Алина Углицкая - Сказка — ложь!

Прямо на глазах у Его Светлости она повернулась спиной, рывком сняла свою рубашку, грязную и рваную, и надела новую.

Язон густо покраснел и закашлялся.

— Что вы имеете в виду?

— Только то, что вы, Ваша Светлость, в монстра по ночам превращаетесь, а ваши люди в диких животных. А еще вы пол ночи бегаете по лесу, жрете кроликов прямо с шерстью, метите территорию и воете как заправский кобель! — и она скинула юбку.

Его Светлость еле успел глаза закрыть. Но все равно заметил плавный изгиб бедер, слегка прикрытый его рубашкой. Боже! Неужели она не думает, что творит! Да он же сейчас взорвется!

Девица явно не подозревала о мучениях герцога и спокойно подвязывала ленточкой бриджи, пока Его Светлость пытался обуздать норовистую плоть в своих штанах. Плоть обуздываться не желала, упрямо наливаясь кровью и поднимая голову. Похоже, кому-то надоело добровольное воздержание.

— Можете открыть глаза, — буркнула мадемуазель.

Язон сглотнул, надеясь, что она ничего не поняла, незаметно поправил ширинку и откашлялся. Только после этого рискнул взглянуть на предмет своих эротических желаний.

— Кстати, — заявило это чудо, — а кто такая Конкордия?

Все возбуждение с герцога как рукой сняло.

— Кто? — прохрипел он не своим голосом. — Откуда вы ее знаете?

— Да приставала тут ночью одна. Дебелая такая тетка. Лет тридцать, не меньше. Модная до дрожи: фижмы метра два в ширину, а парик — в высоту. Утверждала, что мое появление здесь ее рук дело.

Язон застонал. Его самый страшный кошмар возвращался.

— Она вам что-то сделала? — обеспокоенно спросил он.

— Ага. Пчел откуда-то на меня напустила. Пришлось побегать.

— Так это вы потому в таком виде?

— А вы как думали! Побегайте ночью по лесу, спасаясь от сумасшедшего роя. Еще не в таком виде будете!

— О, боже! — простонал герцог, ероша свои волосы. — Вы не пострадали?

— А не заметно?! — вспылила мадемуазель и задрала штанину.

Бриджи, сидевшие на Язоне как влитые, на девушке свободно болтались. Нога оголилась до самого бедра. Герцог сглотнул, поерзал, ощущая явный дискомфорт ниже пояса, и уставился на изящную округлую голень, на которой виднелись безобразные красные пятна.

— Я вчера еле жала повытаскивала. Хорошо, что вы помогли — зализали ранки. Наверное, у вас в образе оборотня слюна лечебная, зуд сразу сняло.

Герцог вытаращил глаза, причем так, что впору было беспокоиться за их сохранность. В его голове не укладывались услышанные слова. Он! Вылизывал! Мадемуазель! Все! Ее репутация окончательно погублена! Теперь он, как благородный человек, обязан на ней жениться!

Волну злости и негодования, поднявшуюся из глубины его существа, перебила приятная тяжесть в паху и неприличные фантазии. Его Светлость в красках нарисовал себе первую брачную ночь, вспотел от внезапной волны жара, окатившей его тело, и понял, что он, вроде как, уже созрел для женитьбы.

— Мадемуазель Катрин, — произнес он, с трудом скрывая волнение, — я понимаю, что мы с вами почти не знакомы, но ваша красота, — он запнулся и голодным взглядом облизал ее грудь, обтянутую белым батистом, — ваша красота свела меня с ума.

Оторопевшая мадемуазель громко икнула, когда распаленный страстью герцог бросился к ее ногам, схватил за руку и восторженно облобызал вожделенную ладонь.

— О, прекраснейшая из прекрасных, — с известной долей экспрессии воскликнул он, закатывая глаза от восторга, — я сражен вашей несравненной красотой в самое сердце! Сжальтесь над несчастным! Будьте моей женой!

Катерина несколько секунд молча взирала сверху вниз на взлохмаченную шевелюру Его Светлости. В голове пытались перевариться и усвоиться его последние слова. Что он сказал? Она не ослышалась? Замуж? Кому? Ей?

Она нервно огляделась. Жуть какая! Как можно выйти замуж за человека, которого видишь четвертый день и который, к тому же, живет в средневековом замке, а по ночам покрывается шерстью и воет на луну?!

— Э-м-м-м, — невразумительно промычала она и попыталась осторожно вытянуть свою лапку из страстного плена герцогской руки. Язон неохотно отпустил. — Не думаю, что нам стоит торопиться. Сначала мы должны проверить свои чувства.

Что касается чувств, то Язон был в них уверен. На все сто. Об этом недвусмысленно говорило приятное шевеление в паху. Причем, если бы воспитание позволило, он бы начал доказывать эти чувства прямо сейчас, не дожидаясь первой брачной ночи.

— Я понимаю! — он вновь ухватил мадемуазель за руку и запечатлел на ней смачный поцелуй. — Вам нужно время. Но не лишайте меня надежды на счастье с вами.

И в этот момент у него был такой несчастный вид, что Катерина невольно ощутила укол совести. Ну вот, хороший человек страдает. Влюбился, видимо, бедняга. Или от долгого воздержания мозги вскипели?

Раздался деликатный стук в дверь.

Язон со вздохом поднялся на ноги и, как галантный кавалер, пропустил даму вперёд, позволяя ей первой выйти из гардеробной. В спальне уже сновали горничные, а вездесущий Жако отдавал приказы командным тоном. Причем физиономия камергера была на редкость довольной.

— Что здесь происходит? — осведомился Его Светлость.

— Вы только не переживайте, мессир, — отозвался Жако, возбужденно сверкая глазами. — Но смею предположить, действие проклятия ослабло!

И он указал рукой на грязное постельное белье, которое две пухленькие горничные ловко сворачивали в один узел. Одна из них подхватила с кресла замызганную сумку мадемуазель и уже собиралась кинуть ее в камин, но Катерина немедля вцепилась в свою собственность.

— А ну отдай!

Горничная оглянулась на камергера, камергер на герцога, герцог уставился на аппетитные бедра мадемуазель, эротично обтянутые его бриджами. Кто бы мог подумать, что это такое горячее зрелище — женщина в мужской одежде. Причем именно в его.

— Алле! Я здесь! — Катерина теряла терпение. Долго он еще пялиться будет на ее зад? Извращенец!

Герцог вздрогнул, выходя из ступора. Взгляд его переместился выше, но до лица так и не добрался, застрял на полпути. Слишком уж привлекательной оказалась грудь мадемуазель в разрезе его рубашки. Ему даже показалось, что он заметил, как сквозь тонкую ткань просвещают маленькие розовые соски.

Перед внутренним взором тут же проплыли картины того, что и как он мог бы сделать с этими нежными бутонами, попадись они ему. В голове образовался прекрасный розовый туман, в глазах потемнело. Обнаженная женская грудь стояла перед его мысленным взором, и сейчас он примерялся, с какой стороны начать ее изучать.

Катерина поняла, что дела не будет. Герцог застыл на одном месте, глядя ей в ворот так, словно голодный волк на кусок мяса. Она даже испугалась, что он ее сейчас слюной закапает. Нужно было срочно приводить его в чувство.