И Картер - Сторонний взгляд

И. С. Картер

Сторонний взгляд

Серия: Багряный крест (книга 2)

Автор: И. С. Картер

Название на русском: Сторонний взгляд

Серия: Багряный крест_2

Перевод: Afortoff

Сверка: betty.page (1-13 гл)

Редактор: Екатерина Лигус

Обложка: Таня Медведева

Оформление: Eva_Ber

Данная книга предназначена только для предварительного ознакомления!

Просим вас удалить этот файл с жесткого диска после прочтения.

Спасибо.

Это вторая книга серии «Багряный крест». Она может читаться как отдельная, но для полного понимания сюжетной линии стоит начать своё знакомство с героями с романа «Обреченность».

* * ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ **

«Сторонний взгляд» — самобытный тёмный роман, следующий за первой книгой серии «Багряный крест» — «Обреченность».

Читатели, требующие деликатного подхода, возможно, пожелают обойти эту книгу стороной. Отойдите, тут совершенно не на что глазеть.

Читатели, которым нравится танцевать на темной стороне, занимайте ваши места и наслаждайтесь поездкой.

Эта книга только для взрослой аудитории, так как содержит сцены насилия и откровенные сцены сексуального характера.

«Каждый из нас — свой собственный дьявол, и мы превращаем этот мир в свой собственный ад»

Оскар Уайльд (Герцогиня Падуанская)

Вы вернулись.

Вам понравилась тьма.

Вы жаждете большего.

Не волнуйтесь, я сохраню Ваш секрет.

Пролог

Грим

Нет. Мама, пожалуйста, я не хочу.

— Поднимайся, ты, жалкое отродье. Прекрати ныть и покажи своему отцу, что ты достоин своего имени.

Руками я вцепился в низ её дорогих кашемировых брюк, но это бесполезно. Слезы солеными ручейками скатываются по подбородку крупными каплями, приземляясь на её лакированные кожаные туфли.

В моем периферическом поле зрения вновь появляется нож, серебристое лезвие блестит, ослепляя меня и побуждая повернуть голову, протянуть руку и взять его. Это не что иное, как хорошо отполированный нож для стейка, один из тех, что слуги подают к семейному ужину. Чёрная, удобной формы костяная ручка комфортно ложится в руку, зазубренный край идеален для разрезания толстых кусков мяса.

— Возьми гребаный нож, Генри, — наконец приказывает отец, но его голос тихий, спокойный и властный, он словно специально создан, чтобы произносить такие слова.

Маленькая девочка, привязанная к невысокому металлическому столу, хнычет, и мой расплывчатый взгляд опускается на её побледневшее лицо. Её темно-карие глаза, запавшие и широко распахнутые, смотрят на меня, умоляя о помощи. Я могу почувствовать запах её страха, он едкий, словно из канализационного люка, и обжигает слизистую моего носа. Когда она писается, и тёплая жёлтая жидкость стекает с края стола, брызгая на бетонный пол, я вжимаюсь в ноги моей матери, проглатывая желчь, обжигающую мое горло.

Она выглядит не старше меня, пять, возможно, шесть лет, и я не знаю, кто она или откуда пришла. Здесь я никогда не сталкивался с другими детьми. Ни у одного из штата нашей прислуги нет детей, чтобы я мог с ними играть, так что её присутствие сбивает с толку. Плюс — она полностью обнажена и так болезненно худа, что я могу рассмотреть до мельчайших подробностей каждое из её ребер.

— Генри, — предупреждает мой отец, размахивая ножом, сжимая его в пальцах и протягивая его мне. — Возьми нож и сделай то, что твоя мать только что сказала тебе.

Я смотрю сначала на нож, потом на бледное лицо девочки. Сопли дорожками стекают из её ноздрей, забиваясь под тряпку кляпа, насыщая грубую ворсистую ткань пастельных тонов, которая уже не способна поглощать жидкость.

— Сделай это сейчас. Не заставляй меня снова приказывать тебе, мальчик.

Приказ эхом отдается в моих ушах, несмотря на то, что был сказан тихим, уравновешенным тоном.

Руки матери запутываются в моих волосах, и я подаюсь навстречу этому прикосновению в поисках утешения. Но это не успокаивает меня. Бездушными пальцами она обхватает мой череп и толкает вперед. Нож теперь всего лишь в дюйме от моего лица. Всё, что я должен сделать, — потянуться и взять его, и всё это прекратится. Я смогу закрыть глаза и притвориться, что это никогда не происходило. Я могу подняться по лестнице в отведенное мне крыло нашего дома и заползти в свою кровать. Это всё может быть просто сном.

Все моё тело замирает, когда я дотягиваюсь до оружия. Моя рука прекращает дрожать, и я обхватываю ручку, согретая кожей кость ощущается инородной в моей хватке.

Улыбка расцветает на красивом лице моего отца, когда кончики моих пальцев сжимаются, а руки моей матери ослабляют хватку в моих волосах.

— Хороший мальчик, Генри, — воркует она. — Теперь погрузи его прямо ей в горло. Не бойся, дитя. Это так же просто, как резать жаркое от нашего повара в обед.

Я поворачиваю голову и смотрю на свою мать. Изящные черты её лица безмятежны, ни грамма злого умысла, психоза или зла не окрашивает её лицо. То, что она просит меня сделать, — нормально для неё. Желание, чтобы я прирезал маленькую девочку, ничего не значит для неё. Нет, так неправильно — это доказывает мою значимость для неё, для фамилии Реншоу.

Я позволяю своим глазам ещё раз осмотреть её лицо в поиске любого признака неправильности, мой юный разум нуждается в комфорте одобрения взрослого.

«Это всё — просто игра, просто сон. Мать и отец говорят, что всё в порядке, что всё правильно — то, что они хотят, чтобы я для них сделал».

Я поворачиваюсь и ещё раз смотрю на своего отца, нуждаясь в его одобрении, чтобы отогнать холод, проникающий мне в грудь, и я вижу то же, что увидел на лице моей матери, — гордость, принятие и намек на волнение. Почему он взволнован? Из-за того, что я почту семейное имя?

Вселяющий одобрение кивок его головы в сторону девочки заставляет меня сделать шаг вперёд на твёрдых и устойчивых ногах.

«Погрузить нож её в горло».

Она будет из-за этого сильно истекать кровью?

Эта девочка умрёт?

Останавливаю взгляд на её шее, покрытой синяками. На белой коже черные и фиолетовые пятна. Я следую за отпечатками на её коже до подбородка к ткани, закрывающей её рот. Я быстро осматриваю её веснушчатый нос и останавливаюсь на наполненных страхом карих глазах.

Рука теряет твердость и начинает зеркально повторять лёгкую дрожь её тела. Рука, держащая нож, дрожит, в то время как девочка начинает рыдать. Каждое моргание её испуганных глаз приносит новые слёзы. Почему я должен причинить ей боль? Что она сделала? Я хочу спросить, сделала ли она что-нибудь плохое. Это какое-то наказание, однако я точно знаю, что я не был непослушен, и всё же это выглядит и как моё наказание.