Айя Субботина - Невеста Темного принца

— Что сказала Вик? – спросил монстр, рассматривая мое лицо с высоты своего немалого роста.

Он буквально поглаживал взглядом губы, ничуть не скрывая намерения продолжить начато в ювелирном магазине. И присутствие посторонних Р’рана Шад’Арэна ни капли не смущало. Но, что было куда ужаснее – мне тоже было почти плевать.

Это все метка, уговаривала я себя. Просто отметина в форме полумесяца на моей коже, которая меняет меня изнутри, и от которой меня будет лихорадить еще как минимум пару дней. Завтра же нужно придумать железобетонную причину избегать с ним встреч в эти дни, потому что… В общем, даже думать не хочу, что в ближайшее утро снова окажусь в его постели и на этот раз со всеми вытекающими последствиями.

— Она пыталась заставить меня думать, будто родила от тебя. И, если вдруг тебе интересно, ее почти наверняка пригласила Шукшина. Интересно, зачем?

— Вик так сказала? В самом деле? – Р’ран нахмурился.

— Можешь переспросить у нее. Но мой тебе совет: сперва залей ширинку суперклеем, потому что эта бабенка всерьез намерена увести тебя прямо от алтаря.

— Да плевать я хотел на ее намерения.

Это прозвучало так по-мужски честно, что у меня и сомнений не осталось, что эта женщина, как и связанная с ней история, для него давно в прошлом. И губы непроизвольно растянулись в улыбку, которую Р’ран, само собой, не мог не заметить.

— Шпилька, ты себя со стороны не видишь: просто кошка после сливок. – Его голос и настроение так резко штормило из стороны в сторону, что я начинала получать от этой качки какое-то извращенное удовольствие. Р’рана просто невозможно было предсказать. А низкий теплый тембр голоса буквально укладывал на лопатки. – Признайся, что ревнуешь.

— Не имею привычки распаляться на деструктивные эмоции, - выпалила я. Еще бы про интегралы ему рассказала. Молодец, Нана, лучшего подтверждения его правоте и не придумаешь.

В ответ на мою дурацкую фразу Р’ран наклонился ближе к моим губам, посмеиваясь, как мальчишка, который безнаказанно стырил розы с клумбы сварливой старушки. Боги, надеюсь, он не собирается меня целовать?

Нет, он не собирался. По крайней мере, не сейчас, но альтернатива поцелую была еще более безумной.

Я был зол. Ровно минуту назад я был готов удавить Лэрса собственными руками и меня бы ни на мгновение не замучили угрызения совести. Потому что его попытка спровоцировать Нану на идиотское признание была слишком нелепой и тупой, чтобы не проучить поганца.

Но я сдержался, хоть видят Боги, это было почти так же тяжело, как накануне ночью держать член в штанах, когда голая Нана буквально объезжала меня в приступе лунатизма.

И вот теперь – новая порция огня для моих нервов. Стоит передо мной и изо всех сил делает вид, что в ее светлой голове нет ни единой неприличной мысли, и что просто так, совершенно без причины, то и дело облизывает губы. И при все этом еще и виртуозно огрызается!

— Никаких поцелуев, Шпилька, - подразнил я, когда на ее щеках появился знакомый румянец. Наверняка малышка понятия не имеет, как выглядит со стороны, но ее желание так очевидно, что игнорить его почти выше моих сил.

Проклятье, я до сих пор помню, какая влажная и мягкая она между ног. И как приятно отзывалась на мои пальцы.

— А в чем дело, Р’ран Шад’Арэн? – Нана задрала лицо в последней отчаянной попытке доказать не мне – себе самой – что ее ничуть не волнует наша близость. – Что-то недостаточно хорошо для поцелуев с Прекрасным принцем?

— Ну, формально, пресса обозвала меня Темным принцем, - поправил я, думая о том, как чудесно будут ощущаться ее губы, обернутые вокруг моего члена. Не сомневаюсь, что на ближайшее время этот образ превратится в навязчивую сексуальную фантазию. – Но ты, Шпилька, можешь звать меня хоть чертом. Или хозяином, и тогда нам обоим будет не скучно.

Я опять это сказал – дурь про хозяина. Поверить не могу, что всерьез зациклился на идее покорить мелкую заразу. И чем больше она сопротивляется, тем сильнее меня «клинит».

— Пойди поцелуй отражение в зеркале, принц, - съязвила она и все-таки попыталась освободить руки.

Очень вовремя.

Я отпустил ее запястья и, пока Шпилька наслаждалась иллюзией свободы, подхватил под бедра, поднимая и усаживая на перила.

— Ты больной?! – громким шепотом бросила она.

— На всю голову, - охотно согласился я, буквально постанывая от удовольствия, когда она судорожно обняла меня за шею, боясь свалиться вниз. Тут и падать – всего ничего, но зато прямиком в бассейн.

— Отпусти меня, - потребовала Нана.

— Обязательно, как только перестанешь обнимать меня своими офигительными ногами.

Только после моих слов до Наны дошло, что буквально за секунду она обвилась вокруг меня, словно лиана, а я, бессовестно пользуясь ситуацией, поглаживаю ее по бедрам.

— Я же упаду, - отчаянно пробормотала она.

— Еще как упадешь, поэтому мой тебе совет: держись крепче.

— На нас же смотрят! – На этот раз моя острая на язык невеста стала красной от стыда.

Ну и вот как тут удержаться и не спровоцировать ее?

«Ты будешь гореть в аду, старина Р’ран», - посетовал внутренний голос. Я послал его в задницу и сделал то, что хотел сделать с тех пор, как мы со Шпилькой вышли из ювелирного салона: поднял ладонь и осторожно, чтобы не напугать окончательно, погладил большим пальцем напряженный сосок под тканью платья. Обожаю вот такие платья, потому что совершенно точно знаю: под ним нет ничего, кроме смехотворных трех ленточек, под названием «трусики».

Нана зажмурилась, сглотнула и даже попыталась что-то сказать, но я не разобрал ни слова. И чтобы разубедить ее нести всякую целомудренную чушь, ощутимо сжал сосок пальцами.

— Р’ран! – Она откинулась назад, запрокинула голову, из-за чего мне пришлось обнять ее за талию.

Ни одна женщина никогда в жизни не произносила мое имя вот так: с ненавистью, злостью, страстью и нежностью. И секретный ингредиент ее голоса превращал эту гремучую смесь в бомбу, которая взрывалась у меня в мозгу, на хрен выколачивая все трезвые мысли. И мысль о том, что Шпилька целиком и полностью в моей власти, доверчивая и почти послушная, снова делала член каменным. Я хотел ее – и это было так же очевидно, как и то, что она так же хотела меня. И лишь неприятная погрешность в виде девственности останавливала меня от более решительных действий.

— Прекрати, прошу… - взмолилась Нана, хоть ее тело требовало продолжения.

— Видела бы ты, какой у меня тут шикарный вид, Шпилька, поняла бы всю абсурдность своей просьбы.

— Я не хочу.

— К счастью, малышка, у одного из нас есть мозги и опыт, чтобы понять, что ты еще как хочешь.

Я прекрасно осознавал, что заигрался. И что черта, которую не следовало переступать, давным-давно осталась позади. И что в океане абсента по имени Нана Шереметьева я давно уже заплыл за буйки, но… плевать. Тонуть – так пьяным в доску.