Кристина Юраш - Принца нет, я за него! [litres с оптимизированной обложкой]

– То есть теперь мое королевство – часть твоего? – спросила она, морща лобик. – Ладно, я сейчас подпишу. Но только отвернитесь…

– Мне тоже отворачиваться? – с тоской заметил дракон, которому и так было слегка тесновато.

– Нет, ты можешь смотреть! – заметила девочка, что-то усиленно выводя на бумаге.

«Принцесса и Дракон »– гласила подпись. А рядом детские каракули: изображение корявой девочки и большого-пребольшого дракона с кляксой на хвосте.

– Плохо, – вздохнул дракон. – Очень плохо. Слово «принцесса» пишется с двумя буквами «с». Ничего, мы это быстро исправим.

– Но рисунок тебе понравился? – спросила девочка, смущаясь.

– Прекрасный рисунок, – усмехнулся дракон. – Я вот только не знаю, как буду отсюда выползать… Ладно, что-нибудь придумаем.

– Не щекоти ногу хвостом! Я щекотки боюсь! – взвизгнула я, пряча ногу под одеяло и перечитывая акт сверки между Белоснежкой и гномами. – И не отвлекай. Я тут акт сверки составляю!

– Мышка, с учетом всего произошедшего ты написала неправильно. Со стороны гномов нужно писать: «Никто никому ничего… не дожил…» – усмехнулся Фей, запуская хвост под одеяло в поисках моей босой ноги.

– Нет, гномы все-таки сволочи, но убивать их не надо… – заметила я, покусывая перо и дописывая акт. – Они хотели спасти мир от дракона…

Одеяло с меня стащили и бросили его на «необитаемую» сторону кровати.

– Мышка, это я тебя так кушал или гномы тебя приложили? – подозрительным тоном поинтересовался крестный, глядя на мою поцарапанную коленку.

– Это я о крышку гроба, – соврала я, чтобы подарить гномам еще пару часов жизни, зная, что котик очень быстр на расправу. – Слушай, а расскажи еще про маму и папу? Они действительно любили друг друга?

– Если он всю жизнь называл ее «мой любимый ингредиент», а она его – «мой волшебник», то я так понимаю, да. Папа сделал маме предложение, а она рассказала ему, кто она. И тогда они отправились знакомиться с родственниками, которых папа сразу разделил на две кучки. Первая: «Ой! Мы так за вас рады! Какое счастье! Совет да любовь!» Вторая – холодные, неподвижные и молчаливые, – ядовито улыбнулся Фей.

Я с улыбкой подумала, что красотой мой котик наверняка пошел в маму, ну а в отца? В отца – талантом! И, судя по всему, характером. Осталось выяснить, был ли у папы хвостик?

– Котик, а можешь… – Я смутилась. – В аптеку смотаться… И купить… Эм… Просто я переживаю… Нервничаю… Успокоительное… Да! Коробочку с полосочками успокоительного. На всякий случай…

Через полчаса мне со смехом высыпали кучку «успокоительного». Через пять минут за свежевставленной дверью раздался саркастичный голос.

– Ну как? Я уже имена придумываю… Тебе какая буква больше нравится?

– Подожди, я только инструкцию читаю, – захныкала я, заметно нервничая и вникая во все детали.

– Мышка, расслабься, – рассмеялся Фей, поскребя дверь когтями. – Я просто с тебя умираю. Как маленькая девочка. Чуть что, сразу проверять! Мышка, я тебе полосочек сколько надо нарисую. У меня даже маркер красный есть.

– Да нет, все нормально… – со вздохом облегчения выдала я, понимая, что рано, конечно, очень рано, но кто виноват, что я такая мнительная.

– А так? – раздался гаденький голос, давясь от смеха. Я услышала щелчок пальцами. – Так тебе больше нравится? Две лучше, чем одна? Но три лучше, чем две… А как насчет четырех? Посмотри, там поместится пять?

Я вышла, обиженно глядя на Фея, сжимая полосатый, как кошачий хвост, индикатор семейного положения.

– Мышка, поверь мне, я первым узнаю. Ты даже еще догадываться не будешь, а я уже буду в курсе. Я прямо представляю мою округлившуюся Мышку в кружевном платье, с ленточкой на высокой талии… А, черт! – вздохнул Фей, отбирая у меня коробочку, бросая ее на пол и обнимая меня за талию. – Слишком реалистично представил.

Белоснежка несколько раз перечитала письма с «глубочайшими извинениями». Гномы уверяли ее в «искренней дружбе», просили «простить их за необдуманные письма, написанные сгоряча», горячо клялись, что такое больше не повторится, и всячески посыпали голову пеплом.

– Странно, обычно они писали небрежно, а здесь все буквы такие ровные, красивые! – удивилась Белоснежка, сравнивая почерки. – Раньше они писали одно письмо на всех, а тут семь одинаковых…

– Каждый решил лично попросить прощения, – кротко заметил Фей. – В порыве единодушия.

Ага, единодушия! Когда мы пришли к гномам снова, на их лицах было такое уныние, что я на всякий случай их пересчитала. Шесть? Как шесть? Где седьмой?

– Не выдержал! – буркнул гном в синем, пряча глаза. Мне стало как-то не по себе.

– Приношу свои глубокие соболезнования, – вздохнула я, прикидывая, что не хватает самого маленького, фиолетового.

– Не стоит… Он сейчас в лучшем месте и в лучшем положении, чем мы все, – угрюмо заметил красный, с сожалением глядя на пустой стульчик.

Дверь открылась, и на пороге появился… фиолетовый:

– Там засорилось. Я палкой чистил! Еле пробил! – радостно воскликнул он, но радость его померкла, когда он увидел нас.

– Письмо для Белоснежки! – заявил зеленый, протягивая мне мятую бумажку, где было написано:

«Эй ты! Прасти нас, пажалуйста! Мы больше не будим! Гномы».

– Я вижу, что все тут шибко грамотные, – ядовито заметил котишка, глядя на мрачные лица гномов.

Котофей запрыгнул на стол и торжественно объявил, что в связи с поголовной безграмотностью среди гномьего населения он решил провести тотальный диктант, по результатам которого выживут лишь самые грамотные. В прямом смысле этого слова.

– Дорогие гномы! Вот и подошел к концу наш учебный план. Потому сейчас мы дружно сядем и напишем небольшой диктант. Доставайте листочки, перья, прячьте учебники, садитесь ровно. Диктант называется «Приносим свои глубочайшие извинения, уважаемая Белоснежка!». Пересдачи не будет! Поэтому пишем сразу красиво, аккуратно и грамотно! У соседей не списывать! За списывание я, как добрый учитель, сразу выкалываю глазик! Так что вспоминаем все правила и пишем молча. Если вам что-то непонятно, поднимайте руку вверх и ждете, когда я обращу на вас внимание. Обращаться ко мне исключительно на «вы» или Летифер Фердинандович.

Я потухала, чувствуя, что с таким именем-отчеством нужно работать только в детсадовской логопедической группе. «Фе-фе-фел Фе-фе-на-на-вись». Дети раньше научатся самостоятельно завязывать шнурки и убирать за собой, чем выговорят имя воспитателя.

– Мышка, не смотри на меня так, словно я раньше в гестапо работал. Я, между прочим, два года жил у одинокой школьной учительницы! – заметил котофей, царапая когтями столешницу.