Татьяна Хмельницкая - Стихии

— Если я умру первой, то Инга успокоится, — добавила я объяснение к словам Ежа.

— М-да дела-а-а… — тихо протянул слова Саша и почесал затылок. — Выходит, мы будем разыгрывать смерть?

— Не совсем так, — улыбнулась я. — Когда мы украдём деньги, останутся хозяева банковских счетов и начнут землю рыть, разыскивая виноватого. Не уверена, что мы не попадём под подозрение. Скорее всего, так и будет.

— Ладно. Расскажите мне, что задумали? — хохотнул Финист.

— Пока ничего не придумали. Ждём твоих идей. В общих чертах мы тебе рассказали, а детали надо обсудить, — подмигнув другу, ответила я. — И еще, ребята, я хочу всё. Все деньги этой шайки. Теперь мне мало только разницы, которая остаётся мошенникам. Хочу натравить их друг на друга.

Через две недели я в сопровождении верзилы-охранника уселась в купейный вагон. В мои задачи вошло отследить передвижение важного груза. Собственно это обычная легковая машина, которая на некотором участке пути поедет параллельно железной дороге. Как только она окажется в зоне досягаемости начнется моя работа. В момент, как я нажму на клавишу компьютера, произойдет перевод денег от продавца к покупателю. В конце отрезка я должна буду снова нажать на клавишу и тем самым оповестить неведомых мне людей, что груз прибывает. Дальше дело техники. Окончательная передача денег состоится после моего подтверждения.

С утра мне нездоровилось и я всё время держалась за живот. Охранник хмурился, но мою унылую физиономию вроде бы не замечал. Я попросила у проводника чай и уставилась в компьютер. Через десять минут пришла женщина в форменной одежде и поставила передо мной горячий напиток. Я размешала сахар в стакане и положила ложку на столик. Промахнулась. Ложка полетела вниз и я наклонилась, чтобы поднять. Верзила неожиданно резко согнулся, чтобы помочь мне и наши руки переплелись над ложкой. Я увидела то, что произойдёт в скором времени.

Дуло пистолета нацелено на меня, я смотрела на компьютер, который развернула к себе, и видела, что загрузочная дорожка не двигалась и высветилась табличка программного сообщения. Боль в груди и струйка крови стекала по рубашке. Убийца молод, ему примерно лет тридцать пять. Я видела его в соседнем вагоне. Хотела сообщить хозяину, но не могла пошевелиться. В глазах потемнело, и я провалилась во мрак.

Боже, я снова видела чужую смерть будто это должно было случиться со мной! Что же это за дар такой, при котором умираешь вместе с другими людьми. Мне жаль попутчика. Больно осознавать, что через несколько мгновений его жизнь оборвется, а ведь парень наверняка продумывал планы на вечер.

Я одёрнула руку, и охранник продолжил тянуться за ложкой. Ухватил ее и положил рядом с моим стаканом. Меня тошнило, и острая боль скрутила живот. Та табличка из видения, это мой сигнал Ваньке. Если нажать на нее, то вся операция будет отменена. Судя по всему, мы продолжим.

Почувствовала недомогание, встала и вышла из вагона. Я знала, почему будет только один труп. Туалет оказался свободен, и я заперлась внутри. Главное отсидеться сейчас, а на станции незаметно сойти. У меня были документы, которыми мы пользовались в Узбекистане и проблем с возвращением не возникнет.

Сейчас меня мучил другой вопрос: предательство. Карим согласился с тем, чтобы я участвовала в операции. Он подошел к тому парню из соседнего вагона, что сейчас, наверное, убивал моего попутчика, и говорил с ним долгое время. Значит, мы с Ванькой правы и моя смерть выгодна. Только я никак не могла предположить, что меня убьют вот так. Хотя, план отличный. Погибла при выполнении боевого задания, а денежки и груз исчезли. Виноватых нет, а товар можно продать повторно. Бедный мой папа! Я знаю, что вытащу его, но не сейчас. Главное красиво «умереть» и зажить потом вполне себе счастливо.

Поезд замедлился, а значит станция уже не далеко. Я покинула туалет и вошла в тамбур. Приставила к стеклу приспособление по типу пистолетного, которым снабдил меня Сашка, и несколько раз нажала на спусковой крючок. Стекло тихо треснуло и я, стянув джинсовую куртку, намотала её на руку. Резко ударила по прозрачной преграде. Затем вылезла наружу и прыгнула. Полетела кубарем под откос и, зацепившись за корень какого-то дерева. В общем и целом мне повезло…

На железнодорожный вокзал я вернулась поздно вечером на попутке и позвонила ребятам.

— Привет, Адка! — кинулся обниматься Сашка, а Ванька обхватил нас обоих. — Мы уж думали, тебя пристрелили. Товар у покупателя и у нас двойная цена за него. Ёж всё забрал и счета у них голые. Твой отец банкрот.

— Да, охранника убили, а я в туалете отсиделась, — коротко пояснила я.

— Директора интерната пристрелили, — тихо произнес Ванька. — Несколько часов назад. По телевизору в новостях сказали. Карим разыскивает тебя, так ребята знакомые говорят. Боюсь не отыграть нам второй акт мелодрамы.

— Напротив, сейчас самое время. Хочу выяснить отношения с женихом, — воспротивилась я, и ребята согласно кивнули. — Тебе видней, Ада.

Я взяла телефон у Ежа, который он купил у какого-то алкаша вместе с симкой, и набрала номер Карима. Свой я специально не взяла, чтобы не отследили моё передвижение. Сашка тоже поступил так же, и поехал на встречу со вторым покупателям без мобильного.

— Карим, это Ада. Надо встретиться.

— Малышка, моя, ты жива! — голос в трубке захрипел, и мне показалось, что связь прервалась. — Ты где? Я сейчас приеду.

Я объяснила, где готова встретиться с женихом и в сопровождении Финиста отбыла на встречу. Ванька поехал улаживать ожидаемые проблемы.

Ждать пришлось достаточно долго, но для меня это проблемой не стало. Сашка залез на дерево, а я присела на невысокий пень и попробовала вспомнить, что-нибудь из стихов. На ум ничего не пришло, и я просто таращилась в темноту.

Поднялся сильный ветер, а над головой сверкнула молния. Мелкий весенний дождь прошил каплями пространство между небом и землёй. Неожиданно сверкнувший свет фар в общую картину не вписался. Это точно по мою душу. Я вышла из укрытия и направилась к машине. Карим вышел из машины и грянул выстрел.

Он упал, словно мешок картошки и распластался в луже. Я бросилась на землю, и немного приподняв голову, огляделась.

— Сашка! — позвала я.

Друг откликнулся и через пару минут по-пластунски подполз к благодетелю, перед этим приказав мне не шевелиться. Пощупав на шее пульс мужчины, дружок сказал, что Карим жив.

Сердце бешено застучало у меня в груди, а затем сжалось, будто в предчувствии беды. Я знала, что будет дальше и мне в это верить не хотелось. Пусть Карим подлец, но он не заслуживал такой участи. Было еще нечто, в чем признаться не желала даже самой себе: я любила его. Было бы легче знать, что он жив и ругать от досады, вспоминая его выходку, чем понимать — его больше нет.