Наталья Косухина - Дед Мороз нового тысячелетия

— Видел бы ты себя. Хитрющий, насмешник, что изводил меня. Ты прекрасно маскировался. Впрочем, Ирина мне говорила, что твое сердце занято.

— Но не представляла кем. Я жил от стычки до стычки с тобой. Меня необыкновенно радовали они, ведь в них проглядывали хоть какие-то чувства с твоей стороны. Но ты раз за разом отказывалась идти со мной на свидание.

— Есть вопрос, который не дает мне покоя: какое было твое заветное желание в прошлом году?

— Чтобы ты не получила работу, на которую хотела перейти от «ЧвКД». И знаешь, компания поддержала мой порыв.

Это он про работу с более высокой зарплатой в «Мире игрушек»?

— Так вот почему мне неожиданно отказали!

— Я очень боялся, что ты уйдешь и оборвется последняя ниточка.

— Манипулятор! — стукнула я Морозова по прессу.

Рассмеявшись, Ваня воспринял игру с энтузиазмом, неуклонно переведя ее в эротическую.

В конце концов, я девушка строгих правил и выполнила свой долг, исполнив заветное желание. Один несносный, но любимый Дед Мороз подарок свой получил. А на следующий день мы поженились.

Вы скажете: а как же мое заветное желание? Мне пришлось подождать!

Но оно стоило того. Тридцать первого декабря следующего года, мне на руки легли два пищащих свертка, а их папа левитировал за окном и старался разглядеть нас сквозь морозный узор. Видимо, разглядел два своих чуда, судя по вскрику и глухому удару внизу.

И я следующие три недели, таская ему в больницу мандарины, благодарила Бога, что Ваня владеет магией. А то кончилось бы все не так хорошо.

А вообще, это самое идеальное начало моей сказки длиною в жизнь.

***

Пять лет спустя

Кабы не было зимы,

А всё время лето,

Мы б не знали кутерьмы

Новогодней этой.

Не спешил бы Дед Мороз

К нам через ухабы,

Лёд на речке не замёрз,

Кабы, кабы, кабы...

Лёд на речке не замёрз,

Кабы, кабы, кабы...

Я тащила на верхний этаж елку, она кололась, сопротивлялась и совсем отказывалась лезть вверх. Ваня как раз был в Арктике, на курсах повышения квалификации для Дедов Морозов, и мне, как в старые добрые времена, пришлось переть это противное дерево самой.

Если бы я так не любила свою работу и Новый год, давно бы все бросила. Но против своей сути не пойдешь — и меня всегда будет тянуть в эти дни творить волшебство. Особое время, магическое!

С тех пор как мы с Ваней начали работать вместе многое изменилось. Мой муж теперь не флиртует с другими девушками и вообще серьезный мужчина… иногда.

А еще на моих рогах отображен рисунок, который вьется по груди Вани. Его же разросся и перенесся на лицо и руки. Свидетельство нашего брака. И этот год уже третий, который мы встречаем не в «ЧвКД», а дома семьей.

Что еще для счастья надо?

Дотащив дерево до пятого этажа, я решилась рискнуть и попросила сына помочь. Он еще не до конца овладел своей силой, вот пусть и потренируется.

Открыв квартиру ключом, я застыла на пороге. И меня не было всего пару часов?!

Квартира вся блестела в волшебных блестках. Недавно у сына проснулся дар Деда Мороза и фонтанировал во все стороны. Когда муж пребывал в крайнем волнении, сверху падали мандарины, когда сын, то волшебные блестки, которые все облепляли, а обычного человека превращали еще и в какого-нибудь зверя.

Ужас!

Но это еще было ничего. А вот когда мимо меня проплыла по воздуху дочка и врезалась рогами в стену…

— Ася, осторожнее!

Услышав мой голос, из комнаты выбежала молодая девушка, няня, что согласилась с ними посидеть.

— Снежана Валерьевна, простите, не могу больше с ними остаться. Это кошмар! Они очень сильные, и их никак не унять.

— Я понимаю, — натянуто улыбнулась я. — Деньги за этот день я переведу на карту.

Кивнув и коротко попрощавшись, девушка быстро оделась и выбежала прочь. Это уже двадцать вторая няня за этот год!

Смотря на пробежавшего мимо сына, которому скоро должно исполниться три года, я лишь устало вздохнула. У меня замечательные дети, и я, и Ваня их очень любим. Но если бы я не была пепельно-белой, то сейчас у меня бы проглядывали седые волосы.

Дверь в квартиру открылась и вошел муж, с сумками в руках и улыбкой на лице. И я бросилась в его раскрытые руки.

Когда жаркий поцелуй завершился, мне шепнули на ушко.

— Чувствую, меня здесь ждали.

— Еще как, но приветствие будет вечером, когда дети лягут спать. А пока нам нужно разобрать тот бардак, что они устроили.

— Все в тебя, такие же упрямые.

— Нет в тебя, такие же непоседы.

Меня крепче обняли.

— Люблю тебя.

Я, улыбнувшись, шутливо ответила:

— И я тебя ненавижу.

Муж нежно меня поцеловал: он прекрасно знал, что никто так сильно не может любить его и наших близнецов, как я.

А у вас есть заветное желание?

Дорогие читатели!

Поздравляю вас с Новым годом и надеюсь, что мой подарок вам понравится.

От себя могу пожелать лишь верить в чудеса. Ведь принимая их за мелочи или случайности, мы упускаем много радости и счастья. И пусть каждый день будет таким, каким вы хотите его видеть!

Ваша Косухина Наталья!

Приложение к рассказу.

Сатана

Ей было двенадцать, тринадцать — ему.

Им бы дружить всегда.

Но люди понять не могли: почему

Такая у них вражда?!

Он звал её Бомбою и весной

Обстреливал снегом талым.

Она в ответ его Сатаной,

Скелетом и Зубоскалом.

Когда он стекло мячом разбивал,

Она его уличала.

А он ей на косы жуков сажал,

Совал ей лягушек и хохотал,

Когда она верещала.

Ей было пятнадцать, шестнадцать — ему,

Но он не менялся никак.

И все уже знали давно, почему

Он ей не сосед, а враг.

Он Бомбой её по-прежнему звал,

Вгонял насмешками в дрожь.

И только снегом уже не швырял

И диких не корчил рож.

Выйдет порой из подъезда она,

Привычно глянет на крышу,

Где свист, где турманов кружит волна,

И даже сморщится: — У, Сатана!

Как я тебя ненавижу!

А если праздник приходит в дом,

Она нет-нет и шепнет за столом:

— Ах, как это славно, право, что он

К нам в гости не приглашён!

И мама, ставя на стол пироги,

Скажет дочке своей:

— Конечно! Ведь мы приглашаем друзей,

Зачем нам твои враги?!

Ей девятнадцать. Двадцать — ему.

Они студенты уже.

Но тот же холод на их этаже,

Недругам мир ни к чему.

Теперь он Бомбой её не звал,

Не корчил, как в детстве, рожи,

А тётей Химией величал,

И тётей Колбою тоже.

Она же, гневом своим полна,