Джена Шоуолтер - Распутанный

Вместе они побежали к машине, которую он спрятал на окраине леса, и скользнули внутрь. Вскоре ее сердце забилось в унисон с набирающим темп мотором машины. Из-за упражнений, да, но еще и потому что она была так близко к своему теперь бывшему парню.

Не реви.

— Твои братья знают обо мне? — спросила она, хотя знала ответ.

— Нет, и мы не скажем им.

— Разве они не поймут, что я не такая как все, если я приведу вас прямиком к ведьме? Я имею в виду…

Райли покачал головой.

— Поверь мне, поиски ведьмы я припишу себе, если мы найдем ее. Так что не беспокойся. А сейчас мы направляемся в особняк вампиров.

— Сначала мне нужно домой принять душ и переодеться, — сказала она, остро сознавая, что выглядит, как бродяжка.

— Зачем? Ты только снова испачкаешься.

— В особняке?

— В городе. Мы поедем туда потом. Охотиться, помнишь? Если я не пойду с тобой, ты пойдешь одна. Поверь мне, я не забыл о твоем ультиматуме.

Она не будет просить за это прощения. Ее намерения были слишком чисты.

— В любом случае, — произнес он не так уж ворчливо, — ты не можешь пойти домой.

Верно. Там был ее папа, и он будет задавать вопросы, на которые она не готова отвечать, и будет думать о том, о чем она не хотела, чтобы он думал. Что ты делала? Где ты была? Кто-то причинил тебе боль. Они вынудили тебя сделать… что-то? А потом он вызовет полицию. Нет уж, спасибо.

— Так зачем мы едем в особняк? — спросила она.

— Хочу отвезти тебя к Виктории, чтобы ты приняла немного ее крови.

Что?

— О, нет. Нет-нет-нет. Я не буду пить ничью кровь. — Она покачала головой для большей выразительности.

— Она сделает тебя сильнее, излечит твои травмы.

Сидя на своем месте, она качнулась назад и вперед на ухабе.

— И заставит меня увидеть мир ее глазами, а у меня и своих проблем достаточно.

— Это будет длиться всего несколько часов.

— Неважно. Мои ушибы не настолько серьезны.

Его руки напряглись на руле. Если бы она не наблюдала за ним с такого близкого расстояния, она не заметила бы выразительную реакцию.

— Да, просто это могло бы замедлить твои новые способности.

Спасибо за напоминание.

— Ты уверен в этом? Потому что может статься, что это ускорит способности, как это сделало проклятие. Хотя ты не уверен на сто процентов, что я Опустошитель, забыл? — добавила она поспешно.

Он размял свой затылок.

— Отлично. — Он вывел машину с травы на грунтовую дорогу, потом развернулся и направился в противоположном направлении. — Никакой крови.

— Спасибо.

— Прибереги свое спасибо. Я знаю, ты хочешь порвать со мной, и это влияет на мои предложения помощи, но тебе придется…

— Погоди. Хочу? Нет. Даже близко нет. — Она не позволит ему верить, что он ничего не значит для нее. Он все для нее. — Я просто не хочу навредить тебе, Райли.

— Я тоже не хочу причинять тебе боль. — Он сжал ее руку, переплетая пальцы. Его кожа была теплой, огрубевшей. — Но вот в чем дело. У нас есть два дня. Два дня до того, как смертельное проклятие начнет действовать, и я не хочу провести эти дни в ссорах с тобой.

О, Боже. Она никогда не думала об этом вот так. Два дня, да, она понимала это — и ненавидела — но как она проведет эти дни? Наслаждаясь ими или потерявшись в страданиях? Нет. Ни за что.

— Я тоже не хочу, — согласилась она.

Он поднес ее руку к своим губам и запечатлел страстный и нежный поцелуй, слегка коснувшись языком ее кожи. По коже поползли мурашки.

— Хорошо, потому что я хочу столкнуться со всем этим вместе с тобой. А потом можешь расстаться со мной, если захочешь. Только не жди, что мне это понравится, или, что я уйду без борьбы.

Она проведет с ним еще два дня и не будет переживать о том, что может случиться. Она не могла ему отказать, несмотря на то, что с каждой минутой, что проводила с ним, как со своей парой, чувство связи с ним усиливалось. Расставание едва не убило ее в первый раз, если она сделает это снова, то прикончит себя окончательно. Она не причиняла ему физического вреда, не уничтожала его волчью сторону — пока что. Еще два дня ничего не изменят.

И это не было приглашением Вселенной, чтобы доказать, что она неправа.

— Хорошо. Да. — С этими словами груз с ее плеч упал, и она вдруг почувствовала себя на десять фунтов легче. — Я хочу быть с тобой.

Он с облегчением выдохнул:

— Тогда хорошо. Я могу поубивать своих братьев, если они навредят тебе.

Она засмеялась, готовая лопнуть от счастья.

— Нет, не можешь. Ты сам попросил их тренировать меня.

— И я сказал им, чтобы они были поосторожнее с тобой.

— И как мне учиться, если они будут обращаться со мной, как с хрупкой фарфоровой посудой?

— Это не значит, что мне это должно нравиться, — проворчал он.

Милаха.

Широко улыбаясь, Мэри Энн перевела свое внимание на улицу. Появилась луна, и над лесом возникло радужное золотистое сияние, в приглушенном свете которого, как блестки, искрились частички пыли, а потом, когда деревья поредели и показались здания, она увидела, что сияние и блеск перекинулось на кирпич, создавая пугающе прекрасную… ну, ауру. Это то, что Райли видел вокруг человеческих тел? Потом она заметила разбросанный на улице мусор, и сияние исчезло.

Райли припарковался между АЗС и прачечной, от которых падали тени, скрывая их машину. Тротуары и магазины были пусты, будто все ушли домой пораньше, чтобы подготовиться к предстоящей вечеринке, о которой ей рассказала Пенни.

Он открыл дверь, но вместо того, чтобы выйти, остался на месте, глядя на нее.

— Если ты почувствуешь каких-либо ведьм…

— Я сразу скажу тебе. Клянусь.

С благодарным кивком, он вышел и зашагал в ее сторону прежде, чем она успела открыть свою дверь. Он сделал это за нее и протянул руку, чтобы помочь ей выйти. Такие манеры — мать, наверное, гордилась им — и такая располагающая к себе доброта скрывались под личиной плохого парня.

Как она могла расстаться с ним даже на секунду? Дурочка .

Да но ты хочешь, чтобы он остался жив.

О, да.

Воздух стал холоднее, немного покалывая, Райли обнял ее за плечи, согревая своим теплом, пока они искали. Тоже хорошо. Она не чувствовала магии, и с каждым шагом она ослабевала, ее тело дрожало. Что с ней?

— Все равно холодно? — спросил он.

— Нет. — Ее желудок скрутился, совершенно пустой и готовый разразиться жалобами. Неужели, может ли она надеяться, что голодна? Да. Да, она голодна . Она остановилась и усмехнулась. — Райли, ты не поверишь, но я умираю от голода. Я по-настоящему хочу есть!

Он не разделил ее веселья. Выгнув бровь, он спросил:

— Еду?

— Конечно. — Правда, она подумала о кусочке своей любимой пиццы с сыром, и ощущение скручивания в желудке превратилось в судорогу. Она вспомнила о ло-мейн с говядиной — последней настоящей еде, что она ела с папой, и судороги уступили острым болям. Не сдаваться. Она представила куриный суп с лапшой, которым мама кормила ее, когда она болела, и ощущение скручивания появилось снова.