– Кто там? – пискнула я, пятясь к своему вредному соседу.

– Избранная, мы вас обыскались! – радостно заголосили с той стороны. – Счастье-то какое! Нашлась, спасительница! Нашлась, родненькая!

– Видел, как меня там любят? – кивнула я на дверь, обращаясь к сокамернику. – Ну что, пойдешь со мной? Я за тебя словечко замолвлю.

Зверь фыркнул, прикрывая морду лапой, и величественно прошествовал к соломенной лежанке в углу.

– Ну и сиди здесь, – обиделась я. – А я пойду. И меня там, между прочим, накормят.

Пес поднял голову, повел носом, но не соблазнился. Только тяжко вздохнул и отвернулся, положив лохматую морду на лапы.

– Как знаешь, – сдалась я и направилась к двери, за которой все продолжали причитать и радоваться.

Уже положила руку на засов, как по запястью больно ударила тяжелая лапа. А потом этот хам еще и зарычал.

– Фу! – непроизвольно крикнула я, прижавшись спиной к двери и на ощупь открывая засов.

Так и вылетела в распахнувшуюся дверь, спиной вперед. Меня тут же потянули в сторону, а дверь захлопнули прямо перед оскаленной пастью разошедшегося зверюги.

В коридоре столпилось человек десять. Были тут как женщины в черных платьях и фартуках, так и мужчины, тоже в черной робе. Половина присутствующих держали факелы, а остальные вооружились деревянными палками наподобие двузубых вил.

– Э-это вы на сенокос собрались или меня так рады видеть? – вжавшись в стену, проблеяла я.

– Испугалась, бедненькая, – запричитала мадама в черном. – Сейчас мы вас и помоем, и покормим, вон худенькая какая да бледная, совсем бескровная, наверное.