Галина Черкасова - Хроники ключников. Бунт теней (СИ)

«Уехали с твоей матерью в больницу. Сначала поешь, потом прими таблетки. Инструкция у зеркала. Тэя из дома не выпускай и сама не высовывайся — стоит защита. Будем к вечеру. Эд».

Я потрясла листком.

— Значит, мне нечего бояться, кроме ушибов и гадкой мерзости, что желает тебя сцапать? Тэй теперь Тэй?

— Не торопись с выводами, — предупредил Пусть. — Эда сложно обмануть, но Проклятый очень хитер. А по гадкой мерзости есть у меня пара мыслишек. Обсудим, как придешь в себя.

Я кивнула, взяла со стула теплый, длинный халат и, закутавшись в него, направилась вниз. Конечно, в обители серебряных лестницы были круче, и я даже умудрилась пройти их на костылях, но всё же эти несколько ступеней родного дома дались мне с небывалым трудом. Тяжело дыша, хватаясь за ребра и пытаясь справиться с сердцебиением, я опустилась на последнюю ступеньку и прижалась головой к столбику перил.

«Ничего. Ещё чуть-чуть».

Я напряглась и, скрепя и кряхтя, встала. Потерла поясницу, потревожив шов на руке, пошипела от боли и по стенке двинулась на кухню. У входа я замерла, разинув рот от удивления.

Тэй стоял у плиты, спиной ко мне. На нем были надеты только старые женькины джинсы, и я смогла увидеть следы, оставленные на его теле черным заклинанием. Вдоль позвоночника, от хребта до поясницы, тянулись две узкие багровые полосы, испещренные короткими, поперечными рубцами. Кожа вокруг шрамов натянулась и покраснела, и Тэй несколько раз пытался почесаться, но вовремя одергивал руку.

Я-то думала, что он до сих пор лежит в постели, что ему нужны помощь и уход, а в итоге, как и говорил Эд, слабой и нуждающейся оказалась я.

— Привет, — мой голос дрогнул.

— Здравствуй, — он не обернулся, только пригладил пятерней седые волосы. На сковороде зашипело масло.

— Как ты себя чувствуешь? — я положила локти на барную стойку и с сомнением оглядела высокий стул.

Тэй замер, расправил плечи. Шрамы растянулись, по краям сильно покраснев.

— Посмотри на меня, — попросила я.

Он обернулся. Серый глаз в мягком полумраке кухни казался почти черным. Я не без любопытства оглядела Тэя. Только вчера он был худ, бледен и не мог даже держаться на ногах. Сейчас же передо мной стоял здоровый, крепкий парень без каких-либо признаков истощения.

— Прости меня, — он шагнул вперед и, раскинув руки, оперся ладонями о стойку. Мышцы на плечах напряглись.

Как он смог так быстро прийти в форму? Или я слишком долго была в отключке?

Тэй пристально наблюдал за мной, и, расценив мое молчание по-своему, продолжил.

— Прости, что не смог противостоять ему. Прости, что подверг тебя опасности. Прости, что причинил боль. Мне следовало…

— Тэй, — пришлось повысить голос. — Ты ни в чем не виноват. Как раз наоборот. Ты выиграл войну. Ты спас мне жизнь и не один раз.

— И подставил тебя под удар.

— Прекрати.

Он нахмурился, покачал головой.

— Не оправдывай меня. Просто скажи, что прощаешь.

Я вздохнула и слабо улыбнулась.

— Прощаю. Я рада, что ты жив. Вчера…

— Не вспоминай об этом.

Он протянул руку и, коснувшись моей щеки, нежно провел пальцами по скуле, описал линию губ, заставив меня поджать их, и, взяв за подбородок, чуть запрокинул мою голову.

— Я боялся, что ничего не смогу предпринять. Боялся собственного бессилия, — он чуть подался вперед. Вблизи его карий глаз казался золотым. — Я чувствовал твою… смерть.

