Диана Хант - Дочь дракона

И его ответ меня потряс.

— Нет.

Показалось, он вот-вот приближаться начнет, поэтому руку перед собой выставила и крикнула:

— Не смей!

И в ответ мне:

— Я и не собирался!

А затем развернулся и в воду скользнул, подняв фонтан брызг.

А у меня горло перехватило от обиды и в глазах защипало.

Быстро, что называется, «на автомате», натянула бельишко, подняв его с земли, маечку, наконец, спортивный костюм. И вот кажется, должна бы себя начать чувствовать при этом более уверенно, а нет. Такое ощущение, что меня растоптали. В прямом смысле этого слова. Вот наизнанку вывернули и растоптали!

Я же… Я же никогда, ни с кем… Поцелуи в щечку в летнем лагере в двенадцать лет не считаются… Мы с Андреем дружили больше, чем «гуляли». А потом… Не то, чтобы я вот была как-то радикально против, что ли… Подружки уже в старших классах школы делились кое-какими секретами. Я понимала, что девчонок интерес ведет больше, чем то, что я только сейчас узнавать начинала. Мне тоже интересно было. Но чтобы этот интерес удовлетворить, лично мне нужен был контакт. Близкий. Глубокий. Не вчерашний и уж тем более не сегодняшний. Когда меня на втором-пятом-десятом свидании лапать начинали, уходили обычно с подбитым глазом и в плохом настроении.

Потому что что-то внутри говорило: «Рано. Он чужой».

Я сама понять не могла, что значит, свой, а что значит, чужой. Но вот семья — мамуля, Виталий Владиленович, Кирюшка, Ариэлька… они для меня «своими» были. Родными.

А когда «чужие» начинали руки распускать, я себя какой-то девкой чувствовала. Вот прям девкой. И это осознание причиняло чуть ли не физическую боль. Которую я незамедлительно возвращала назад, к так говоря, источнику.

Поэтому сблизиться ни с кем как-то не довелось (мало кто захочет повторить попытку сближения после удара, скажем, в челюсть). А потом началась военная академия. Где девчонок меньше, чем парней. Где девчонке надо быть всегда впереди и лучше, чтобы заслуги хоть наполовину признали… А что касается чести… Глядя на печальный опыт некоторых, я знала, что не зря говорят «потом не отмоешься».

И еще мамино предупреждение:

— Нет одному — нет никому. Можно одному — можно всем.

Поэтому я и вовсе никого ближе вытянутой руки не подпускала.

А тут, практически сама себя предложила! Осознание этого подогнуло колени, сбило дыхание. Захотелось заплакать, даже завыть в голос. Останавливало только то, что слышала всплеск воды. Поэтому поспешила ретироваться и как можно тише.

— Целуйся там с этими жабами хвостатыми, — от души пожелала Исаму, прежде чем провалиться в неглубокий, тревожный сон.

Проворочавшись всю ночь, я уснула только под утро. Мне снилось, что рядом кричат, вот прямо орут на ухо. Крик казался таким реальным, он него не спрятаться было, не укрыться, и когда три поверхностных сна сменили один другой, а крики с мольбой о помощи продолжили повторяться, до меня дошло: кричат наяву.

Я сонно заморгала, потом принялась яростно тереть кулачками глаза. Секунды две. Затем рывком села, озираясь вокруг.

Кричал невысокий темноволосый парень, с убранными сзади в хвост волосами. Одежда, как я успела бегло заметить, вся в прорехах, словно бежал, продираясь через колючие кусты. В глазах — какая-то безысходность, лицо искажено отчаяньем.

Я хмуро притянула поближе лук, который положила, засыпая, рядом со спальником.

Заметив, что добудился, человек кричать перестал и только воскликнул с болью в голосе:

— Помогите, прошу! Эти люди держат в плену мою невесту!

Я заозиралась в поисках извергов, лишивших парня невесты. Взгляд натолкнулся на Кеншина, который был уже на ногах, и вид у дракона был отвратительно-выспавшимся. Что касается Исама, на него смотреть не хотелось, но пришлось, поскольку второй дракон находился в поле зрения. Беловолосый сидел на том же месте, где вчера засыпал, вид при этом тоже был подозрительно отдохнувший, только моргал часто, уставившись на разбудившего.

Кеншин как-то очень уж самодовольно улыбнулся и обратился к незнакомцу:

— Ты видишь, добрый человек. Мои спутники утомлены дорогой.

И руками развел, гад. Словно приглашал несчастного присоединиться к его личной трагедии.

Исам, понятно, этого не вынес, оказался на ногах раньше, чем Кеншин договорил.

А я решила гордость на потом оставить и зевнула. Все-таки игры с русалками, утопление, приключения на острове фей и разбитое сердце за одну ночь — это серьезно.

Исам парня по плечу похлопал, отчего тот на него с собачьим выражением каким-то посмотрел, с надеждой и верой в беловолосого, отчего лично мне захотелось фыркнуть.

— Мужик, сначала поесть, — сказал Исам. — А потом уже что угодно. Я за завтраком.

И скрылся в кустах, чурбан бесчувственный.

Тот кивнул, и с криком «Я помогу!» бросился за драконом.

Я откровенно опешила.

— Как вы можете быть такими жестокими? — спросила у Кеншина.

Дракон плечами двинул.

— Ты что, не видела, принцесса? Этот человек не в себе.

— Что значит, не видела? — пробормотала я, поднимаясь и сворачивая спальник. — Прекрасно я его разглядела — вполне нормальный мужик, только нервный какой-то и дерганный.

Кеншин как-то странно головой покачал, поджав губы. Наконец, сказал:

— Его околдовали. Только непонятно, кто и чем.

Я ресницами захлопала. Но все же сочла своим долгом сказать:

— А мне он вполне убедительным кажется.

Кеншин, вопреки ожиданиям, кивнул, соглашаясь. От такого я снова глаза протерла. На всякий случай. Это он сейчас серьезно, с женщиной, то есть со мной, согласился?

Оказалось, серьезно. Потому что дракон добавил:

— Вот поэтому сначала позавтракаем, потом пойдем помогать ему и его невесте. Если она существует.

Я не могла не признать правоту его аргументов. То есть забурчавший желудок не смог не признать.

— А если не существует, не беда, — продолжил дракон. — Я уже узнал, нам по дороге.

Я обозрела место нашей стоянки. Потухший костер. Рядом хворост и дровишки, которые, должно быть, Кеншин раздобыл, пока мы спали.

— Вот чтобы вы делали, если бы не котелочек мой походный, — пробурчала я, направляясь к рюкзаку. Утро было свежим, солнце еще не выглянуло из-за горы, к которой лежал наш путь, и я ежилась. — Да не посудка… Чай-то вчерашний кончился. Вчера еще.

Появлению котелка и остатков вчерашних бутербродов, а также половинке черного хлеба дракон обрадовался.

— Здесь недалеко родник, — сказал он. — Давай наберу воды.

Протянула ему котелок, и стоило нашим пальцам соприкоснуться, как внутри что-то отозвалось. Робко так. Но приятно и тепло. А я уже думала, что после этой ночи моя реакция на драконов пройдет. На всех причем.