Екатерина Васина - Сорви с меня маску [= Проклятый Инквизитор]

— Что ты молчишь, Ева? — В голосе собеседницы слышалось нетерпение. — Подписывай и давай мне платок.

— Он не со мной, — выдавила я. Теперь щедрое предложение Алиссы вызывало серьезное беспокойство.

— Не с тобой? А где он?

— Я могу съездить за ним.

— Поедем вместе.

Я сглотнула: ехать с ней? Нет! Меня не отпускало чувство, что нападения на дом мамы и на нее саму — дело рук Алиссы. Да, никаких доказательств. Но почему-то тревожный червячок не давал покоя. Тем более в ее силах и средствах устроить подобные вещи.

Алисса вдруг резко перегнулась через стол и схватила меня за руку. Так больно, что я едва не вскрикнула.

— Ты отдашь мне платок, — она едва не прошипела это, — отдашь, поняла? Я устала гоняться за ним! Зачем он тебе? Ты все равно, видимо, собиралась избавиться от него. Отдай платок, Ева.

Переход от вежливой бизнесвумен к обезумевшей женщине произошел за долю секунды. Казалось, вот только что Алисса улыбалась и щебетала про погоду, а сейчас она все сильнее сжимала пальцы на моем запястье, а глаза помутнели.

— Отдай, дрянь! — даже ее голос изменился, стал визгливым. — Отдай, пока прошу по-хорошему.

Я кое-как сумела освободить руку. На запястье уже наливались синяки. Вот это хватка!

Никаких вопросов я задавать не собиралась. Просто хотела сбежать отсюда. Ну его к черту, такое предложение! У мисс Тернер явно были проблемы с головой.

До двери я пронеслась вихрем. Дернула ее. Заперто.

Я тупо дернула еще пару раз и оглянулась. Мисс Тернер стояла. Скрестив руки на груди и улыбаясь. Левый уголок ее рта слегка подергивался.

— Я так и знала, что ты не отдашь его по-хорошему. Никто и никогда не может отдать вещь.

— Вообще-то собиралась. Платок мне даром не сдался.

— Врешь! — заорала Алисса. — Как можно от такого отказаться?! Я искала платок пять лет! Нигде, нигде не могла найти! И тут твоя мать, дура, покупает его на блошином рынке! И даже не понимает, что попало к ней в руки! Дрянь, дрянь! Отказалась продать мне его. Видите ли, я косо на нее посмотрела.

Мама такое выдать могла, ага.

— Не выйдешь отсюда, — вдруг спокойно сказала Алисса. — Пол запер дверь с той стороны. Он у меня умница. Сразу заподозрил, что дело нечисто, когда нанял тебя, а не другого специалиста. На которого нацелился.

Я молча старалась открыть дверь.

— И не старайся! — расхохоталась Тернер. — Пол с той стороны. Тебя никто не услышит.

— Но и ты мне ничего не сделаешь, — заметила я. — Ведь не знаешь где платок. Ну убьете вы меня — и что?

— Зачем нам убивать тебя сейчас? Я ведь правда предлагала тебе сделку…

— Что-то мне подсказывает несчастливый финал в случае моего согласия. Когда меня убрали бы? Ну, как нежелательного свидетеля? Через месяц-два?

Алисса молча открыла блестящую зеркальную шкатулку и достала — вот тут мне окончательно стало плохо — шприц. Мутное содержимое словно намекало: «Ева, лучше беги». А куда бежать-то?

Показалось, что за дверью какой-то шум. И я застучала кулаками, вопя во весь голос. Не знаю, что за гадость там в шприце, но явно ничего хорошего.

Алисса не стала приближаться медленно, как в фильмах, где злодей долго и пафосно рассказывает о своих целях. Нет, она деловито кинулась в мою сторону. Неужели собиралась с разбегу воткнуть шприц? Почему-то мне показалось, что у нее сейчас тщательно сдерживаемая истерика.

Я юркнула в сторону, загородилась креслом. Потом метнулась дальше, на ходу скидывая лодочки на шпильках. Бегать по кабинету стало гораздо легче. Увы, Алисса сделала то же самое. И теперь мы носились туда-сюда, отталкивая наиболее легкую мебель. Я даже попыталась швырнуть в женщину стеклянной статуэткой в виде вставшего на дыбы кита. Увы, мимо.

Плюс из-за этой беготни у меня, видимо, окончательно упало давление. И начало мотать в стороны. Так что в конце концов я не удержалась и полетела на пол, нелепо взвизгнув.

И в этот самый момент, словно доказывая, что чудеса еще порой случаются, дверь распахнулась. В проем влетели двое.

«Прикольно», — подумала я, прежде чем мое сознание решило, что все, нас спасли, и временно отключилось.

Вот уж кого-кого, а Хана, да еще на пару с его белобрысым другом, я меньше всего ожидала здесь увидеть.

Сначала появился голос. Чуть встревоженный, мужской.

— Ева… очнись. Ева, давай уже, приходи в себя.

Потом вернулись ощущения: похлопывания по щекам, что-то мокрое на лице и непонятный озноб по всему телу. Лежала я на чем-то мягком.

— Ева…

Я кое-как сумела открыть глаза. Веки казались просто свинцовыми. Зато голова прошла, правда, немного кружилась, но это мелочи.

— Слава богу, — выдохнул Хан, сидевший на краю кровати рядом со мной. В черных джинсах и черной же водолазке, облепившей мышцы, со слегка растрепанными волосами и явным волнением в глазах.

— Я грохнулась в обморок, да? — поинтересовалась слабым голосом. — Кажется, меня пытались убить?

— Ну не сразу, — «успокоил» меня Хан. — Сначала вкололи бы коктейль, под действием которого должна была выложить всю правду. Потом съездили, забрали бы платок, а затем устроили несчастный случай. Скорее всего, ты могла слететь с автострады, а в твоей крови обнаружили бы шикарный химический набор. Но ты от нее здорово удирала.

Я вспомнила догонялки в кабинете, дикий страх при виде шприца, безумное лицо Алиссы и… всхлипнула. Хотя плакать не собиралась. Выдавить из меня слезы может что-то поистине нехорошее.

Миг, и я оказалась прижатой к широкой мужской груди.

— Не представляешь, как я испугался.

— Прямо герой, — прошептала я, вскидывая голову. — Явился в самый отчаянный момент и…

Хан поцеловал меня, сначала легко, почти небрежно. Но вот поцелуй стал более глубоким, томным. Я вцепилась в водолазку, отвечая изо всех сил. Уже привыкла, что обычно этот мужчина предпочитает делать все властно и жестко, а сегодня от него исходила нежность пополам с каким-то отчаянием.

Ну или я после обморока неадекватно реагировала.

Тем не менее он целовал очень нежно, очень волнующе. Начал покрывать легкими поцелуями лоб, щеки, шею. Потом вдруг с явной неохотой отстранился и хрипло выдохнул:

— Нет, лучше не надо.

— Надо!

— Ева, ты была без сознания и…

— Именно! — Я буквально мертвой хваткой вцепилась в него. — Лечи меня! Лечи меня целиком!

Мы даже не стали полностью раздеваться. Оставшаяся позади опасность, адреналин — все ударило в голову. И временно какие-либо проблемы перестали быть важными.

Все перестало быть важным, кроме рук Хана, его запаха и бешеных поцелуев. Кроме какого-то сводящего с ума вожделения.

— Ева, смотри на меня… — не приказ, а просьба.

Брюки он с меня просто сдернул, вместе с бельем. Обхватил бедра, рывком приподнял и, помедлив, вошел. Сразу. Одним рывком.