Марьяна Сурикова - В погоне за артефактом

Меня окатили взглядом, полным подозрения, прикинули мои размеры и степень кроющейся во мне опасности, потом встревоженно оглядели пустое пространство огромного зала и, проникнувшись лучшими чувствами к вежливому и понимающему сыщику, нехотя кивнули.

Я подставила плечо, помогая Мику подняться на ноги, очень уютно уместилась у него под мышкой и пьяной шатающейся походкой (я ведь не отличалась габаритами аппетитной принцессы!) повиляла к выходу.

— Засада! — выдохнула, облокотив Мика о стену возле дверей сокровищницы.

— Аленика, — простонал подбитый сыщик, — благодарю.

— Да не за что, — просипела, уперев руки в колени и делая глубокие вдохи.

Когда на мою согнутую спину легла чужая ладонь, я так резко подалась вверх, что склонившийся ко мне Мик получил ощутимый удар головой в живот.

Застонав, он стал съезжать по стенке, а я попыталась схватить его за плечи и остановить падение. Замерли мы в довольно любопытной позе, когда голова сыщика уткнулась прямо в мою грудь. И хотя я не могла похвастать аппетитными формами принцессы, грудь имелась и для моей хиленькой комплекции выглядела прилично, оттого и уткнувшаяся в нее голова сыщика смотрелась не совсем пристойно.

— Мм… Мик?

— Да? — отозвался сыщик из недр обоих полушарий.

— А-а-а… ты сам не можешь постоять?

— Постараюсь, — приглушенно ответил сыщик, ну и, собственно, постарался. Попытка вышла совсем неубедительной, а я принялась размышлять на тему, должен ли он после таких «постоялок» на мне жениться — как приличный человек?

— Хм, — откашлялся Мик, будто прочитал мои мысли, и отлепился-таки от груди, — прошу прощения, Аленика…

— Можешь звать Аленой, — вдруг вырвалось у меня. Навязанное артефактом сокращение показалось приятнее нелюбимого имени.

— Алена, — повторил мужчина, — не хочешь ли вечером прогуляться по саду?

Я? С ним? О боже! Спасибо, спасибище, все божества нашего и окрестных королевств: бог вина, Аполлон и даже ты, царь-солнце! Кстати, а у нас бог — кто? Я из-за специфики профессии в божеств совсем не верила и особо в них не разбиралась. Пришлось поднапрячь мозг, чтобы вспомнить, что у нас, кажется, какой-то культ предков. Точно! Король каждый праздник ездил в храм воскурять благовония. Спасибо тебе, о великий могущественный дух предка, извини, что не падаю ниц, я упаду в следующий раз. Приду к тебе в храм и обязательно упаду, и одно благовоние поставлю — дорогие, заразы!

Пока я возносила хвалу всем богам, Мик, прижимавший ладонь к пострадавшему глазу, рассматривал меня здоровым оком и терпеливо пережидал затянувшееся молчание.

— Э-э-э, если не хочешь… — попытался он пойти на попятную, не дождавшись ответа и перепугав меня до полусмерти. В лучших традициях принцессы я сжала его пальцы и свистящим от избытка чувств шепотом заверила:

— С-с-с-с удовольс-с-с-с-твием!

Взгляд Мика вдруг сделался очень настороженным, он аккуратно вытянул из моих сжавшихся пальцев свою руку, сунул ее за спину и легонько встряхнул.

— Тогда буду ждать тебя возле парадных дверей в семь, — тихо сказал сыщик.

Я вот уже битый час рылась в груде платьев, принесенных в комнату по велению принцессы. Среди безграничного количества тряпок всех цветов и фасонов из последних сил пыталась найти такую, в какой не буду выглядеть огородным пугалом. Через полчаса поисков издала воинственный клич древних племен, населявших наши земли до цивилизации, и извлекла на свет весьма старомодное платье: с завышенной талией и юбкой длиной до середины икры.

Этот милый светло-бежевый наряд расчерчивали тонкие полоски коричневато-сиреневого цвета, образуя крупную клетку. Квадратный вырез обрамляла кружевная лента, а плечи оставались почти полностью открытыми, хотя имелись рукава-фонарики.

Село это платье замечательно, поскольку спереди имело еще и шнуровку. Когда я все, что надо, утянула, завязала на талии и расправила складки, увидела в зеркале премилое платьице, достающее мне до щиколоток. Пояс, естественно, не был завышен, а почти пришелся по талии. Правда, и декольте выглядело откровеннее обычного, но, с другой стороны, вряд ли от этого Мик упадет в обморок.

Полюбовавшись на результат собственных трудов и нырнув в рюкзак, который все же захватила, прежде чем отправляться во дворец, вытащила удобные походные ботинки. Что и говорить, с платьем они смотрелись лучше сапог, хотя определенно уступали королевским туфлям. Однако лучше нормальная обувь, чем безразмерные галоши. Дело оставалось за прической.

— Волосы лучше забрать в прическу или распустить? — рассуждала я, вертясь перед зеркалом и так и этак.

— Забрать в прическу, — послышался ответ. Позади меня возникла нагло развалившаяся в кресле проекция, щедро раздававшая свои указания. Подняв ногу, я рассмотрела прилипшую к подошве скорлупку.

— Как-то неоригинально ты появился, — заметила артефакту, щелчком сбив с ботинка оболочку горошины, и тут же поинтересовалась: — Почему забрать?

— Чтобы удобнее было целовать твою нежную шейку, — ответствовал довольно скалящийся артефакт, который в данный момент так и лучился своей артефактской неотразимостью.

— Целовать? — Я смутилась, точно невинная принцесса, вообразив, будто артефакт уже видел, чем кончится наше с Миком свидание.

— Сладко-пресладко, бесподобная. Ты ведь выбираешь наряд для будущей встречи со мной?

— Что-что? — Я отвернулась от зеркала и уперла руки в бока. — Да щас! На встречу с тобой я явлюсь не иначе как в наряде палача, а сегодня у меня свидание.

— Как?! — громко выкрикнул артефакт, прижимая руку к сердцу. — С другим мужчиной?

— А то ты не знаешь, — хмыкнула я, а потом отвернулась от духа, изображавшего асфиксию, и, подобрав волосы, задумчиво склоняла голову то в одну, то в другую сторону.

— А как же я? — надрывно поинтересовались из кресла. — Я ведь идеальный мужчина. Чего тебе еще надо, коварная?

— У тебя идеальное самомнение, — фыркнула от такой постановки вопроса, хотя наглость артефакта не знала границ и можно было уже привыкнуть. — Сегодня я встречаюсь с мечтой.

— Но я и есть мечта! — воскликнуло солнечное чудо, усиленно изображая сердечный приступ.

— Ты оживший кошмар, — заявила я в ответ на этот слабенький спектакль и удовлетворенно крутанулась вокруг своей оси. — То, что надо.

— Просто прелесть, — заявил поразительно быстро пришедший в себя дух. И мне совсем не понравилась промелькнувшая на (что уж душой кривить!) идеально красивом лице злорадненькая улыбочка.

— Ты что задумал? — Я с подозрением посмотрела в безмятежные глаза улыбающегося духа. Словно и не он тут минуту назад погибал от разбитого сердца.

— Жестокая! — возопил артефакт, простерши ко мне руки. — Ты предала наши чувства! Так не доставайся же никому!