Янина Василик - Лети, мой Свет! [СИ]

— Кстати, пока я под впечатлением и не в состоянии ругаться, скажу просто: очень ценю твою заботу, но ты перегибаешь палку. Я не твоя собственность, поэтому не стоит принимать за меня решения куда я поеду или не поеду и что при этом буду делать. В следующий раз торжественно обещаю громкий и некрасивый скандал.

— Обожаю скандалы. После них так здорово мириться… Бить посуду будешь? — восхищённо уточнил Кристарн.

— Не исключено, — сузила глаза Аталь.

— Вот теперь я точно испугался. Из посуды-то у нас всего один котелок… — он ослепительно улыбнулся, чувствуя, что девушка вот-вот рассмеется.

— Тебе угрожать как-то неинтересно. Но я обязательно придумаю другую меру воздействия, более эффективную, — целительница сладко потянулась и глянула на солнце. — Пожалуй, пора уже подниматься, умываться, в путь-дорогу собираться…

— Аль, я тебе уже говорил, что поэт из тебя, мягко говоря, хреновый?

— Ага, но я никогда не обращала внимания на жалкие потуги завистников зарыть в землю такой великий талантище…

Вяло переругиваясь, подгоняя друг дружку и обмениваясь шутками, они взгромоздились на пригнанных Тенью лошадей. Аталь клятвенно обещала, что уже к вечеру они будут в Обители Оракула. Кристарн закатывал глаза и умолял ничего конкретного не говорить, чтобы не сглазить. Тебар признал, что обещанная им лёгкая и увеселительная прогулка уже успела порядком отяжелеть и померкнуть. И пару раз невинно уточнил, действительно ли они просто едут к Оракулу, или это новая методика Повелителя, решившего устроить внеочередную проверку квалификации воинов? Эшэри укоризненно постучал по лбу, намекая, что было бы неплохо ещё и мозгам отяжелеть под грузом умных мыслей, а шуточкам некоторых великих воителей — померкнуть.

Но Повелитель оживился, злопамятно припомнив, что не всем вчера роздал люлей за плохое поведение. И поспешил исправить это упущение. Легко увернувшись от подручных метательных средств, которыми Аталь продемонстрировала своё мнение о его занудстве, язвительно охарактеризовал уровень её меткости как позорно отрицательный, и возжелал узнать о причинах столь глубоких дыр в образовании любимой.

Получив доступное объяснение, почему целителям не преподают даже основ боевой магии, ещё раз возмутился и обозвал людей всякими нехорошими словами. Наметив цель, Кристарн принялся приближать её с настойчивостью, присущей каждому тёмному. А так как дорога действительно была длинной и абсолютно ничем не примечательной, то никто особо не возражал.

Для начала Крис устроил небольшой экзамен на тему «кто чего помнит хорошего, эффективного и не смертельного из оборонной магии». Некоторые заклинания он отбросил сразу, изучением остальных посвятил остаток пути.

К концу дня Аталь стала счастливым обладателем трёх эльфийских заклинаний. Нежно любимое светлыми эльфами «Обездвиживание», ценное своим длительным действием, обладало единственным недостатком — требовало длительного построения и полного сосредоточивания. То есть, если найти подходящего противника, который благородно подождёт пока его жертва правильно выстроит трёхэтажную формулу, то может и сработать…

«Взгляд солнца» можно было наложить единовременно только на одну персону. То есть, теоретически, товарищи «ослеплённого» тем временем радостно утыкают чарующего мага чем-нибудь несовместимым с жизнью.

Только «Невидимая тень» — заклинание высшей эльфийской магии — далось Аталь без особого труда. Гораздо сложнее было утешить Витарра, у которого оно так и не получилось. Но девушка и тут отыскала недостаток, который не преминула продемонстрировать своему новоиспечённому учителю — при соприкосновении с живой материей заклинание немедленно рассеивалось.

Кристарн досадливо развёл руками и признал, что для великого человеческого мага (а по совместительству и его возлюбленной) самым надёжным способом самообороны будет смиренное сидение под своим щитом, обездвиженной, невидимой и ослеплённой. За его спиной, разумеется. Аталь философски пожала плечами. Оспаривать очевидное и даже проверенное на практике было глупо.

Утомлённая, как после двух бессонных ночей во время сессии, когда первая тратится на впихивание всей доступной информации по изучаемому предмету в многострадальную студенческую голову, а вторая — на обратное выпихивание и празднование (причём, успешной сдачи или бесславного провала одинаково радостно), девушка едва не проехала нужную развилку. Зато не пришлось последние вёрсты терзаться сомнениями — пропустит или нет их магия Оракула. Пропустила. Даже границу не почувствовала ни она, ни эльфы.

— Здесь? — недоумённо осмотрел Витарр ничем не примечательную полянку, отличающуюся от десятка предыдущих разве что наличием крупных камней, выложенных в подобие круга. Относительное такое подобие, размётанное непогодой и дикими животными.

— Распознавание? — уточнил Эшэри, опуская ладонь. Аталь кивнула догадливому дроу.

— Ну, и что дальше? — вопросил скучающий Тебар.

— Как, ты не знаешь? — сделала удивлённые глаза Аталь и, добившись всеобщего внимания, продолжила: — Доставай бубен, залазь в каменный кружок и сказывай песнь о том, зачем тебе понадобился Оракул. Не фальшивя и в рифму. Чем горячее воззвание, тем быстрее услышат. Впрочем, если через сутки ответа не будет — значит, представление не оценили, бубен складывай, а дорогу назад ты уже знаешь!

— Шутишь? — опешил Тебар. — Какой такой бубен?

— Человеческий музыкальный инструмент для проведения ритуальных плясок. Очень громкий, — любезно пояснила целительница. — Только не говори, что ты свой не взял!

— Аль, прекрати, пожалуйста! Тебар, да шутит она, шутит! — вмешался Кристарн, а девушка, не выдержав, расхохоталась, представив красавцев-эльфов, отплясывающих на поляне под нестройный перезвон…

— Надеюсь, этот замечательно-истерический смех — просто последствие переутомления? — скептически прищурился Повелитель.

— Не знаю, не знаю. Но если в течение часа не попустит — на всякий случай усыпите, — девушка весело подмигнула эльфам и вошла в круг, сделав остальным знак последовать за ней. — Не хотите с бубнами, отправимся избитым, банальным и неинтересным способом, правда? — вопросила она, подняв глаза к верху.

Кристарн тоже глянул, но ничего необычнее листьев, неба и облаков не обнаружил. Только открыл рот, чтобы спросить любимую как долго она намерена испытывать его терпение своими шутками, как почувствовал, что тело становится невесомым, распадаясь на бесчисленное множество невидимых клеточек. И тут же собираясь обратно, в единое целое.

— Правда, милая. Ну наконец-то вы добрались!