Алина Углицкая - Сказка — ложь!

— Я еще раз спрашиваю, — повторил он странно севшим голосом. — Откуда ты здесь взялась, ведьма? Я же предупредил тебя в прошлый раз, чтобы ты здесь больше не появлялась!

Икнув от неожиданности, я скосила глаза на своего обидчика и только сейчас поняла, что его одежда больше напоминает маскарадный костюм: черные кожаные бриджи плотно обтягивают мускулистые ноги и многозначительную выпуклость в паху, белоснежная рубашка, с широкими рукавами, перехваченными лентами на крепких запястьях, распахнута на гладкой груди, а довершает ансамбль широкий кушак ярко-алого цвета, завязанный на талии кокетливым узлом. Мужчина был растрепан и бос, видимо, как проснулся с утра так на меня и накинулся, даже не обулся!

На меня напало такое косноязычие, что я сама себе удивилась! Блея, точно глупая овца, заикаясь и сбиваясь под его пристальным взглядом, я попыталась связно передать историю ночного забега. Но вот объяснить, как я оказалась в этом лесу, у меня так и не вышло. Просто потому, что я сама этого не понимала.

— Так ты утверждаешь, что это какое-то огромное злобное существо поймало тебя в лесу возле замка и притащило сюда? — незнакомец приподнял одну бровь. — Тогда почему же оно не разорвало тебя и не сожрало, а оставило в моей спальне, да еще в моей постели? Странное какое-то чудовище, ты не находишь? И где же оно сейчас?

Я растерянно пожала плечами.

— Кто знает… может, оно ночное и забилось в свою берлогу? Там еще и сумка моя валяется. Если найдете, я смогу доказать, что оказалась здесь случайно…

Мужчина резко подался в мою сторону, нависая надо мной всем корпусом. Его руки уперлись в подушку по обе стороны от моей головы, заставляя меня сжаться, и он язвительно процедил:

— Что-то не сходится, ведьма! В этом лесу нет ни одного животного крупнее волка, а уж они точно не ходят на двух ногах! Ты никак не хочешь оставить меня в покое? Сколько раз я изгонял тебя из своих владений, но каждый раз ты возвращаешься в новой личине. Что ты придумала на этот раз? Думаешь, соблазнить меня своим телом, которое ты так бесстыдно выставила напоказ? Или своим смазливым личиком? Не стоит, я выучил все твои уловки.

Мужчина встал, продолжая испепелять меня взглядом, от которого по моему телу пробежала волна дрожи, заставив приподняться волоски на коже и напрячься соски. Он уперся взглядом в мою грудь, и я тоже невольно скосила глаза, с опозданием понимая, как лоханулась. Под эластичной тканью топа у меня не было никакого белья: летом и так жарко — зачем натягивать на себя лишние вещи? — тем более что моя грудь достаточно упруга и до сего момента не нуждалась в дополнительных средствах. А сейчас тонкая синтетика ядовито-розового цвета не скрывала, какое действие оказывает на меня жгучий взгляд этого наглеца.

Тихо охнув, я прикрылась руками и густо покраснела. Мужчина скривил рот в циничной усмешке.

— Думаешь, подкупить меня своей напускной скромностью и стыдливым румянцем? В прошлый раз ты была более раскована, но и тогда у тебя ничего не вышло. Никак тактику сменить решила? Новый образ, минимум одежды и такая святая невинность… не выйдет. В прошлый раз я тебя предупредил. Ты оставила мои слова без внимания. Что ж, тебе хуже!

С этими словами он жёстко ухватил меня за руку и, не церемонясь, стащил на пол.

— Жако! — прогремел он так, что я едва не оглохла.

Один из гобеленов шевельнулся, и на сцене этого дурдома образовалось новое действующее лицо. Мужчина скромной наружности и средних лет, облаченный в ливрею бледно-зеленого цвета и напудренный парик.

— Слушаю вас, господин герцог, — он низко склонил голову, не забыв скользнуть по мне задумчивым взглядом.

Я невольно напряглась. Кто это тут у нас герцог? Этот? С голой грудью? Так он, вроде, по канону, должен быть в меня влюблен! Что-то мне происходящее нравится все меньше и меньше…

— Приказываю отправить эту ведьму в темницу и хорошенько заковать! — произнес герцог таким убийственным тоном, что я чуть не свалилась в обморок. Это он что, серьезно?! — И скажи моему палачу, что после завтрака ему предстоит работа.

— Один момент, мой сеньор!

Ливрейный хлыщ Жако исчез за гобеленом, видимо, побежал звать подручных, а я в ужасе уставилась на хозяина замка.

— К-какой п-палач? — заикаясь, проблеяла я.

— Я тебя предупреждал, ведьма, — мрачно процедил мужчина, сжимая мое запястье с такой силой, что я испугалась за его целостность. — Ты так стремилась окрутить меня, что забыла о собственной безопасности. Теперь можешь начинать молиться своим черным богам.

Через минуту в комнате стало тесно от желающих собственноручно проводить меня к палачу. Это вернулся уже известный Жако, а с ним два мужика амбалоподобной наружности в тяжеленных доспехах и с внушительными мечами на поясе. Я глянула на эти мечи, в голове резко прояснилось, и на меня накатил такой ужас, что я, сама не замечая, начала тихонько подвывать.

— Я ни в чем не виновата! — попыталась я воззвать к голосу разума и надавить на герцогскую совесть. — Вы не имеете права так поступать со мной! Дайте мне возможность все объяснить!

Два амбала подхватили меня под белые руки, ловко застегнули на запястьях и лодыжках ржавые кандалы, не меньше пяти килограмм весом, и дружно потащили вон из комнаты, ничуть не заботясь о сохранности моих конечностей. В дверном проеме, прикрытом гобеленом, я умудрилась зацепиться руками за косяк и заорала благим матом. Герцог брезгливо сморщился, а амбалы с видимым удовольствием оторвали меня от двери, выкручивая мне пальцы.

Вот так меня и волокли через весь замок, такой пустынный ночью, а теперь буквально кипевший жизнью: растрепанную, орущую, со слезами, текущими в три ручья вместе со вчерашним макияжем. В какой-то момент я уперлась ногами, не желая идти, но меня грубо дернули за руки, и я упала, больно ударившись копчиком. Юбка задралась чуть ли не на пояс, открывая красненькие стринги, и мои оголенные ягодицы проехались по каменным плитам пола, сдирая кожу.

— Смотрите! Смотрите! — злорадно тыкали в меня пальцами попадавшиеся на пути люди в средневековых одеждах. — Ведьма плачет черными слезами! Настал твой конец, дочь дьявола! Убьем тебя — и заклятье падет!

— Идиоты! — заорала я во всю мощь своих легких. — Кретины! Это тушь!!!

Меня подтащили к большой двери, окованной железом и закрытой на гигантский засов. Один из этих, в доспехах, снял со стены и зажег факел, другой открыл замок ржавым ключом и толкнул дверь. Мне в лицо пахнуло плесенью и сыростью, я едва сдержала тошноту. За дверью вырисовывались каменные ступени, поросшие мхом, а дальше — все тонуло в абсолютной темноте. Вот по этой лестнице меня и стащили вниз, причем я упиралась на каждой ступеньке, а потому пересчитала их все своей многострадальной попой.