Татьяна Хмельницкая - Стихии

— Здравствуйте, — начала разговор родительница, а женщина, улыбнувшись ей обратила свой взор на меня. — Простите, но Эвелина Артуровна здесь живет?

— Да, это моя хозяйка. А что случилось? — озабоченно спросила пожилая дама, снова переведя взгляд на мою маму.

— Мы сегодня были в магазине игрушек, и там произошло несчастье с одной покупательницей. Эта сумка принадлежит ей. Я открыла её, чтобы узнать адрес, где она проживает.

Мама кратко рассказала о произошедшем, и объяснила, где можно найти потерпевшую. Потом мы повернулись и ушли. На этом суматошный день закончился, но не закончились мои эксперименты с воздушными слоями. Мне нравилось с ними играть, и чем старше становилась, тем ощутимее чувствовала необычный дар. Знала силу и возможности каждого потока или воздушного пятна. Точно могла определить срок, сколько воздух заперт в том или ином помещении. Стала ненавидеть закрытые двери, ведь моему любимому новому другу, воздуху, негде было гулять.

***

Мне исполнилось десять, когда отец ушел жить в другую семью. Соперницу звали Света, и она из тех самых, что называли: «молодая да ранняя». Сказать, что очень страдала от его отсутствия родителя, не могла. Он всю жизнь пребывал в командировках, и моим воспитанием всецело занималась мама. Папа так и называл меня: «мамина дочка», когда ненадолго приезжал домой. Я сторонилась его и липла к родительнице. Было заметно, как его это коробило, но быстро справлялся с ситуацией и одаривал очередными безделушками.

Перемену в бюджете семьи после ухода папы мы с мамой ощутили не сразу. На столе по-прежнему не залеживались всякие вкусности, а безделушки теперь доставлялись по почте. Однажды, придя из школы и пробежав по обыкновению на кухню, застала маму плачущей над кастрюлей с супом.

— Что случилось? У тебя что-то болит? — обеспокоенная слезами дорогого мне человека, спросила я.

— Нет, дочка, не болит, — произнесла мама, вытерла соленую дорожку на щеке.

Возникла пауза, во время которой сердце стучало о ребра, будто сумасшедшее. Продолжая помешивать закипающий суп, мама вздохнула и сказала:

— У тебя родились братья. Папа звонил.

— Братья? Это Света родила? Да? — допытывалась я.

— Да, Света родила. Вас теперь трое родных людей.

На этом разговор и закончился. Позже съездила пару раз к отцу в его новую квартиру, посмотрела на братьев. Их назвали Мишей и Павликом.

К тому моменту в нашем семейном бюджете наметились перемены. Нечастыми гостями в холодильнике стали деликатесы, потом мясо. На смену им пришли каши, грибы, и макароны. Мы с мамой улыбались и подбадривали друг друга.

Через год родительница устроилась уборщицей в местное ремонтное управление, а я стала ей помогать. Мама брала всё больше и больше участков работы, и мы уже не справлялись вдвоем. Колоссальную часть бюджета высасывали коммунальные платежи. В итоге, сдали нашу четырёхкомнатную квартиру внаём, а сами переехали в «однушку» рядом, сняв ее у соседей по площадке.

Заселилась в нашу квартиру чета «новых русских». Мне всегда казалось, что бизнесом должны заниматься люди, у которых на лицах написано «три высших образования» и мудрость в глазах. У наших арендаторов на физиономиях было выгравировано совсем иное, то, от чего мороз по коже.

Сначала оплата за квартиру вносилась ими вовремя. Постепенно стали происходить задержки, недоплаты, и под конец вовсе неуплаты за аренду. Мама пыталась через районного полицейского разобраться с происходящим, но всё кончилось угрозами в наш адрес со стороны проживающих, и недовольством «участкового». Так мы и остались жить в «однушке». Денег резко стало не хватать, а мама набирала дополнительные участки работы. Хорошо помню тот день, когда Судьба решила устроить мне кастинг, на место баловня. Видимо в тот момент оно оказалось вакантным.

Я сидела по своему обыкновению во дворе и ждала, когда родительница домоет очередной подъезд. До этого убралась в двух девятиэтажных домах и, выдохнувшись, оставила маме трёхподъездную пятиэтажку. Спину и руки ломило, а живот скрутило так, что пришлось согнуться пополам.

— Эй, малая, — позвал хрипловатый мужской голос. — Ты как?

Подняв голову, увидела рядом с собой темноволосого парня немногим старше меня. Одет он был куртку «косуху» и джинсы. Вокруг его головы светился ореол всех цветов радуги. В своей жизни видела такое впервые.

— Нормально, — отозвалась я.

Сделала попытку улыбнуться. Получилось «на троечку».

— Сейчас полвторого ночи, детка. Пора домой, — ласково произнёс юноша и наклонился, чтобы взять меня за локоток.

Одернула руку и нехотя пояснила:

— Мама моет лестницу в этом подъезде, и я ее жду.

Не в моей привычке что-то объяснять незнакомым людям, но почувствовала, что если это не сделать, то парень не отстанет.

Тишина двора изредка нарушалась шорохом шин проезжающих автомобилей. Неожиданный собеседник внимательно вглядывался в мою физиономию.

— А-а-а. Ничего если я проверю? — задал вопрос незнакомец, а я только рукой махнула, приглашая его войти в подъезд.

— Понятно, — кивнул юноша. — Маму твою как звать?

— Мария Михайловна. Сейчас выйдет, познакомлю, — парировала я.

Недоверие раздражало, но пришлось смириться. Человек добра хотел и невольный порыв должен умилять, а не злить. Боль понемногу улеглась, и я могла дышать полной грудью.

— Ты не против, если я тут постою, рядышком. Мало-ли что… Меня Вадимом зовут. Можно просто Вадя, для друзей, а тебя как?

— Виктория, можно просто Вика, — весело представилась я.

Вот так просто и без затей начался новый этап моей паршивой жизни. Не берусь судить сама себя, но даже на непредвзятый взгляд существование покатилась под откос. Мы — всё то, что успели сделать или не сделать. Люди сотканы из противоречий, желаний, глупостей и мелких радостей. А еще: ненависти и любви, страхов и безрассудств.

Вадя заходил за мной по вечерам, и мы шли прогуляться, романтично взявшись за руки. Жаль только, что на самом деле это лишь прикрытие. Нас влекло приключение, которое находили в ближайшем магазине.

Бродили между рядов и пытались приметить камеры и посты охраны. Вадя прекрасно справлялся с разработкой плана по похищению ряда продуктов, а на мне оставалось исполнение. Почему на мне? В момент знакомства с Вадей мне исполнилось тринадцати лет, и в тюрьму, если поймают, никто не посадит. Соратнику стукнуло шестнадцать, за которые он успел нажить солидный багаж приводов в полицию. Короче говоря, воплотить задуманное мог кто угодно, только не он. Я и воплощала, да так виртуозно, что в первый же день ушли с большим кушем награбленной снеди. В подъезде разделили добычу поровну и договорились продолжить и далее наши «подвиги». Мама удивилась подаркам, и начала задавать вопросы. Кое-как отмахнувшись, побрела поглощать знания из учебников.