Светлана Багдерина - Срочно требуется царь [СИ]

Конечно, если подойти к проблеме рационально и логично, то волноваться было вовсе и не о чем. Потому что скорее дождь бы хлынул с земли обратно в небо, чем его дражайшая супруга заблудилась бы в лесу, пала жертвой разбойников, или позволила какому-нибудь неотесанному медведю или недальновидному кабану одержать над собой верх. И единственной возможной причиной задержки их маленького отряда могло стать такое изобилие добычи, что унести ее так просто не представлялось возможным, но…

Но наступала ночь, лил дождь, а сердце сжималось от тревоги в маленький тяжелый холодный камушек.

И он не находил себе места.

Макар уже не раз уговаривал его ехать отдыхать во дворец, но царевич махнул рукой и сказал, что раз завтра все равно спозаранку возвращаться сюда, так отчего же не переночевать ночь здесь, отыскав уголок помягче и потеплей.

Гвардеец, обдумав идею, нашел ее вполне резонной и вызвался разыскать такое местечко, а Иван тем временем вспомнил еще об одном важном деле.

— Ты иди, поищи пока, пожалуйста, а я еще должен посмотреть, как устроились дети, — попросил он Макара.

Осторожно ступая по гулкому каменному полу коридора, Иванушка направился в левое крыло городской управы, отведенное сегодня утром для проживания маленьких бездомных граждан Постола.

Вообще-то, он не намеревался предпринять ничего более рискованного и авантюрного, нежели поинтересоваться у матушки Гуси как прошел день, сколько набралось воспитанников и не надо ли чего сверх того, что им надо было до этого, но чего все равно пока нет…

В полутемной натопленной комнате воспитателей было душно и тихо. Сияли на полках два Находкиных светящихся шара, догорали и покрывались белым налетом пепла дрова в позабытом камине, корыто, котел, чаны и ведра неприметно ждали завтрашних чумазых дикарей в темном углу у двери, а на скамье у стены, сложив головы друг другу на плечи, спали утомленной кучкой матушка Гуся и пятеро ее помощниц. Спали так крепко, что не услышали ни медленных шагов по коридору, ни легкого скрипа открываемой двери, ни нерешительного покашливания Ивана.

Увидев, что все вокруг погружены в глубокий сон, он хотел было на цыпочках удалиться, пока ненароком не разбудил кого-нибудь, но взгляд его случайно упал на дальний конец прихожей.

Дверь в противоположном конце комнаты была призывно полуоткрыта, и Иванушка вдруг подумал, что если он просто подойдет и заглянет, поглядит одним глазком, как там спят постольские найденыши, и сколько их, то не будет большой беды ни им, ни воспитательному процессу…

Он снял с ближайшей полки светящуюся восьмерку, быстро пересек небольшую приемную и заглянул в темноту.

Там оказалось помещение побольше, заставленное сдвинутыми попарно полированными столами на витых позолоченных ножках и невысокими табуретками с округлыми мягкими сиденьями. На широком массивном столе у стены, рядом с белеющим заготовленными на завтра дровами камином, под картиной, изображающей сердитого бородатого всадника с копьем и факелом, во мраке мутно поблескивали закопченными боками перевернутые котлы, окруженные составленными стопками деревянными тарелками.

Столовая.

В дальнем конце которой чернел прямоугольник еще одной двери.

Иван с минуту поколебался, пожал плечами и двинулся дальше, на волшебный головокружительный запах свежеструганного дерева новых кроватей, проникавший даже сквозь закрытую дверь спальни.

Тихо улыбаясь неизвестно чему, он осторожно приоткрыл дверь и заглянул внутрь.

В спальне, в сиянии еще одного Находкиного шара, в проходе между светящимися желтизной новых досок кроватями, кого-то били.

Наказуемый стоял тощей спиной к полукругу своих катов. Один из них с силой стукнул жертву кулаком в спину, тот обернулся и ткнул пальцем в кого-то наугад, но не в того, кто его только что ударил.

— Мимо! Мимо! — засмеялись они и весело отвесили каждый по смачному щелбану неудачнику.

Тот громко вздохнул, пробормотал что-то на потеху остальным, развел руками и снова отвернулся в ожидании нового тычка.

То, что все они были одеты в единственную модель готового платья, которую удалось отыскать на скорую руку, и без того неприятное зрелище только усугубляло.

Рубахи и штаны умрунов мало кого наводили на радостные мысли.

— И за что это вы его колотите? — грозно вопросил Иванушка и переступил порог спальни, не дожидаясь развития событий. — Как вам не стыдно!

Девять одинаково неумело, но любовно постриженных голов моментально повернулись в его направлении, и восемнадцать пар глаз с настороженным любопытством уставились на него.

— Ты — новый помощник матушки Гуси? — с невозмутимым достоинством спросил самый высокий мальчик, только что подставлявший свою спину ударам.

— Да, — непреклонным тоном сообщил царевич, подумал, что это не совсем так, и поспешно добавил: — Почти. В некотором роде.

Но маленьких костеев такие тонкости не интересовали.

— Мы не бьем его, дяденька! — подошла к нему девочка с тонкой красной полоской ткани, призванной изображать ленточку, вокруг головы. — Что вы!

— Никто его не бьет!.. Зачем нам его бить?.. Он сам всех побить может!.. Мы же понарошку!.. Это игра такая!.. Ее все знают!.. — загалдели все в голос, устремились к смутившемуся Иванушке, как булавки к магниту и стали наперебой объяснять нехитрые правила.

— Он, Кысь, как будто булочник…

— У него как будто вор каравай украл…

— Вор его ударит…

— А он должен угадать, кто…

— Если на честного показал, то ему все по щелбану дают и снова стукают…

— А если угадал, то на его место становится вор…

— И он уже как будто булочник…

— Это же такая игра, дяденька!

— Хороша игра! — не уступал Иванушка, хоть уже и без того благородного гнева, с которым пару минут назад влетел в спальню. — Бить человека! Что вы, других игр не знаете?

Ребята переглянулись, пожали плечами.

— Так ведь тут бегать — не разбежишься…

— Простыню на мяч жалко переводить…

— Никто свою отдавать не хочет почему-то…

— И подушку тоже…

— А остальные они все неинтересные…

— Только для маленьких…

— А ты бы, дяденька, научил нас другим играм-то, — хитро прищурился на него большеголовый лопоухий мальчуган с щербатой улыбкой.

Играм?..

Играм?!..

Но Иван, проведший свое детство в четырех стенах библиотеки, ничуть не ограничивающих его бескрайний воображаемый мир приключений и подвигов, не знал никаких игр, кроме шахмат, а они без доски и фигур явно не имели шанса тут прижиться!

Если не знаешь, что ответить, отвечай уклончиво, учила его в свое время Серафима.

— Ишь, устроили тут тарарам! Безобразие! Дети ночью спать должны! — с преувеличенной суровостью, стараясь ничем не выдать охватившей его легкой паники, строго погрозил лопоухому пальцем царевич. — А ну-ка марш все в постели! Немедленно!