Алла Биглова - Дневник Рейвенкловки [СИ]

Алиссия — целеустремлённая, амбициозная, умеющая правильно распланировать своё время и знающая чего хочет от жизни девушка. А, главное, она знает где это взять. В общем, моя подруга истинная Слизеринка в хорошем смысле этого слова. Я не сомневалась, что она станет настоящим мракоборцем. Конечно, сейчас число тёмных магов стало гораздо меньше, чем когда мы родились, но хорошие авроры никогда и никому не мешали.

— Эй, Луин! — вдруг завопила она. — Ты больше не местная звезда квиддича, ты не имеешь право так опаздывать! Забудь о поблажках и вспомни о предстоящих экзаменах.

Я рассмеялась, всё-таки Алиссия неповторима во всех смыслах этого слова, и я иногда жалела, что не выбрала «Слизерин», когда шляпа мне его предлагала. А затем вспоминала о Джулии, ребятах и понимала, что выбор был правильный.

Адриан уже хотел ответить что-то едкое, возможно устроить магическую дуэль, но подоспел профессор Лонгботтом, так некстати сегодня опоздавший. Что ж, пришлось повиноваться и войти в теплицу.

Никто и не возражал. Невилла Лонгботтома любил весь Хогвартс без исключения. Гриффиндорцы расхваливали своего декана, рейвенкловцы обожали за очень интересную подачу материала (Травологию профессор Лонгботтом знал лучше всех), хаффлпаффцы любили за открытость и дружелюбие, а слизеринцы восхищались его историями из прошлого. Невилл не стеснялся рассказывать о том, как из забитого, тихого и скромного мальчика, над которым издевались слизеринцы, он вырос в смелого мужчину, не побоявшегося противостоять Тёмному Лорду и убить змею — последний крестраж Волдеморта. Невилл всегда повторял, что дружба — самое главное в жизни, и частенько ставил в пару людей с разных факультетов.

Именно благодаря ему мы с Алиссией и познакомились на первом курсе. И я была благодарна за это профессору Лонгботтому.

Алиссия как никогда оказалась права: квиддич отнял у меня всё свободное время. Когда я не училась и не тренировалась, я валялась на кровати без сид, пытаясь прийти в себя, размышляя стоит ли встреча с Томасом на поле всех этих мучений. Вопрос мучал меня недолго, и я понимала, что даже минутная встреча, секундное восхищение Томаса, его взгляд в мою сторону, и все мои мучения мигом окупятся.

Несмотря на то, что рейвенкловкой была я, слизеринка оказалась умнее и продуманнее меня.

Никогда не понимала стереотипы о факультетах.

Адриан тренировался вместе с нами не веря, что я могу заменить его, даже стать лучше, не пропущу ни одного квоффла во время игры. «Лучшему вратарю Рейвенкло» это в прошлом году-таки удалось. Именно его давление, наглость и моё упрямство спасали меня, и я продолжала заниматься, отгоняя желание всё бросить.

Варуна, напротив, была мной бесконечно довольна. В целом капитан собрала отличную команду, и у нас были все шансы на победу в этом году.

С другой стороны, я не до конца понимала все нюансы, в отличие от Адриана. Я судила предвзято, так как не видела соперников.

Вдруг они гораздо лучше?! Эти депрессивные мысли я тоже пыталась отогнать. Не всегда получалось.

Когда я появлялась на поле, я переставала думать: отключала мозг и следила за квоффлом. Несмотря на усталость, мне, в общем-то, всё это потихоньку начинало нравиться, и вскоре я втянулась. Ветер в ушах перестал мешать после третьей тренировки, а мяч так и прыгал ко мне в руки, изредка ему удавалось проскочить мимо меня. Адриан в такие моменты ворчал и спорил с Варуной. Эти двое часто оставались после полетов наедине, обсуждая нюансы, яро споря. Со стороны, порой, казалось, что они давно женатая ругающаяся парочка. Адриан во многом был недоволен и постоянно высказывал это. Варуна доказывала свою правоту. Меня это не интересовало: как только тренировка заканчивалась, я сбегала в башню Рейвенкло, чтобы повалиться на кровать. Если оставались силы — я читала. Если нет — спала.

В выходные Джулия и Дэниэл вытаскивали меня в Хогсмид. Томас увязывался с нами, а я постоянно задавалась вопросом: неужели с рейвенкловками парню интереснее, чем с гриффиндорцами? Я отгоняла эту мысль, считая, что Томасу нравилось проводить время со старшим братом. Но и здесь была неувязка. Мы часто оставались вдвоём, явно желая оставить влюблённых наедине. Мысль о том, что Томас хочет побыть со мной, я отгоняла, не веря счастью, наслаждаясь общению с Зигмундом-младшим.

Всё-таки, у нашего взаимного сбегания от пары любящих был несравненный плюс. Мы оба считали, что Дэну и Джулс нужно наслаждаться обществом друг друга. Их гормоны продолжали играть, а в воздухе так и витала любовь. Я многое хотела спросить у подруги, но не решалась: Гиббз никогда не говорила о своих чувствах открыто. Взамен она не расспрашивала о Томасе, и я была благодарна подруге за понимающее молчание. Я не хотела признаваться, что влюблена в Томаса, и мои чувства гораздо сильнее любых, что были раньше. Мне было тяжело сказать это самой себе. Пожалуй, об этом знал лишь мой дневник. Но мы обе догадывались, что каждая из нас влюблена в своего Зигмунда, но старались избегать таких щекотливых разговоров. К тому же, Джулия усердно занималась подготовкой к Ж.А.Б.А., несмотря на то, что училась на шестом курсе, чего я, учась на седьмом, не делала.

Похоже, из всех окружающих, только я не думала о своём будущем. Оно пугало меня, и мне крайне не хотелось размышлять о том, что я буду делать после Хогвартса, вне его волшебных стен.

У меня были свои мотивы оставаться наедине с Томасом. Хотел ли он того же я не знала. Но мы обсуждали всё на свете, начиная от прочитанных книг (а он оказался тем ещё книжным червём), заканчивая квиддичем и способами полёта на метле. Я не понимала, как он всё успевает, и на мои вопросы об этом он лишь загадочно улыбался и пожимал плечами. Я начинала подозревать, что у него где-то припрятан маховик времени.

Один раз он рассказал мне, как целый час летал на метле вверх ногами.

— Наверное, это было забавное зрелище? — рассмеялась я.

— А разве ты сомневаешься? — хитрый огонёк, искорка, промелькнул в глазах Томаса.

Ох, разве я могу в тебе сомневаться?!

В одну из таких встреч, когда мы сбежали и вновь остались наедине, я не выдержала и спросила какая ему выгода от этих прогулок. Я не знаю, какое заклятие ударило мне в голову, но я сама почувствовала себя смелой и бесстрашной гриффиндоркой. Того глядишь, сейчас и в любви признаюсь. Зигмунд удивлённо посмотрел на меня, загадочно улыбнулся, а затем щёлкнул по кончику моего носа. От неожиданности я вздрогнула.

Зачем он сделал это я не поняла, но отдалённой частичкой души мне показалось, что парень прочитал какое-то заклинание, лишив меня дара речи.

Да и соображать после такого, если честно, я тоже уже не могла.