— А я видела твою, — мой шепот сливался с его дыханием. — Нужно уметь заглядывать страхам в глаза, верно?

Вместо ответа он поцеловал меня, сначала бережно, едва коснувшись губ, а потом, ощутив мой порыв, бросил осторожничать. Его ладонь легла мне на затылок, пальцы зарылись в волосы. Он перегнулся через барную стойку, припал к моим губам так жадно, словно хотел утолить долго мучившую его жажду, жажду жизни. А я трепетала от его прикосновений, слишком слабая, чтобы ответить достойно, слишком упрямая, чтобы лишить себя наслаждения из-за боли в паре-тройке помятых ребер.

Для нас, конечно, время остановилось, чего нельзя было сказать о том, что скворчало на сковороде.

— Погоди, — к неудовольствию Тэя, я отстранилась первой. — Ты в курсе, что мясо горит?

Сын ветра вскинул брови и недоуменно посмотрел на меня.

— Мясо, — пояснила я. — На сковороде.

Учуяв запах гари, Тэй наморщил нос и метнулся к плите. Успел он как раз вовремя.

Через несколько минут мы набросились на хорошо прожаренные стейки. Я так давно не ела готового мяса, что от жадности чуть не откусила себе язык.

— Отлично приготовлено.

— Первое, чему учатся маги кхелет хатра в других мирах, — Тэй, улыбаясь, наблюдал, как я вгрызаюсь в исходящий соком шмат. — Кофе будешь?

— Фрррр… Да, — я отодвинула пустую тарелку. — Слушай, ты говорил с Эдом?

Тэй, поднявшись, кивнул.

— Объяснил, что его надули.

— В плане?

— Проклятый связался с ним через тени и наврал, что Рэя захватил взбунтовавшийся Это, — Тэй усмехнулся. — Немного переврал историю.

— И Эд поверил? — меня вдруг замутило. — Налей, пожалуйста, воды.

— Поверил, — как-то странно произнес сын ветра, ставя передо мной полный стакан.

— А про Здесь Эд не знал?

Тэй пожал плечами и поморщился.

— Я не вдавался в подробности. Тебе плохо?

— Не надо было набрасываться на мясо. И что Проклятый хотел от Эда?

— Чтобы тот сдержал Это и Рэя, когда те придут в шестой мир. Проклятый рассчитывал, что, когда Рэй узнает об открытой двери, он первым делом проводит тебя домой. А тут его захватит Эд. От меня всего-то и требовалось, что пробраться в Ров и надоумить Рэя.

— Значит… Проклятый позволил тебе взять над ним верх?

— Но он недооценил меня. В определенный момент мне удалось отобрать у него бразды правления. И он отправился громить Ров, решив воплотить в жизнь другой план.

— Подчинить через меня Пусть, — я покачала головой. — А теперь? Теперь ты свободен?

— Мы поменялись местами. Теперь несвободен он.

Я поежилась.

— Но… он больше не будет пытаться вернуть власть?

— Не в этом мире.

— Ты уверен?

Тэй пристально посмотрел на меня.

— Тебе нечего бояться. Если в третьем мире он проиграл, то в шестом у него нет ни малейшего шанса.

— А твой отец? Что думает Эд о бунте теней? И о… твоей новой сущности?

Тэй мягко улыбнулся.

— Отец играет по своим правилам. Тебе нужно умыться.

— Я бы с удовольствием приняла душ, — икнув, заметила я. Кто бы знал, как я скучала по гигиене шестого мира! — Но на руке нельзя мочить шов.

Да и ванну мне не залезть, а просить Тэя о помощи не позволяли приличия.

— Если я могу помочь…

— Нет, — я не дала ему договорить. — Я сама справлюсь, честно. Ты видел мою мать?

Он нахмурился. То ли ему не понравилось, что я, в отместку, резко сменила тему, то ли сам вопрос пришелся не по душе.