Шарлин Хартнеди - Пара для Гидеона

— Что такое? — спросила Джули.

Дженна покачала головой.

— Я просто думаю, что в группе много хороших парней.

— Я не думаю, что он такой же грубый и жёсткий, каким кажется. Думаю, что в нем есть нечто большее. — Ее взгляд затуманился. — Не то чтобы у меня с ним что-нибудь вышло. Похоже, он зависает с той девушкой, Ванессой.

— Да, и я готова поспорить, он не перейдёт к следующему раунду вместе с ней. Он просто использует ее ради секса.

Джули скорчила рожицу. Дженна поняла, что этим она пыталась скрыть свою боль.

— Я бы сказала, что это использование взаимное. Ванесса отнюдь не является невинной милашкой.

— Милашка… — фыркнула Дженна. — Даже и близко нет. — Она сразу же пожалела, что так говорила о другом человеке. Она не понаслышке знала, как легко можно было недооценить кого-то и быть недооценённой. Дженна вздохнула. — Опять же, что мы знаем? Никто из нас не знает Лэнса и Ванессу достаточно хорошо, чтобы их судить.

Джули издала звук, что-то между смехом и фырканьем.

— Я не говорю, что это невозможно, но я очень сомневаюсь, что мы в чём-нибудь ошиблись. Хотя я все ещё думаю, что для Лэнса это может быть нечто большим. — Вторая женщина пробежала рукой по своим светлым волосам. — В любом случае, я думаю, что мы должны просто наслаждаться своим пребыванием, потому что не уверена, что мы все ещё будем здесь через пару дней.

Некоторые женщины перейдут к следующему этапу, а остальные отправятся домой. Вампирам в программе разрешалось выбрать только одну женщину. Реальность заключалась в том, что некоторые из парней могли выбрать одну и ту же женщину, а другие — она подозревала, что Лазарь будет одним из них — не собирались никого выбирать. В лучшем случае, десять из двадцати пяти женщин в программе пройдут на следующий этап. Сердце Дженны бешено колотилось. Ладони вспотели. Джули была права, ни одна из них не имела большого шанса на успех. Дженна не приложила никаких усилий в отношении парней. Не было ни единого шанса, что она будет притворяться, что заинтересована кем-то только для того, чтобы остаться в программе.

По крайней мере, если она будет вынуждена уйти, то получит небольшую плату от вампиров. Достаточную, чтобы купить билет на автобус и покрыть расходы на проживание в течение месяца или шести недель, если будет экономить.

Хоть это и было бы новым началом, но также это бы означало лишиться любой надежды на примирение с Гидеоном. Мысль была слишком болезненной, чтобы думать об этом. У неё все ещё было несколько дней, чтобы попытаться переубедить его. Она постоянно высматривала его, но видела его только один или два раза, а он все также продолжал держать дистанцию. Дженна знала, что если она попытается связаться с ним, то это привлечёт лишнее внимание, которого он не захочет.

Им было разъяснено, что любое взаимодействие с парнями, не входящими в десятку избранных, строго запрещено.

— Я собираюсь вернуться. — Джули указала в сторону своего отеля. Хоть вампиры и продолжали упорно называть его человеческим жильём, Дженна думала о нем, как об отеле, потому что он и был таковым. Отличие лишь в том, что они не должны были платить за проживание.

Дженна пока не хотела возвращаться. Кажется, здесь всегда была та или иная группа вампиров, которая практиковала либо борьбу, либо искусство фехтования. Или просто тренировалась. Это немного напомнило ей то, что, по ее мнению, делают ребята, если бы эта была тренировка спецназа. Прямо сейчас было тихо. Мирно, расслабленно и безмятежно. Именно то, что ей нужно. — Думаю, я задержусь. — Она улыбнулась Джули, которая кивнула в ответ.

— Я собираюсь пойти и почитать у бассейна. У нас ещё много времени, чтобы подготовиться к сегодняшнему вечеру. Ужин и танцы… — она закатила глаза. — Я изо всех сил пытаюсь представить, как эти большие, крепкие вампиры покажут себя на деле.

Дженна сглотнула и заставила себя улыбнуться.

— Они могут тебя удивить.

Они попрощались, и пока Дженна наблюдала, как Джули уходит, она мысленно вернулась на полтора года назад, когда впервые встретила Гидеона. Ее губы изогнулись в небольшой улыбке.

Дженна не была уверена, как долго она стояла там, наблюдая за лебедями, вспоминая ту первую ночь с Гидеоном. Вспоминая, как ее стошнило на него.

На ее щеках до сих пор появлялся румянец от мысли, как она утопила его… их обоих в тёплой, зловонной рвоте. Единственное утешение состояло в том, что по большей части это была водянистая субстанция с непонятными кусочками того, что выглядело как морковь, но не могло быть ею, поскольку она ее не ела. На следующее утро доказательства, случившегося все, ещё были на ее одежде. На следующее утро… она закрыла глаза, снова вспоминая это… ее щеки начали гореть…

Утро после эпизода с рвотой навсегда запечатлелось в ее памяти. Она до сих пор помнила каждую деталь. Когда Дженна проснулась, ее голова раскалывалась. Во рту было такое ощущение, будто она сосала трубу от сточных вод. Дженна сначала окинула взглядом комнату, не в состоянии что-либо рассмотреть. Ей было слишком плохо, чтобы голова хорошо соображала, она положила ладонь себе на лоб и застонала. Ее пустой желудок заурчал.

Какого черта?

Она больше никогда не будет пить. Особенно, если это будут напитки розового цвета и по вкусу напоминать безалкогольную содовую, или же если они будут подаваться в маленьком стакане. Забудь. Она облизала губы, но ее язык пересох. Резкий свет через белые шторы заставил ее зажмуриться. Подождите грёбаную секунду. Откуда в ее комнате были белые шторы? Да никогда. Одним из грешных удовольствий Дженны был сон в выходные. Ее шторы всегда были темными: идеально черными, фиолетовыми или темно-синими.

Эти же были белыми. Она прищурилась от резкого света, когда материал распахнулся из-за открытого окна. Комната была оформлена со вкусом. В углу располагался письменный стол со стулом. На прикроватном столике лежали телефон, ручка и блокнот. Это был отель. Она нахмурилась.

Дженна села в кровати, а простынь, покрывавшая ее, собралась вокруг бёдер. О Боже! Она была нагой, как голая задница, как в тот день, когда она родилась.

Девушка ахнула.

А потом завизжала, когда чей-то смех прозвучал рядом с ней. Дженна ухватилась за свою грудь, резко повернув голову вправо, чтобы увидеть, кто, черт возьми, был с ней.

Срань небесная.

Дженна вспомнила, как познакомилась с ним и спутанные обрывки их разговора.

— Забудь о десятке, ты как минимум тянешь на двенадцать, — произнесла она.

Здоровяк из прошлой ночи лежал на спине, его руки были за головой. Простыня едва прикрывала его достоинство, которое, как она могла заметить, было чертовски большим. В ее и до того пересохшем рту стало совсем, как в пустыне. Ленивая полуулыбка появилась на его лице. Его тёмные глаза сверкали. Щетина покрывала его мужскую челюсть, акцентируя внимание на ямочке на подбородке. Забудь о десятке, даже если она и дала ему двенадцать балов, это, вероятно, было бы слишком большим приуменьшением. Он был горяч.