Стейси Харт - Отчаянные меры

Я положила батарейки в рюкзак, и на выходе из магазина молоток с пистолетом снова были у меня в руках. Бек встал передо мной в защитном жесте, и у меня внутри невольно что-то екнуло. Он напоминал баррикаду, благодаря чему я почувствовала себя в безопасности, словно в своем подземном убежище.

— Итак, — начал Бек, пока мы шли по улице к туловищу парня, все еще пытавшегося следовать за мной и оставлявшего на асфальте склизкий след. — Одиннадцать человек, да?

Бек дразнил меня, но теперь, когда я вела его к себе домой — величайшая ошибка, которая просто не могла не закончиться кошмаром — врать было бессмысленно. Поэтому я и не стала.

— Неа, там живу только я.

Бек посмотрел на меня через плечо, и от беспокойства у него на лбу появились морщинки.

— Кого ты потеряла?

Дерзкий был так близко, что я услышала издаваемое им бульканье и шипение.

— Вероятно, всех. Но я и раньше была одна.

Бек подошел к зомби, протягивавшему окровавленные серые руки, и своим гигантским ботинком раскроил ему голову, словно дыню. Выражение лица Бека было диким, полным ненависти, негодования и печали, впрочем, тут же исчезнувшей. Он продолжил идти, словно ни в чем не бывало, и скептически посмотрел на меня.

— Одна? Два года? Как ты справлялась?

Следуя за ним, я глянула на гротескное месиво, оставшееся в том месте, где ботинок Бека отправил Дерзкого в загробный мир.

— Я подготовилась к концу света.

— И когда он начался, ты была совершенно одна?

Я кивнула.

— Раньше я жила в Канзасе, но несколько лет назад переехала сюда. Я работала удаленно графическим дизайнером и на новом месте не успела завести друзей. Как только отключился интернет, мы потеряли связь друг с другом. Лишь несколько человек знали мой адрес, и вряд ли хоть один приехал бы за мной из Канзаса.

Бек остановился так резко, что я чуть не налетела на него. При виде напряженности в его глазах я отпрянула.

— Ты на самом деле была одна? — сказал он тихо и натянуто, но не холодно.

— Не совсем, — столь же тихо ответила я. — У меня есть собака.

И вот так просто он рассмеялся.

— Собака. Ты со своей собакой жила в подвале и питалась консервами?

— Вяленой говядиной и сырными палочками.

Бек засмеялся громче, и я тоже улыбалась, пока он не посмотрел на меня с намеком на истерию.

— Два года. Ты хотя бы выходила в город? Это ты опустошила все магазины?

Я покраснела.

— Нет, — я не желала признаваться, но Бек не отставал.

— У тебя хватило продовольствия на все это время? Хочешь сказать, ты не выходила вообще?

— Именно это я и сказала.

Покачав головой, он провел ладонью по рту.

— Тебе придется многое мне объяснить. У меня такое ощущение, будто я только что нашел Святой Грааль.

Мы до сих пор стояли посреди пустынной улицы, и я перевела взгляд на витрину, по другую сторону которой ходячий бился о стекло, размазывая по нему свое липкое лицо.

— Я не знаю, что ты хочешь услышать. Я два года просидела в подвале со своей собакой, и сегодня у меня впервые закончилось что-то необходимое. Поэтому я вышла в город. И оказалась здесь.

Бек замер практически неподвижно за исключением вздымавшейся широкой груди и жилки на шее там, где бился пульс.

— Это твой первый раз?

Я кивнула, чувствуя себя трусихой и идиоткой.

— Я даже не знаю, что сказать.

— Как насчет того, чтобы ты не отвечал, и мы ушли с улицы? Вспомни о сырных палочках.

Еще секунду понаблюдав за мной, Бек кратко кивнул. Мы двинулись дальше, и он по-прежнему шел первым, выглядя еще более бдительным, чем раньше. Вероятно, Бек понял, что я была обузой. К счастью, также я была обладательницей чистой воды и вредной пищи, за счет чего входила в список приоритетов.

— Где ты научилась управляться с оружием? — спросил Бек, когда мы свернули с главной улицы в сторону холма у моего дома.

— После переезда сюда я начала брать уроки. Как было сказано ранее, я — одна из безумных выживальщиков. Все считали меня сумасшедшей.

— Ну, они мертвы, в отличие от тебя, так что ты посмеялась последней, — его слова не походили на шутку, хоть он и попытался рассмеяться.

Я решила сменить тему, не желая раньше времени разглашать что-либо еще.

— Что случилось после того, как отключили интернет и телевидение?

— Ты совсем не знаешь, да? — Бек обернулся через плечо.

— Иначе бы не спрашивала.

Он вздохнул.

— Когда все началось, я был в Денвере. Через пару дней мы с сестрой уехали. У наших родителей был дом в Брекенридже. Когда мы туда добрались…скажем так, было уже слишком поздно.

У меня сдавило горло, но Бек и не ждал ответа.

— Даже Брек оказался слишком большим. Слишком много людей. Когда мы услышали о бомбежке Денвера, решили придерживаться гор в надежде, что высота поможет, и, полагаю, она помогла. Зимой там невыносимо холодно, зато нет ходячих. Думаю, они замерзают, а по весне оттаивают. Мы с Эмилией охотились на них зимой и старались уничтожить как можно больше.

— Значит, они, в конце концов, умирают?

— Они слабеют, но не умирают, пока их не убьешь. Кажется, их популяция не растет, возможно, потому что мы живем в отдалении. Не знаю, как обстоят дела в городах.

— А что насчет людей, которых вы встречали?

— Наверное, в это непросто поверить, но люди хуже всего. Я встречал парней вроде меня, просто пытавшихся выжить. Также я сталкивался с людьми, желающими убить любого и забрать все, что у него есть. Я присоединялся к нескольким группам, но ни разу не оставался надолго. Большие скопления людей — это расстановка сил, принятие чьих-то сторон, борьба за власть. Некоторое время мы с Эмилией были сами по себе, пока не… — Бек замолк, и я не захотела вытягивать из него признание даже притом, что интересовалась участью его сестры. Он откашлялся. — Во всяком случае, как выяснилось, лучше выбирать маленькие группы. Меньше драмы и ниже вероятность, что кто-нибудь перережет тебе горло, пока ты спишь.

Я рассмеялась, в отличие от Бека, и меня захлестнул позор.

— Боже, прости меня.

— Не извиняйся. Ты была защищена от всего этого. Ты — счастливица.

— Не счастливица. Эгоистка, — сказала я, понимая, насколько дерьмово и эгоцентрично себя вела. Мои глаза защипало от слез. — Я могла помочь людям, но вместо этого спряталась.

Снова остановившись, Бек повернулся, и теперь в его выразительных глазах отражалось сострадание.

— Не надо. Серьезно. Кто-нибудь отнял бы у тебя все. Первые дни были самыми тяжелыми, самыми отчаянными. Те из нас, кто остался, научились выживать, но тогда? — он покачал головой. — Ты бы не выжила, если бы попыталась кому-нибудь помочь.

— А теперь? — неосознанно забеспокоилась я. — Я веду первого встречного к тому, что помогало мне выживать. Насколько я глупая?