Нидейла Нэльте - Раб

Да обзови ты меня уже, не умру!

Антер смотрит на меня, кажется, с былой ненавистью. Сложно в темноте понять, но выкрикивает необходимое. По-моему, я знаю, что делать…

Антер

Всё-таки как быстро привыкаешь к хорошему и отвыкаешь от плохого. За эти дни я уже успел почти забыть, что это такое, когда по телу прокатывает приступ всепроникающей, обездвиживающей боли, которая повисает туманом перед глазами, захлёстывая сознание и превращая тебя во что-то жалкое и незначительное.

Поначалу протест продолжал вскипать в душе, пока в ней оставалось место ещё хоть для чего-нибудь, кроме боли. А потом…

Наверное, подсознательно я ожидал, что она кинется мне на помощь, отберёт пульт… И давно ты начал полагаться на кого-то, кроме себя? Когда увидел, как она сидит в кресле, спокойно глядя на происходящее…

Хорошо, что здесь темно, никто не заметит позорно брызнувших из глаз слёз. Зато можно не сдерживаться, выкрикнуть что там требуется, всё равно хуже не будет. Или будет?

Ямалита вскакивает — никогда не видел её в таком гневе, глаза горят в отсветах огней.

— Ну хватит! — кричит. — Я не понимаю и вряд ли пойму весь этот бред! Глупый детский сад! Чтобы какой-то паршивый раб смел оскорблять меня?! Что в этом весёлого, что интересного? Мне гораздо больше нравится, когда он носит меня на руках и исполняет каждую прихоть! Как нужно не любить себя, не уважать и чем вообще думать, чтобы устроить этот идиотизм?! — она просто в ярости, все вокруг притихли, надо же, как ей удалось приковать внимание, в том числе и "паршивого раба".

Стремительно направляется к Халиру:

— Отдай мой пульт! — выхватывает из его руки, он, наверное, отдаёт не сразу, кто-то из них зацепляет кнопку, дуга боли изгибает тело, стараюсь не кричать, но сквозь зубы всё же проскальзывает стон. Ямалита завладевает пультом, продолжая возмущаться, по-моему, у неё уже настоящая истерика:

— Не собираюсь больше играть в эти идиотские игры! Я не для того летела на Тарин, чтобы меня в приличном доме ловили на дороге, отбирали пульт, заставляли раба меня оскорблять! Именно от этого я сбежала сюда! И снова испытать этот ужас, когда тебя хватают сразу несколько рук и ты не можешь с ними справиться! И где — здесь, на Тарине, в доме друзей! Во всём мире существует столько интересных, весёлых игр, за которыми можно приятно провести время, да ещё и при этом чтобы раб рядом сидел, ублажал, прихоти исполнял! Так нет! И что вот мне теперь с ним делать?!

Смотрит на меня с непередаваемым выражением, кажется, близким к брезгливому, вдруг оборачивается к Свелле:

— Вот, теперь я знаю, что раб должен сделать, чтобы мне нетерпелось наказать его, не доезжая до дома! Если ты не против, воспользуюсь вашей комнатой.

Каблуки простучали по дорожке, в изумлённой тишине Ямалита схватила поводок, резко дёрнула, заставляя подняться, я кое-как встал и она, не сбавляя темпа, направилась к дому.

Не может быть. Она всерьёз собирается воспользоваться комнатой наказаний?

Какая-то крохотная часть глубоко внутри отказывалась в это верить, хотя, казалось бы, какие тут могут быть сомнения.

Она так и прошла до самой комнаты наказаний, держа пульт в одной руке и поводок в другой, затянула туда меня, захлопнула дверь, приложила ладонь, активируя замок. Взглянула на меня.

— Антер, пожалуйста, повернись к стене.

— Госпожа… — пробормотал я.

— Пожалуйста, повернись к стене. И не оборачивайся, пока я не разрешу.

И что, снова будешь умолять её?

Закусив губу, поворачиваюсь. А ты ещё за поводок переживал, дурак. Берусь за кольца.

Такая же, как все.

Тамалия

Надеюсь, эта дрянная сеть того стоила! Если я ничего не найду, если не смогу прорваться… точно пойду топиться в море.

Смотрю на его подрагивающую спину… Взмокшая синяя рубашка, потемневший узор… ещё и за кольца схватился, ты что же думаешь, я сейчас кнут достану? Господи, что же ты сейчас обо мне думаешь…

Нет, уговариваю себя, пока он напряжён, он точно не обернётся, давай скорее… Он не должен увидеть, чем ты занимаешься…

А вдруг у него рёбра переломаны… А вдруг… господи…

Ловлю себя на том, что по щекам катятся слёзы. Прекрати реветь, как ты потом выйдешь, с размазанной косметикой? Тут и водостойкая не поможет. Ну что за день.

Зато я никогда, никогда больше не буду играть в их игру! Надеюсь, мой скандал был правдоподобным. Уж я выложилась на полную.

Не могу этого выдержать. Подхожу.

— Антер… — говорю тихо. Прикасаюсь к спине. Болезненно передёргивается. Дыхание перехватывает, убираю руку.

— Поворачивайся…

Антер

Оборачиваюсь, не представляя, чего ожидать. На самом деле, ожидаю чего угодно — но не слёз, бегущих по её щекам.

Смаргивает. Сглатывает.

— Как ты? — спрашивает тихо. Что я должен тебе ответить?

— На седьмом небе от счастья, — говорю. — Бейте, чего уж.

Не удерживаюсь, бросаю взгляд на настенный арсенал кнутов и плёток, выбирай какой хочешь.

— Ты что же, думаешь, я тебя сейчас избивать начну?

— А разве не для этого вы меня сюда привели?

— Я тебя забрала оттуда и сделала всё, чтобы больше ко мне с предложениями поиграть рабскими пультами не приставали.

А что тебе мешало отказаться?

Тамалия

Теперь при каждом упоминании буду истерику закатывать, пусть только попробуют. А пульт стану так закреплять, чтобы ни одна скотина стащить не смогла.

Ещё и на реабилитации поскандалю, во всех подробностях распишу, лишь бы Свелла пришла — нужно будет невзначай договориться. Пусть перескажет всем.

Антер смотрит недоверчиво. Всё лицо в синяках, возле носа засохшая кровь, губа распухла, глаза покрасневшие. Мой хороший.

— Что у тебя болит? — спрашиваю.

— Ничего.

Ладно, видимо, с этим придётся подождать до дома.

— Антер… — голос начинает предательски дрожать. — Посиди отдохни.

— Здесь? — не удерживается от вопроса. Ну да, здесь, раз уж это единственная комната, которая и правда запирается.

Антер

И что вот ты снова пытаешься схватиться за ерунду. Думаешь, она впрямь так испугалась, что не в силах была остановить игру? Ни разу не видел, чтобы она пугалась.

Но ведь пережив нападение… наверное, когда это повторяется — стопор накатывает, сложно сразу понять, что это глупые развлечения друзей…

Да что ж тебе так хочется её оправдать!

— Я должен извиниться? — спрашиваю, вспоминая, что именно разозлило её и привело в ярость. Ямалита неожиданно всхлипывает, закрывает ладонями лицо, отворачивается.

Молчу, не зная, чего ожидать.

— Антер, — говорит тихо. — Пожалуйста, сядь где-нибудь, отвернись и немного посиди. Не смотри на меня. Мне нужно привести себя в порядок. Хорошо?

— Как прикажете, госпожа… — отвечаю с недоумением. Нужно — приводи, разве я смог бы тебе запретить? Отворачиваюсь.