Наталья Медянская - Латая старые шрамы [СИ]

Мысли мои мгновенно свернули в сторону еды. Тот перекус, что был в первой половине дня, и нормальным обедом-то не назовешь, а потому сейчас я была голодна, как волк. Тут же открыла крышечку и, вдохнув пряный аромат запеченного картофеля с грибами, набросилась на лакомство. О столовых приборах этот мужлан, разумеется, не позаботился, а потому пришлось есть прямо руками. Можно было, конечно, спуститься в кухню, но пересекаться лишний раз с хозяином дома не было никакого желания. Да и блюдо было еле теплое, а потому обжечься мне не грозило.Расправившись с ужином, совершенно неприличнейшим образом облизала пальцы, а потом и вовсе вытерла руки о белую кружевную салфетку, покрывавшую комод. Все равно та отжила свой век.

Дальше взялась за свертки. Развязала бечёвку, сдернула хрустящую бумагу и тут же недовольно скривилась. Внутри оказалось какое-то изрядно поношенное тряпье. Давно вышедшее из моды светлое платье в мелкий цветочек да простенький небесно-голубой сарафан. Терпеть не могу этот цвет. Бледный и скучный. Такое только невинной овечке носить. Безвкусица, да и только. Еще и с чужого плеча. Если он считает, что я это надену, он очень глубоко ошибается.Решительно сгребла в кучу подарочек ингирвайзера и направилась вон из комнаты, намереваясь высказать мужчине все, что думаю о его вкусе в целом и о принесённых нарядах в частности. Благо, где располагались покои хозяина особняка, я знала преотлично. Успела изучить дом в его отсутствие.Дверь в спальню Фрея была не заперта. Я еще издали заметила тонкую полоску света, пробивающуюся из комнаты, а потому замедлила шаг и буквально на носочках подобралась к узкой щелке, не преминув сунуть туда любопытный нос.

Капитан оказался не одет. Точнее, не так, чтобы совсем не одет. На нем не было рубашки и привычных высоких сапог. Лишь мягкие домашние штаны свободно висели на бедрах.Я глянула на его босые ступни и подивилась, как он не мерзнет – полы здесь просто ледяные. Невольно передернула плечами и зябко обхватила себя руками, сунув прихваченные платья подмышку. Из комнаты веяло теплом, а вот стоять в коридоре было совсем не жарко. Однако, представшее зрелище стоило того, чтобы немного померзнуть.Мужчина стоял спиной к двери и не мог меня видеть. И я воспользовалась этим случаем, чтобы поподробнее рассмотреть эту самую спину, широкую, тренированную, с чуть смуглой кожей, на фоне которой были хорошо видны белесые полоски старых, давно заживших шрамов. Совсем не таких, как на лице. И как он только умудрился их получить, в наше-то мирное время? Видимо, работа куратора по инородным вторжениям и впрямь крайне опасна.Меж тем, пока я занималась лицезрением прекрасного, капитан Фрей уселся за стол, боком ко мне, и открыл стоящий рядом чемоданчик. Внутри оказались медицинские инструменты. Рейнар выудил оттуда ампулу, следом здоровенный шприц с иголкой наконечником, и у меня похолодело внутри.

Что, вшивый пес его задери, он собирается делать?Долго этим вопросом задаваться не пришлось. Рейнар ловко стянул предплечье резиновым жгутом и, водрузив локоть на стол, ввел содержимое шприца в вену.Да, зрелище не для слабонервных. И уж точно не для благовоспитанных девиц.Я облегченно выдохнула, когда он убрал инструменты и закрыл чемоданчик, но, как оказалось, укол – совершенно не то, чего стоило бояться. Мужчина развернулся лицом ко мне, и я судорожно зажала род ладонью, пытаясь подавить рвущийся наружу крик.

