Марьяна Сурикова - В погоне за артефактом

Теперь мне понятно, зачем он сел сзади.

Намерения Кая я угадала верно, однако это нисколько не помешало откровенно наслаждаться руками, губами и заодно полетом. Мне так летать нравилось, так я ничего не боялась. А если соблазняют красиво, бесполезно сопротивляться, поэтому лучше млеть, таять и нежиться, как котик в лучах теплого солнышка.

Знали ли вы, что поцелуи могут пробегать по плечу и шее такой щекотной дорожкой, что хочется то ли похихикать и поежиться, то ли сладко вздохнуть, а потом склонить голову в другую сторону, подставляя другое плечо. Стоп! Когда это платье с плеча уползло?

Я подалась вперед, отстраняясь от губ и рук коварного совратителя, и обнаружила внизу рощу.

А мы давно летим? Не помню, когда заставила птицу оторваться от земли.

— Совсем меня замурчал, я ничего не увидела, — обвинила Кая.

— Почему замурчал? — задышал он в ухо.

— Потому что я ощутила себя котиком! Теперь придется вернуться, нужен повторный полет.

— Возвращаемся? — весело уточнил принц.

— Да, а потом снова взлетим.

Пути обратно я тоже не заметила, ну вот совершенно. Кажется, принц догадался о другом желании — насчет поцелуев — и тщательнейшим образом его исполнял. Все, до чего он имел возможность дотянуться, оказалось поцелованным. Когда мы приземлились на площадке, с которой взлетали, я обнаружила, что шнуровка платья полураспущена, а поскольку крючки находились спереди и я ничего не заметила, это означало одно — мастерство артефакта просто зашкаливало.

Самой слезать с птички не пришлось. Кай протянул руки, подхватил меня, задержал на весу, а когда собирался поцеловать туда, куда не мог дотянуться во время полета, и я замерла в предвкушении, кто-то произнес громким голосом:

— Вы просили напомнить про бал.

Губы принца замерли буквально в миллиметре от моих, а я возмутилась про себя: «Какой бал?!»

Кай тоже горько вздохнул, тряхнул головой, очевидно, разгоняя солнечный туман, и поставил меня на землю.

— Птичку уводить? — вновь поинтересовался дух, не дождавшись какого-либо ответа. А что мы могли сказать, если замерли напротив друг друга? У меня пальцы запутались в золотых колечках и обратно не распутывались, а у Кая ладони приклеились к моей талии.

— Бал, Аленушка, — повторил воплощенный дух. А у меня от легкой хрипотцы в его голосе по телу опять прошла дрожь предвкушения. — Можем не успеть осмотреть королевство, если сейчас не взлетим.

Эх, вот что бывает, когда перестаешь сдерживаться и позволяешь одному вековому духу себя поцеловать. Голодная романтическая натура мгновенно сносит на пути все преграды, а о деле забывает. Дорвалась, называется, до сногсшибательного мужчины. Пора бы взять себя в руки, но только без помощи Кая. Если руки принца берут, то обратно уже не отдают.

— Мне еще одну птичку, пожалуйста, — попросила зависшего сумрака, — иначе снова ничего не увижу.

В седло я забралась сама, а устроившись поудобнее, оперлась на невысокую спинку и поняла, что она сильно проигрывает по сравнению с теплой грудью артефакта. Вздохнула, прижала к пушистым птичьим бокам ноги, взяла в руки поводья и уже собралась за них дернуть, когда ко мне приблизился сумеречный дух.

— Прослушайте правила безопасного полета, пожалуйста.

— А они есть?

— Есть. Я читал, но вы не реагировали.

Я бросила осуждающий взгляд на принца, а тот пожал плечами:

— Я их уже слышал, Аленушка.

Ну ладно, поскольку лечу одна, могу и прослушать. Хотя полет уже второй, но раз сумрачный дух настаивает…

Парящий в воздухе помощник в этот момент извлек из-за пазухи свиток, а из недр широкого плаща — очки в золотой оправе. Нацепил их на нос и, развернув свиток, принялся монотонно читать:

— «Во время полета запрещается резко дергать за повод. Бить птицу ногами по бокам. При возникновении аварийной ситуации просьба не паниковать, не пикировать, не бросать управление, а медленно посадить птицу на ближайший годный для приземления участок, как то: скалы, камни, равнины, верхушки деревьев, плоские поверхности облаков, крыши домов и т. д.». И главное, — произнес дух, пристально посмотрев на меня, — ни в коем случае не думайте о том, чтобы вырвать у птицы перо.

— То есть как — не думать? — Я не могла не уточнить такой интересный момент.

— Птица чувствует опасность и начинает вести себя агрессивно.

— Даже при малюсенькой мысли о самом крохотном перышке?

— Именно, — кивнул дух, птаха подо мной заволновалась, заклекотала и повернула голову, а я еле успела отдернуть ногу от ее клюва.

— Сказано ведь — не думать, — тут же осудил меня дух.

— Разве я могу не думать, когда мы об этом говорим? Как они чувствуют, они читают мысли?

— Слишком много желающих выдирать перья. За столь долгое время птицы эволюционировали и научились предугадывать опасность.

— А зачем всем их перья? Ай! Не собираюсь я тебе ощипывать! — крикнула летуну, попытавшемуся снова меня клюнуть. — Я всего лишь выясняю, как это сделать.

— Перья жар-птицы — символ вечной любви, все мужчины Ирия хоть раз в жизни пытаются выдрать одно для своей избранницы.

— И что?

— Никому не удается.

Эх, то-то я обратила внимание, что все пташки здесь при перьях. Теперь понятно, почему Кай отделался гипотетическим «потом». А еще в любви клялся, обманщик.

— Ну а собрать не пробовали, например, те перья, что упали?

— Волшебные птицы перьев не теряют.

— А если очень быстро выдернуть? Ай!

— Волшебные птицы реагируют еще быстрее.

— Как реагируют?

— Перья охватывает огонь.

— Огонь? А он представляет опасность для свободных духов?

— Волшебный огонь страшен всем.

— А…

— А еще есть когти, клюв и способность наводить взглядом столбняк в случае угрозы. Так что лучше не пытаться. Способов добыть перо не существует.

— Неужели с волшебной птичкой нельзя договориться? — не могла я расстаться с последней надеждой.

— За это время пробовали уговаривать, грозить, выменивать, предлагать подарки…

— Ладно, ладно. Я поняла, можете не продолжать. Эволюция и все такое, а главное, птички против.

Дух кивнул, стянул с носа очки и с чувством выполненного долга спрятал их в складках плаща.

Я вздохнула, вцепилась покрепче в повод, но взлетать не спешила, поскольку жар-птица так и не успокоилась и продолжала ерошить сияющие перышки.

— А правда ни единого способа нет? — обернулась к Каю.

— Еще не изобрели, — пожал плечами принц и со смехом пустил своего летуна в крутое пике с площадки. А мне пришлось какое-то время следить за его полетом, зато мысли о перьях благополучно улетучились из головы.

Красуется, диво дивное. И ведь хорош!

Под сильным впечатлением я, как-то не задумываясь, потянула за повод, и моя быстро успокоившаяся жар-птица, оттолкнувшись лапами от земли, взлетела.