Екатерина Оленева - Абьюз (СИ)

– Можно мне самой решать за себя? – холодно процедила она сквозь зубы. – Не спорю, существуют люди, предпочитающие закрывать глаза на правду, но ко мне это не относится. Я хочу её знать. Всегда!

– Да. Увы! Это у тебя в крови и не лечится.

– Ты потратил так много слов в пустую, вместо того, чтобы коротко ввести меня в суть дела?

– Мне не во что тебя вводить, увы! Я понятия не имею о сути дела. Но Синтия давно увязла в чём-то очень, очень тёмном.

– И о тёмных делах говоришь ты?

– Ну, скажем так, наши грязные дела лежат в разных плоскостях. Мои куда более понятные, приземлённые, она же зашла за все возможные грани. Я сам люблю ходить по краю, иногда балансировать на нём, но то, во что играла госпожа Элленджайт, – с сарказмом произнёс Кинг имя Синтии, – уже «за» всем тем, что может себе позволить человек. Играла и доигралась. Даже не знаю, жалею ли я о том, что в эту игру ввязываться не пришлось. Не успел.

– Что мне с нею делать? – растерянно спросила Линда, бросив взгляд на Катрин.

– Жди. Она либо проснётся – либо нет. Но я думаю, первое гораздо вероятней.

Линда пожала плечами. А потом перевела на Кинга вопросительный взгляд, чувствуя, как на сердце ложится гранитная тяжесть.

Альберт теперь мёртв, хотя в это верилось с трудом, а Катрин баснословно, сказочно богата. И нет никаких препятствий для такого волка, как Кинг, чтобы вцепиться мёртвой хваткой в несчастную белую овечку.

Перехватив взгляд Линды, Кинг обнажил в циничной, наглой усмешке ровные, как жемчуг, зубы:

– Прикидываешь, каким образом уберечь от меня это бесценное и столь беззащитное несчастное создание? Ответ прост – никак. Если я захочу её, тебе меня не остановить. Но есть хорошая новость, крошка: я её не хочу! Жизнь – игра со своими правилами, а когда ты получаешь тайный ключ ко всем тайным комнатам, играть становится неинтересно. У меня и так достаточно форы перед всеми вами: я красивей, сильнее и умнее. Так к чему мне ещё и бонус в виде несгораемой суммы?

Взгляд Кинга пренебрежительно скользнул по бесчувственной маленькой фигурке Кэтрин, распростёртой на диване.

– К тому же привязать себя к денежному мешку на долгие годы – это так банально. Совершенно не для меня. Так что можешь спать спокойно, когда уберёшься из нашего города: ни Кэтрин, ни Кристалл-Холл меня не интересуют.

– С чего вы взяли, что я собираюсь уехать?

– А разве не собираетесь?

– Это не ответ.

Кинг усмехнулся:

– Чтобы предсказывать людские поступки совсем не обязательно иметь экстрасенсорные способности. Люди до скучного предсказуемы. И даже если вы сейчас станете утверждать, что у вас и в мыслях не было…

– Было, – перебила его Линда. – Я уеду. Этот город пропитан злом, развратом и несчастьем. Мне он принёс только потери. Встреча с вашим проклятым семейством обогатила меня во всех планах, от финансов до жизненного опыта, но, откровенно говоря, знай я заранее, чем придётся заплатить, никогда бы не приняла сделанного в корпорации предложения.

– Зачем вы говорите мне это? Думаете, мне это интересно? Мне глубоко безразличны, как ваши духовные метания, так и ваше мнение, мисс Филт. Для меня вы никто. Одна из тысячи хорошеньких и неглупых женщин, которые, как капли дождя, просто пролетают мимо.

Линда посмотрела в идеально красивое лицо с обманчивыми, кажущимися глубокими, как горные озёра, глазами.

Умное, надменное, горделивое лицо демона в человеческом обличье.

– Это правда? Вы ничего не чувствуете, глядя мне в лицо? – спокойно переспросила она. – Вас не трогает ни совестью, ни сожалением? Мой отец служил вам, считал своим другом. Вы сначала использовали его, а потом вероломно убили. Вы лишили меня обоих родителей походя, по капризу, из желания порадовать порочную женщину. Отобрали у меня дом, семью, детство, заставив заботиться о себе и сестре с младых ногтей. А потом, прекрасно зная, кто перед вами, вы так же легко и играючи, испоганили то единственное, что у меня оставалось в этой жизни неприкосновенным – моё тело. Даже наедине с собой я больше не могла найти утешения. Я чувствовала и продолжаю чувствовать себя осквернённой, поломанной, гадкой. Зачем вы это сделали? Угрожали ли я безопасности вам или ваших близких? Стояла ли на пути ваших интересов? Принесли ли вам хотя бы пользу или выгоду мои унижение и боль? Нет! Вы сделали это из пустого каприза, как иной ребёнок бесчувственно отрывает лапки беспомощной мухе, просто потому, что в ответ та ничего не может ему сделать и так забавно выглядит. Но и тут вы не оставили меня в покое1 Последнее дорогое для меня существо вы пытались использовать против меня, послав одну из ваших бледных теней, послушных бесчувственных марионеток, которых вырастили из своих детей. Вы достигли цели. Мередит день за днём ждёт появление этой бледной немочи, иссохшей от страсти к мужчине, вдобавок, ещё и к единокровному брату! Он заморочил ей голову каким-то бредом! Маленькая глупенькая дурочка верит, что можно исправить что-то в тёмной, поломанной душе. К счастью или нет, она не поняла, что в ваших проклятых детях вообще нет души. Вы все лишь идеальная оболочка – куклы, неспособные на настоящие человеческие эмоции. Наверное, этим всё объясняется? То, через что вы заставили пройти меня, можно сделать со злейшим врагом, которого ненавидишь всю жизнь и кому выносишь план мести. Но я знаю, вы не лжёте, когда говорите о том, что вам на меня плевать. Это, по счастью, правда. Потому что подумать страшно, через что проходится пройти людям, которые вам небезразличны.

Линда говорила спокойно, тихо, задумчиво. Почти без эмоций.

Как не странно, её слова задели Кинга. Черты его лица заострились, взгляд потемнел. Но она не боялась его, не испытывала в тот момент ни страха, ни гнева.

Какое-то странное отрешение от всего, будто смотрела на происходящее с высоты птичьего полёта и её уже не могли ни остановить, ни задеть, ни ранить.

Обманчивое чувство ложной безопасности, разумом она это понимала.

Так чувствуешь себя после часов долгого безудержного плача, бессонной ночи или приёма слишком большой дозы успокоительных – безразличной ко всему и странно просветлённой.

– Вы не боитесь Бога? Или Высшей силы? – спросила она.

– Трудно бояться того, чего нет. Полагаете, если бы этот ваш бог существовал, он бы не остановил меня?

– Полагаю, нет. Вы ему безразличны. Вы считаете себя несокрушимым и неуязвимым?

– Вы готовы назвать моё слабое место? – слабо усмехнулся Кинг.

– Нет.

– Выходит, вы согласны, что мне нечего бояться в этом мире? И никакой кары за мои грехи на самом деле не последует?

– Вам нечего бояться в этом мире. В этом и есть ваша кара, Рэй Кинг. Ничто не наполнит вашу пустоту и ничто не озарит вашу тьму. У вас никогда не будет достойного противника. В своей Вселенной вы будете прибывать в вечном одиночестве, вечной горечи, вечной злобе. Год за годом вас станут окружать такие же пустые, жадные, никчёмные люди. От всей души желаю вам долгих лет жизни.