Жуткие раны на лице были не единственными на его теле. Вся правая половина грудной клетки, плечо и ребра были исполосованы такими же страшными отметинами. Длинные росчерки кроваво красных язв. Будто кто кнутом стегал, прицельно сдирая кожу.Мать Прародительница, за что?Я глубоко вдохнула, пытаясь унять головокружение и тошноту, внезапно подступившую к горлу. Схватилась за стенку и медленно сползла на пол, понимая, что не в силах держаться на ногах.Вдох-выдох, вдох-выдох. И пульс, бешено колотящийся в висках.Главное, чтобы меня прямо тут не вывернуло, иначе, мало того, что выдам себя, так еще и запачкаю единственное приличное платье. Нет, надо взять себя в руки, успокоиться. Но стоило мне поднять глаза от пола и вновь глянуть на стоявшего по ту сторону двери мужчину, как мне вновь стало дурно.

Изуродованное тело выглядело ужасно. И даже со своего места я могла различить, что особенно глубокие раны кровят, гноятся. А когда ингирвайзер взялся за полотенце, окунул его в тазик с какой-то жидкостью и, зашипев от боли, приложил к животу, я поняла, что больше не могу смотреть. Вскочила с холодного пола и, не заботясь о том, что меня могут услышать, унеслась прочь.Свою комнату закрыла на замок, будто он мог отгородить меня от увиденного, выдернуть из головы неприятные мысли и жуткие воспоминания. Наскоро стянув с себя платье, забралась под холодное одеяло, укуталась с головой, так, чтобы меня было не видно и не слышно.И зачем я только туда полезла? Дура! Теперь век не смогу избавиться от этой жуткой картинки, что раз за разом встает перед глазами. И тело все еще дрожит от страха. А глаза щиплет от подступивших слез, которые я даже не пытаюсь сдержать. Тихий же вой попросту затыкаю подушкой, вновь и вновь проклиная себя за чрезмерное любопытство. Оно, как говорится, еще никого до добра не доводило.

Сон был муторным. Невнятные образы, обрывки сновидений, мутные краски и смазанные очертания и без того неясных картин. Я ворочалась с боку на бок, подбивала подушку, пытаясь найти удобное положение. То проваливалась в зыбкую дрему, то вновь выплывала из нее. Промучилась так всю ночь и наступлению утра и солнцу, выглянувшему из-за плотных облаков, была только рада.Правда, солнцем все хорошее и закончилось. Дом, и без того не баловавший теплотой, за ночь и вовсе выстыл. Кожа покрылась противными мурашками, и ноги тут же закоченели. И вновь вернулась вчерашняя злоба. Этот гад ведь даже тапочками не озаботился. А одевать сапоги на босу ногу… В общем, прежде чем выйти из комнаты, пришлось полностью облачиться в свой вчерашний костюм. Плотные чулки, подвязки, нижняя юбка. Платье, уже не кажущееся столь удобным, как прежде. Сейчас оно виделось мне тесным и совершенно неподходящим случаю. Однако, выглядело оно по-прежнему великолепно. Даже измявшееся оно было много лучше того, что давеча притащил мне Фрей.

Я с неприязнью глянула на ворох одежды, неряшливо перекинутый через спинку стула, и подумала, что все же стоит высказать свои претензии хозяину. Вот только, в спальню к нему я больше не сунусь. Острых ощущений на всю оставшуюся жизнь хватило. Так что, лучше дождусь, пока Рейнар спустится к завтраку.А пока направилась в умывальню, надеясь хоть немного освежиться. О нормальной помывке, разумеется, и речи не шло, хоть на первом этаже и имелась вполне приличная купальня. Вот только, на то, чтобы набрать имевшуюся там бадью, уйдет полдня, не меньше. Потому я ограничилась лишь тем, что ополоснула лицо, воспользовавшись небольшим медным тазиком. Вода там, конечно же, была ледяной, что изрядно добавило бодрости и усилило степень раздражения. На то, чтобы найти свежее полотенце, и вовсе ушли последние капли терпения, а вместе с тем и благоразумия. А потому, приведя себя в относительный порядок, я схватила дожидавшиеся в спальне наряды и решительно направилась на поиски хозяина дома.