Нидейла Нэльте - Слепая надежда

— Ты говори, я не буду такие читать, — смеется, вызывая в душе вспышку надежды, что это не единственный раз.

— Читай любые, — отвечаю тихо. Твой голос наполнит жизнью что угодно. Для меня.

— Дарсаль, — так же тихо спрашивает. — Когда-то ты говорил, чтобы отличить эмоции, их нужно испытать.

Киваю.

— А... страсть? Ее ты тоже испытывал? Ну... с девушками, — Ли смущается.

— Какая там страсть. Только контроль.

— А... Овиния? — задает вопрос, на который совсем не тянет отвечать. Но Лия ждет, и так хочется продлить наше неожиданное единение. Наверное, сегодня можно.

— Она вызывала много эмоций. Но все они... строились на ложной почве. Были лишь частью обучения.

— И любовь? — спрашивает едва слышно.

— И предательство, — отвечаю.

Лия молчит, по ауре клубятся несформулированные вопросы. Фоном отмечаю, что омаа Ивена и других приближенных Стражей из личного отряда императора перемещаются к нему в покои, потом все, кроме Ивена, расходятся.

«Дарсаль, — зовет командир. — Как освободишься, зайди ко мне на передачу новых меток».

Отправляю согласие. Ноэлия все молчит.

— Вы устали, моя госпожа? — спрашиваю.

— Нет, — встрепенувшись, отвечает. — Задумалась. А ты? Продолжать?

— Продолжай, — соглашаюсь. Метки подождут. Наверное.

Лия глотает воды, ищет глазами на странице, где остановилась — отчетливо отдающееся в омаа движение. На долю мгновения кажется, будто вижу горящий, злобный, ревнивый взгляд Овинии. Но Лия начинает чтение, и нереальные картины с реальными эмоциями отгоняют черный образ. Иногда мне и самому думается, что он нечто большее, чем созданный наставниками отпечаток желаний, которые потом выворачивают наизнанку и потрошат до полного опустошения.

Ноэлия

Тихо. Давно я не засиживалась за книжкой. Мадам Джанс не слишком поощряла, считала, ночью надо спать. Но девочек постарше уже не гоняла, полагая, что их жизнь и здоровье переходят целиком и полностью в собственные руки.

Поначалу, честно говоря, смущалась. Читать мужчине, да еще и про эмоции... Но потом настолько ушла в книжные события, что даже почти забыла о слушателе.

А сейчас он вообще молчит. Сидит прикрыв веки, откинулся на спинку, омаа клубится едва заметно.

Поднимаюсь тихо.

— Спасибо, моя госпожа, — произносит не открывая глаз.

— Я думала, ты спишь, — улыбаюсь. Остатки ужина все еще на столе, поленья в камине почти прогорели, но нас никто не тревожил. До чего здорово. Сажусь обратно. Как же не хочется уходить!

— Слушал, — отвечает.

— Дарсаль, это ведь... ну... не запрещено?

— Не представляю, что здесь можно найти предосудительного.

— Они... знают?

— Я пару раз приоткрывал защиту, когда интересовались.

— Хорошо, — смотрю в окно. — Ох, светает уже. Тогда я завтра... еще зайду, да? — снова поднимаюсь.

— Буду рад, — Дарсаль тоже встает. Смотрю, как подходит к камину, берет несколько поленьев из специального углубления, точными движениями складывает в огонь. Сзади и не скажешь, что не видит. И как же хочется приблизиться, потереться щекой о колючую щеку.

Так, вспоминаю персонажей, из тех, что мне больше всего понравились. Думай о них!

— Ну... пока тогда, — спешу к двери, оставляя книгу на столе. Спиной ощущаю, как он поворачивается, смотрит мне вслед.

— Спокойной ночи, моя госпожа, — долетает. Внутри что-то растет, пульсирует, не могу избавиться от навязчивых картин, как было бы замечательно переплести пальцы, ощутить его тело, утонуть в омаа...

Дарсаль

Лия уходит, на этот раз не унося с собой радость, а словно оставляя здесь, на столе. Рядом с книгой. Какое-то время стою в оцепенении, смотрю вслед. Приглядываюсь, как ложится в кровать, все еще пребывая в плену прочитанных эмоций.

Осторожно прикасаюсь омаа к командиру. Тот спит, но замечает меня, просыпается.

«Дарсаль, — почти слышу зевок. Хочу извиниться, но тут же вспоминаю о привилегиях своего статуса, которые сегодня... точнее, уже вчера, узнал. Командир молчит пару мгновений, после добавляет: — Заходи».

Передаю согласие, потайным ходом в несколько минут добираюсь до комнаты Лийта. Командир умывается, выходит ко мне из ванной с полотенцем в руках. Омаа проникают друг сквозь друга, прощупывая.

— Дарсаль, — начинает осторожно. — Я понимаю тебя. Тоже люблю слушать книги. И не представляю, как в нашей ситуации можно их не любить. Но... не забывай о мере.

Омаа едва не вспыхивает — останавливаю, подавляю в последний момент. О какой мере?! Я не могу подойти к ней, не могу поцеловать, не могу... ничего! Должен наблюдать изо дня в день, как является император, оставляя темный налет на чистой ауре, обладая ее нежным, невинным телом, не принося удовольствия ни ей, ни себе! Но даже в той безобидной мелочи, которая мне доступна, приходится выслушивать о какой-то там мере!

— Это нужно для комфорта императрицы, — отвечаю.

Наставники Астара хорошо знают свое дело. Они обучают нас полному контролю. Все лишние эмоции сразу же отступают, напоминая о приоритетах. То, чего хочу я — не имеет значения. Главное — потребность империи и служба императору.

— Пусть так, — соглашается командир. — Я очень устал. Сними, пожалуйста, старые метки сам, я передам новые. Добавилась еще одна.

— Какая? — удивляюсь, тщательно прочищая омаа. Обычно нам вполне хватало меток, были и такие, которые вообще нигде не использовались. Перестраховочные. Большинство из них напрямую связаны с императором и предупреждают о недобрых намерениях в его сторону, помогают в построении защиты.

— Завязанная на императрицу. Попытаемся определить, имеет ли она какое-то отношение к повышенной активности шаматри.

Как такое можно определить? Нет, ну теоретически можно, наверное. Как и все остальное.

— Дарсаль, — настойчиво повторяет командир. — Нужно твое разрешение. Фрагмент ее ауры взяли из свадебной метки.

— Почему? — не нравится мне это.

— Потому, что император не хотел ее тревожить! Новую метку сделали, но чтобы раздать ее всем, нужны будут еще фрагменты ауры.

— Я могу подумать?

— Официально можешь. Только не советовал бы дожидаться прямого приказа императора.

— Я хотел бы сначала посоветоваться с эром Мирием, Лийт, — обращение по имени вместо привычного «мой командир» дается с трудом. Лийт смотрит внимательно, изучающе, чувствую, как ощупывает омаа.

— Твое право, — склоняет голову. Передает сразу все метки скопом: — Сам разберешься.

— Конечно, — соглашаюсь. Посылаю вопрос — командир отвечает отрицанием. Больше ничего.

Поворачиваюсь, желаю ему хорошо отдохнуть. Снова испытывающее, задумчивое прикосновение омаа.

Возвращаюсь к себе, просматриваю все вокруг машинально. Лия уже спит. Посуду убрали, хотя я никого не вызывал. Не имею привычки будить служанок среди ночи. Наверное, кто-то из ребят сказал.