Татьяна Хмельницкая - Стихии

— Ага, ты даже не представляешь, на что способна эта красотка со своим женихом, — хохотнул старинный друг.

Ваня — Бог компьютерного мира. Мы познакомились с ним в специализированной школе, которая волей основателей считалась «пансионом». С виду обычный парень. Сутуловат, волосы торчком, очки на носу. Но я-то доподлинно знала, на что он способен, если этого потребуют обстоятельства.

— И эта папочка на твоих коленях подтверждение правдивости слов? ехидно поинтересовалась я, а Ванька энергично кивнул.

— Толстовата, — заметила я.

Взяв добытую другом информацию, покачала головой. Потом взвесила на руке и состроила удивленную мину.

— Твоя не тоньше будет, — раздвинув губы в улыбке, произнёс хакер.

— Эй, мы тут все не лыком шиты… Расскажи вкратце, что с этой девчонкой не так?

Ванька подскочил и заметался по кабинету. Возникла короткая пауза. Но долго испытывать мое терпение дружок не решился и потому заявил:

— Коротко не получится. Могу заметить лишь одно: она склонна к авантюрам. Вот потому-то ваши с ней тесты почти идентичны. Я не психолог, но девочка крученная и пойдёт на контакт только с равным себе. Своего парня она считает идеалом. Хотя по тому, как они обтяпывали делишки, этот парнишка действительно гений.

— Они нашли друг друга. Аминь.

— Не ерничай, Адка. Пойду еще покопаюсь во всемирной паутине.

— И все? А я ждала сенсацию.

— Будет тебе сенсация. Хотя мне кажется, если прочтешь мои записи, поймешь, что девушка — хороший материал.

Иван покинул кабинет, махнув напоследок рукой. Когда за ним закрылась дверь, я почувствовала зуд в ладонях и стянула перчатки. Сразу стало легче. Потерев лоб, раскрыла принесённый другом компромат и сосредоточилась на его прочтении.

Вика действительно оказалась не так проста. Махинации, которые они с подельником проворачивали, всегда заканчивались успехом и хорошим денежным вознаграждениями. Конкуренты жестоко избили девушку. Ее напарник, Вадим, сообразив к чему это приведет, перевел все средства в оффшор на несколько счетов. Они богаты и потому странно, что готовы сотрудничать. Ладно, что ими движет, придётся выяснить чуть позже, сейчас можно остановиться на простом «прощупывании».

Листая бумаги и читая информацию, мой взгляд натолкнулся на фотографию человека в чёрной рубашке с хмурым выражением лица. Я узнала его. Это Мирослав Некрасов. Он изменился за пять лет и из красивого подростка превратился в холёного мужчину с надменным взглядом. На снимке он стоял в обнимку с девушкой.

Я пролистала бумаги и нашла снимки Вики до операции. Это точно она. На заднем плане здание. По виду загородный дом. На ступенях веранды устроился Вадим, жених повелительницы воздуха. Он что-то рассказывал высокому мужчине. Тот хмурился. Я смотрела на родные черты и никак не могла поверить своим глазам. Не может быть, чтобы это был Карим, ведь он…

Мысли, словно взбесившиеся кони, понеслись галопом. Память болезненными вспышками оживила фрагменты предыдущей жизни. Тряхнула головой и попыталась переключиться на другие воспоминания. Всё напрасно, я снова там в прошлом…

***

Мне исполнилось семь, когда мамы не стало. Запомнились похороны и люди, что плакали возле гроба. Я смотрела по сторонам и не понимала: почему все рыдают? Мама ушла в другой мир, и то, что сейчас все оплакивали странная кукла с лицом женщины, которую я любила.

Солнечный луч пробился сквозь зелёную листву и упал мне на лицо. Я прикрыла один глаз и посмотрела на крону дерева. Ветер весело перебирал зелёные листочки, и они шуршали, отвечая на его прикосновения. Бледно-желтые цветочки, что рассыпаны по веткам, пахли мёдом и травой. Они одаривали своим лёгким ароматом всех, кто стоял вокруг прямоугольной ямы. Липа — так, кажется, называлось дерево, как и всё происходящее.

Церемония закончилась и кукла — зарыта. Меня потянули за руку и отвели в машину. Потом всё обернулось длинным сном. Папа, профессор геологии, сгорбившись, сидел во главе стола, и перед ним стояла рюмка с белой жидкостью. Женщины, ступали тихо-тихо, словно боялись кого-то разбудить. Мужчины с хмурыми лицами, что-то еле слышно говорили отцу, а он кивал им и пил рюмку за рюмкой.

Я тогда поднялась со стула и пошла в свою комнату, чтобы не видеть того что происходило. Мне потом еще долго снилась та женщина-кукла в коробке, которую зарыли вместо мамы. А мама ушла, и я это видела, и её последние слова были обо мне.

В тот последний день, я пришла в больницу и села на кровать к родительнице. Она плохо выглядела, но мне заулыбалась. Я взяла её за руку и долго держала в своих ладонях. Мама прошептала молитву и попросила Всевышнего, пожалеть и позаботиться обо мне. Конец фразы вылетел из маминого горла вместе с последним выдохом. Всё. Тело мамы лежало, а она уходила в темноту, махая рукой на прощанье и улыбаясь. Молодая, красивая, сияющая. Мама прошептала:

— Я всегда рядом, дочка. Я люблю тебя.

Затем она растаяла, точно тень в полдень, но я знала, что она исполнит свое обещание. Она будет рядом, всегда.

Прибежали врачи, стали суетиться вокруг тела, а мне пришлось устроиться в коридоре. Я до ночи просидела в больнице, ожидая отца, пока не уснула. Как не старалась бодриться, это произошло. Потом почувствовала, что меня взяли на руки, и я попробовала выбраться из дрёмы, но вместо этого заснула еще крепче.

Следующее, что я помнила из своего детства — прибытие в школу-интернат. Ее все называли «Закрытым пансионом». Мы с отцом сидели в просторном кабинете, обставленном красивой мебелью и разговаривали с его хозяином, Степаном Анисимовичем Ивановым. Папа рассказывал о нашей утрате, невозможности сконцентрироваться на работе из-за постоянных проблем со мной. Ему, как хорошему родителю, было дело до моего всестороннего развития, и он желал, чтобы это самое развитие я получила под присмотром хороших педагогов. Директор интерната пытался объяснить отцу, что мы прибыли слишком поздно и классы сформированы. Папа настоял, чтобы меня проэкзаменовали.

— Хорошо, — согласился Степан Анисимович.

Моложавый мужчина, с намечающейся лысиной и стройной подтянутой фигурой улыбнулся и подошел ко мне.

— Как тебя звать-величать? — обратился он ко мне.

Присел рядом на широкий кожаный диван, на котором я разместилась сразу, как только вошла в кабинет.

— Ада Михайловна Стравинцева, — бодро ответила я и растянула губы в улыбке.

— Прекрасно. А что ты умеешь, милая? Писать, считать? Я могу дать тебе текст или листок с математическим заданием? Как думаешь, сколько тебе времени нужно, чтобы справиться и написать ответы на вопросы?

— Дайте то и другое и посмотрим, — потупив глазки, ответила я.

Тесты оказались лёгкими и, проверив мои ответы, хозяин кабинета дал более сложный урок. Тут я его снова смогла удивить, и он предпочел еще раз меня проэкзаменовать. Но я не выдержала и заявила: