Елена Звездная - Восход Черной звезды [litres]

Раб же глядел на меня, судорожно размышляя. Он заметно боялся, боялся ответить, боялся сделать неверный шаг, просто боялся. Но глупо было бы с моей стороны помочь ему в принятии решения, за которое ответственность нести придется исключительно ему.

И все же он решился, и в наступившей неожиданно тишине, как-то незаметно наполнившей ткацкую мастерскую, прозвучало:

– Да, пресветлая императрица. Я готов служить вам.

Ликование было жестоко подавлено. И, сохраняя благожелательное выражение на лице, я громко произнесла:

– Мастер Соно, я дарую вам, вашей женщине и вашим детям свободу!

Наверное, выглядело бы это не так значимо, не уничтожь Адрас одним движением рабский ошейник. Мастер Соно пошатнулся, схватился за шею, на которой белой, не тронутой загаром кожей остался отпечаток ошейника. Ладони бывшего раба судорожно исследовали эту кожу, словно он не верил своему ощущению, словно вообще ни во что не верил.

Не справившись с эмоциями, мужчина упал на колени, шепча что-то беззвучное и, вероятно, бессвязное. Я понимала, что ему требуется время для осознания случившегося, но времени у меня не было.

– Мастер Соно, возьмите себя в руки, поднимайтесь, у вас четверть часа на то, чтобы собрать нужные вещи, а также ваших женщину и детей, чьи ошейники также будут уничтожены. Поторопитесь.

Он содрогнулся, вскинул голову и с трудом выговорил:

– Две м-м-мои дочери в гареме лорда Ларвейна, один сын среди воинов на полигоне в пяти лигах отсюда, я… я…

Обернувшись к главе своей канцелярии, я приказала:

– Эдогар, выделите двух элларов, способных перемещаться по империи в помощь мастеру Соно. О любых попытках противодействия сообщать мне лично.

Эдогар склонил голову, а затем, взглянув на меня, сухо сообщил:

– Наложницы неприкосновенны. Гладиаторы – также.

Я выдержала его взгляд и все так же мягко, но уже с нотками раздражения приказала:

– Исполнять.

Светлый молча поклонился и исчез в портале. Бывший раб же теперь смотрел на меня, как на божество, потрясенно и явно не веря собственным глазам.

– И да, у меня к вам будет еще одно поручение, – задумчиво сказала, прикидывая, успею ли я теперь к гномам. Если не ошиблась в этом человеке, то успею определенно. – Так вот, исключительно под вашу ответственность, соберите также тех, за кого готовы поручиться лично. Нужны строители, повара, хлебопашцы, лекари – второй город я поручаю создать вам. Подбирайте помощников с умом, вам за них отвечать.

Он судорожно кивнул и, все так же не поднимаясь, хрипло спросил, не скрывая надежды:

– А… семьи?

Да, он оказался умнейшим мужиком – с ходу сообразил, что раз не рабы, значит, уже не животные.

Улыбнувшись, наставительно сообщила:

– А семьи разлучать недопустимо. – И, увидев возникший портал, добавила: – Поторопитесь.

Он ушел, многократно поклонившись, не поворачиваясь ко мне спиной и не скрывая сияющих надеждой глаз.

Я проводила его задумчивым взглядом и приказала лорду Юматару:

– Следуем далее.

Но, едва мы покинули мастерскую, пришлось забыть о продолжении весьма полезной экскурсии – отсюда, с порога, было превосходно видно, как несколько светлых в сияющих доспехах стоят возле той кучи крови, что натекла из расчлененного лорда Ларвейна. Среди них выделялся один – ростом, по-мужски изящным телосложением, платиновым оттенком волос, совершеннейшим отсутствием доспехов и аурой столь жестокой властности, что даже с расстояния становилось совершенно ясно, что доспехи ему не нужны. Просто никто не нападет. Потому что не идиоты и потому что это кесарь. И, откровенно любуясь кесарем, я не сразу заметила стоящую чуть в отдалении женщину. Лица ее видно не было, все же далековато, но вот сгорбленные плечи и прочее указывало, что имел дело донос, вследствие которого пресветлый император прибыл на место событий разбираться в содеянном.

Кесарь, до того внимательно осматривающий останки бывшего владельца Лунного дворца, вдруг вскинул голову и посмотрел прямо на меня. Даже через значительное расстояние, совершенно не видя его глаз, я точно ощутила, что смотрят на меня. Внимательно, пристально и явно ожидая пояснений к случившемуся. А может, даже извинений. Хотя с извинениями это не ко мне, королевским особам извинения в принципе не свойственны, так что…

Внезапно передо мной вспыхнуло серебристое облачко, и в нем золотыми искорками сложились слова на оитлонском:

«Мне нужна показательная обоснованная и справедливая казнь, мой кесарь. А не убийство по причине того, что у вас настроение дурное».

И вот совсем не обязательно было меня цитировать!

«Обязательно!» – не согласились искорки.

«У меня было очень дурное настроение», – раздраженно подумала я.

«А-а… – издевательски ответили золотые искорки. – Это несомненно все меняет!!!»

Даже без дополнительных знаков препинания было совершенно очевидно, что надо мной как минимум тонко иронизируют, а как максимум – издеваются.

«Я бы сказал, что убийство темным принцем одного из высших светлых лордов, санкционированное самой пресветлой императрицей, – это, мягко выражаясь, проблема, но полагаю, далее я услышу что-то в духе „вы мужчина, вы и разбирайтесь“?» – поинтересовался кесарь.

Я так подумала и решила, что таки да.

Пресветлый император не написал мне больше ничего, но у меня было такое ощущение, что я через расстояние вижу его улыбку.

– Лорд Юматар, продолжаем, – приказала я, в последний раз оглянувшись на кесаря.

Поймала себя на том, что улыбаюсь, и улыбка не исчезла даже под вопросительным взглядом Адраса. Но так как он продолжал искоса на меня поглядывать, легкомысленно ответила:

– Маленькие радости семейной жизни.

К его чести, принц Мрака никак не стал комментировать это заявление, а я просто наслаждалась ситуацией, расширенными полномочиями и тем, что могу хоть что-то изменить для людей в этом мире, точнее, пока что в этом поместье. Пока что…

Часа за два мы обошли все мастерские, я отобрала свыше тысячи рабов. Вместе с семьями и теми, кого избрал мастер Соно, толпа получилась внушительная. Среди измученных, рано увядающих людей особо выделялись хрупкие девушки и девочки в белых летящих одеяниях, изумленные, с огромными испуганными глазами, сторонящиеся собственных родителей и опасающиеся находящихся вокруг мужчин, и юноши – мускулистые, с обнаженным загорелым торсом, в набедренных повязках, с явным интересом поглядывающие то на меня, то на заметно пугающихся их взглядов девушек.

– Рабы быстро перенимают привычки своих хозяев, – невозмутимо заметил Адрас.

Я в этот конкретный момент также думала о том, что это может стать проблемой. Внушительной проблемой для бывших наложниц, казавшихся хрупкими былинками по сравнению с тренированными гладиаторами.