Лилит Сэйнткроу - Дело о жнеце

Лилит Сэйнткроу

Дело о жнеце

Бэннон и Клэр — 3

Перевод: Kuromiya Ren

Глава первая

Грязный метод

Проблема с бомбами, как Клэр отметил утром Валентинелли, была непростой и запутанной.

Конечно, неаполитанец фыркнул. Любой, кто убивал так широко, был немного трусом, по его оценке, — любопытный взгляд как для убийцы. Но Клэр имел в виду не методы убийства, а остальное. Все было так нечисто.

Зал суда был набит, как загоны зверей, и от толпы воняло гнилыми зубами и тушеным картофелем, мятой и потом, мокрой шерстью и желтым туманом Лондиния. Лето было дождливым, и все выходившие на улицу ворчали. Погода плохо объясняла происходящее, вывески в городе вызывали изумление низших классов.

Но публика — хотя бы определенная ее часть — выражала небольшой интерес к происходящему. Не требовались способности ментата по Догадке и Логике, чтобы найти причину — в восточной стороне стало больше иностранцев, на юге тоже. Механизмы вывозили из страны с каждым Приливом.

Конечно, они были неспокойны, учитывая удар чумы, холеры и туберкулеза, а еще плохое питание на острове, где правители были здоровыми и вели себя как феодалы, а жители должны были работать на них ради жалких подачек.

Но ментат пришел не из-за этого. Он пришел, чтобы дать показания. Он не мог позволить Чувствам влиять на Логику или Правду.

Хотя порой ему этого хотелось.

— Прибор, о котором вы говорите, точно работа обвиняемого, — сказал он четко и ясно, не слушая шорох в зале суда. Шепот стал громче. — Манера построения бомбы необычна, и подпись « chemica vitistera» тоже. Если бы ее не погасили, было бы опасно ходить в парламент в тот день.

— Современный пороховой заговор, сэр? — спросил судья, его щеки порозовели от ума.

Арчибальд Клэр не дал губам изогнуться. Это не было достойно души, посвятившей себя чистой Логике. Но было заманчиво. Под париком и за мантией мужчина явно был навеселе, и это оскорбляло идеалы, которым он служил.

Но нельзя было позволять разбойникам взрывать парламент. Если это позволить, что дальше? Ему пришлось послать юношу, обвиненного в этом и охраняемого двумя хмурыми стражами, на виселицу. Толпа убитых душ будет ждать парня в загробной жизни, но он уже смог сделать два взрыва, так что сам себя подставил.

Вопрос, как эти события были связаны с проблемами на родине юноши, был проблемой. Шептались, что правящий дух Эйреана пытается утвердиться, что звучало смешно, но этому начинали верить, когда посевы гнили, и племена эйре оказывались голодными и побитыми. Могло ли это оправдать действия юноши?

Клэр задумывался как-то об этом. Мог ли ментат перестать разгадывать причины и заботиться только об эффектах?

Юного мистера Спенсвейла обвиняли в измене короны из-за взрывов и отношения к братству эйреанцев, которые звали себя Юными волками. Они были подданными Британии, но их не касался толком местный суд, и корона не вмешивалась.

Недовольство этим делом было кислым во рту Клэра.

— Возможно, — осторожно сказал он. — Это не моя тревога, сэр. Я могу лишь говорить, что видел, и что из этого можно решить.

Клэр надеялся на другое. Но Эмма Бэннон порой отмечала, что совесть была роскошью для тех, кто служил короне и империи.

— Ясное дело, — сказал судья и вытащил из мантии платок. Он громко высморкался, вытер слезу с глаз и продолжил обвинять юношу.

Клэр отвернулся. Он еще не мог уйти, но опыт говорил ему, что его еще долго не будут спрашивать. У мистера Спенсвейла не было защиты, и он не спасал себя.

Мисс Бэннон смотрела бы на него с интересом, не желая оставлять потенциальную угрозу незамеченной.

Пока Клэр думал о ней, маленький кристалл в серебряной оправе под его рубашкой должен был предупреждать волшебницу, когда Клэр в опасности. Он носил кулон на расследованиях, и это стало привычным, хотя кристалл порой сам по себе менял температуру. Он еще не успел снять кулон или поспать. Чудо, что он хотя бы успел умыться и побриться перед судом, а после этого еще ждало еще больше работы.

Преступник был пойман, опасность — остановлена, но Клэр не был так уверен. И он не уймется, пока не будет уверен. Его способности и тщательность не позволяли этого.

Зал суда был полон людей, они выли от каждых доказательств, от изменения тона судьи, вызывающего интерес. Где-то в комнате с каменными стенами и высоким потолком — остатком старых времен, которые были изображены на потолке — был Валентинелли, который отказался отдыхать в Мэйефейре или в квартире Клэра. Мисс Джинн, у которой он снимал квартиру, часто жаловалась, что комнаты он взял для сбора пыли. Но она позволяла джентльмену порой жить в другом месте, хоть он и был одним из ее жильцов.

Снова рябь прошла по толпе. Им было скучно, как ему? Они думали, что его отказ говорить лишнее был знаком поддержки их Дела? У них было что-то конкретное, или просто недовольство?

«Что это? Чувства вместо Логики? — дело было не только в давке толпы, но воротник Клэра стал тесным. Он не потянулся ослабить его. Любопытный ментат мог сдержать взгляды толпы, пока его способности кипели в голове. — Что не так? Следи».

Пот. Капли пота по краям шерстяной шляпы, слишком много румянца даже для пойманного. Румянец на бритых щеках, но бледная верхняя губа показывала Клэру, что еще утром у юноши были усы, да и линия челюсти была знакомой. Его одежда плохо сидела в плечах, как для клерка. И на рукавах были знакомые следы голубого мела. Связь стала понятной.

«Ах, так у Спенсвейла есть брат! — он обрадовался верной догадке, но не мог долго веселиться, ведь на теле мужчины в грязном плаще точно была взрывчатка.

Мужчина порвал плащ пальцами в ожогах, и пуговица отлетела по дуге. К ремешкам из кожи крепились медные конструкции, сияли на его худой груди в грязной рубахе.

Спенсвейл стоял в стороне и еще не понял, что творится. Он все еще смотрел на Клэра, который уже ерзал от этого. Взрыв будет сильным, если удастся его активировать…

— Козел! — знакомый крик Людовико Валентинелли оборвался, убийца появился из толпы, его лицо в следах сыпи пылало яростью, его волосы все еще были растрепанными от спешки утром.

Клэр успел вздохнуть, а мятежник завопил что-то на древнем языке. Толпа ничего не понимала, кричала, а судья стал вопить громче.

Поворот запястья брата Спенсвейла, и не только носитель бомбы будет разорван в клочья, но и все вокруг него.

Включая обвиняющего ментата.

Клэр ударил по деревянному барьеру, у которого давал показания, его ноги напряглись. Один прыжок, и он будет рядом с Валентинелли.

Прыгнуть он не успел. Яркий свет расцвел, когда пальцы мятежника в чернилах и меле решили проблему с зажиганием.